Робин совсем недавно позавтракал, однако с готовностью согласился сопровождать меня в кафе за углом. Он даже преодолел отвращение – я это видела – и помог мне забинтовать руки. А вот бюстгальтер мне так и не удалось застегнуть. И просить Робина об этом как-то не хотелось. Оказывается, одно дело – попросить забинтовать руки и совсем другое – застегнуть бюстгальтер. А, ладно, надену просторную блузу и обойдусь без лифчика.

В подъезде мы встретили мистера Контрераса, он как раз выходил вместе с Пеппи. Критически, даже с ревностью оглядел Робина. Пеппи прыгала на меня и норовила лизнуть в лицо. Я почесала ей за ушами, познакомила мистера Контрераса с Робином.

– И куда это ты направляешься, куколка? – спросил старик.

– Завтракать, – объявила я. – С самого понедельника не ела как следует.

– А что я тебе говорил вчера? Мы с принцессой могли бы принести тебе завтрак. Я просто не хотел тебя тревожить, думал, может, ты еще спишь.

– Мне уже пора немного размяться, – сказала я. – Робин последит, чтобы я не переутомлялась.

– Ладно, киска, но если что, сразу зови меня. И дай ему мой номер телефона. Мало ли, вдруг тебе станет плохо в ресторане. Не хочу узнавать об этом из газет.

Я торжественно пообещала, что на этот раз он будет первым, кто подаст мне нюхательную соль.

– Кто это? – спросил Робин, когда мы свернули за угол. – Твой дедушка, что ли?

– Всего-навсего сосед с нижнего этажа. Он на пенсии; я – его хобби.

– А что это он так всполошился? Ты что, не имеешь права выйти поесть?

– Это не просто из-за завтрака, а из-за завтрака с тобой. Будь он лет на двадцать моложе, доставалось бы любому, кто ко мне приблизится. Временами это очень утомительно, но вообще-то он хороший старик.

Пройдя всего каких-нибудь четыре квартала до закусочной «Белмонт», я совершенно выдохлась. Так бывает всегда, когда выздоравливаешь после тяжелой болезни или увечий, – мне приходилось с этим сталкиваться. В кафе меня почти все знали, я у них бываю по крайней мере раз в неделю. И все, конечно, читали в газетах о моих злоключениях. Теперь официантки сгрудились у нашего столика – поглазеть на меня и моего спутника, но Барбара – она обслуживала столик – оттеснила всех прочь, когда они наперебой стали предлагать мне соки и булочки. Я заказала омлет с сыром, жареный картофель, бекон, гренки и фруктовый йогурт. Барбара с сомнением покачала головой.

– Тебе ни за что этого не съесть, Вик, – сказала она. – Это вдвое больше того, что ты заказываешь после того, как пробежишь пять миль.

Я настояла на своем, но она оказалась права. Мне удалось одолеть лишь половину омлета и картофель, а к фруктам я просто не могла притронуться. В животе ощущалась страшная тяжесть, клонило ко сну. Я с трудом заставляла себя слушать, что говорит Робин, и хоть как-то поддерживать разговор.

– Что-нибудь уже известно о пожаре в «Берегах прерий»? Есть сходство с «Копьями Индианы»? Какая зажигательная смесь?

Он покачал головой.

– В «Копьях Индианы» все было сработано более тонко, там ведь были постояльцы. Похоже, когда выманили ночного сторожа, потрудились над пробками. Заложили парафин в подвал, поставили таймер – и все. Сами они могли быть где угодно. Здесь же они не осторожничали. Налили бензина на кухне и у двери в подвал, подожгли и смылись. – Он пристально посмотрел на меня. – Знаешь, Ви. Ай., тебе невероятно повезло. Ты чертовски везучая.

– Везение – это то, что помогает выполнять работу. Еще Наполеон предпочитал везучих генералов самым мудрым теоретикам.

Вообще-то меня страшно бесит, когда начинают говорить о моем везении. Конечно же мне повезло, но ничто в мире не помогло бы, будь я в плохой физической и умственной форме. Так разве мое умение ничего не стоит?

– Что Наполеон? Все равно его в конце концов разбили. Скажи лучше, кто, по-твоему, мог это сделать? Мое руководство опасается, что это произошло из-за твоего расследования в «Копьях Индианы». Они вдруг забеспокоились: нет ли у тебя какой-нибудь информации, которую ты скрываешь от нас.

Я с трудом сдержала себя.

– Не знаю я, кто пытался меня убить. А тот единственный, кто может что-то знать, молчит. Возможно, что за мной охотятся из-за вашего расследования. Но с моей стороны было бы в высшей степени непрофессионально скрывать что-либо от вас. Неужели это непонятно?

Несколько минут он колебался.

– Знаешь, Вик, мы с боссом вчера говорили… У нас ведь работает много следователей. Может, стоит ввести еще кого-то в дело Селигмана?

Я вся напряглась.

– Понятно… Мои результаты вас не устраивают, но я провела несколько финансовых проверок и составила краткий отчет. Впрочем, если вы хотите, чтобы кто-то еще поговорил с ночным сторожем или вникнул в то, чем в это время занимались дети Селигмана, что ж, это ваше право.

– Пойми, Вик, никто не сомневается в твоей компетентности. Но… после этого нападения на тебя… руководство опасается, что ты будешь не совсем объективна, что ли…

Я постаралась расслабиться.

– Я пошла туда только потому, что тетка позвала на помощь; она алкоголичка, поэтому я хотела сначала повидаться с ней сама – ну, чтобы не выносить сор из избы. Появись у меня хоть малейшее ощущение опасности, я бы действовала по-другому. Но я по горло сыта тем, что буквально каждый – доктора, полиция и даже ты – отчитывает меня. А ведь я как-никак спасла тетку и сохранила свою жизнь.

Я откинулась на спинку стула и закрыла глаза, пытаясь унять пульсирующую боль в голове.

– Успокойся, Вик. Извини меня. Ты, конечно, проделала большую работу. Но теперь, может быть, кто-нибудь другой сможет посмотреть на это дело с иной стороны. Понимаешь, тут замешана твоя тетка… Это может повлиять на твои суждения.

– Это ваше право, – упрямо повторила я. – Приглашайте кого угодно. Но знайте, что я ни к кому не пойду в подчинение. Могу передать свои записи и поделиться своими соображениями, но работать на «Аякс» не буду.

– Посмотрим, – сказал Робин в раздумье, – может быть, и не понадобится приглашать никого со стороны. Есть ведь еще отдел поджогов и взрывов в городском полицейском управлении, который…

– …который и пальцем для вас не пошевелит. Я пыталась убедить Роланда Монтгомери взглянуть на это дело серьезно, но он даже сочинил на этот счет небольшую сказочку – говорит «Берега прерий» подожгла я сама.

Робин был ошеломлен.

– Ты это серьезно?

Я рассказала ему о вчерашнем визите Роланда. Он ничего не мог понять.

– Какая муха его укусила? Я знаю, он не любит, когда посторонние занимаются расследованиями пожаров, но это чересчур, даже для него.

Посторонние… Это слово вызвало в моей памяти лицо, мелькнувшее там, во время пожара. Но я никак не могла вспомнить, кто это.

– Ты случайно не знаешь, кто поднял тревогу? Если бы не пожарные машины, моя тетка никогда не выбралась бы оттуда живой.

Он покачал головой.

– У меня друзья в пожарном управлении, они позволили мне посмотреть все, что у них есть по обоим пожарам. Звонок по 911 был анонимный.

Я размазывала вилкой жир по тарелке, раздумывая над тем, что еще нужно бы выяснить о пожаре. Например, составлены ли списки свидетелей и не оставил ли поджигатель каких-нибудь улик. Но, честно говоря, у меня ни к чему не лежала душа. Слишком больно меня задело то, что усомнились в моей компетентности. И в то же время я видела себя со стороны: топаю по гостинице, как гигантский слон, продирающийся через вельд. Конечно, можно было бы действовать иначе: вызвать полицию (хотя я ведь, собственно, позвонила Фери), поднять всех на ноги, и, может быть, тогда ни я, ни Элина не получили бы по голове. Тем не менее я знала – повторись та же ситуация еще раз, я буду действовать точно так же. Я не оставлю Элину одну перед лицом оскорбительного равнодушия полиции. Свои семейные дела я буду решать сама. Не важно, плохо это или хорошо, правильно или нет, но это так.

Я оплатила свой счет, и мы медленно пошли назад к моему дому, даже не пытаясь делать вид, будто ничего не произошло. У подъезда Робин, поколебавшись некоторое время, сказал, выбирая слова: