От кружек распространялось благоухание трав.

   — Нет, спасибо, — отказался Род. — А ты хочешь, Гвен?

   — Я — нет, а дети, наверное, захотят.

Гвен была немного сбита с толку гостеприимством и дружелюбием толстяка.

   — А как же иначе? — усмехнулся Ари и подал Корделии горшочек с медом. — Разве найдется на свете чадо, чтобы меду не любило?

   — Я, — сказал Магнус.

   — Ну, так ты уже юноша, верно? Уже не чадо. А надо бы тебя и сестрицу твою на стулья усадить. Ну, сейчас я их изготовлю. — Ари отошел к окошку, поджал губы. — Ага, вон там у меня хо–рошая кочка ведьмина мха вызрела… Пожалуй, хватит.

   — Стоит ли вам так беспокоиться? — заволновался Магнус.

   — Да разве это беспокойство? — рассеянно отозвался Ари и сдвинул брови.

Род воспользовался паузой и наклонился к Гвен.

   — Неужели это тот самый человек, который сотворил грохочущие металлические камни?

   — А кто же еще? — прошептала Гвен. — Умения для этого у него хватит. Вот только как заговорить с ним об этом?

   — Ну вот. Теперь надо маленько подождать. — Ари распахнул дверь и поспешно вернулся к плите. — Как там мои печенюшки? Ага, согрелись. — Он поставил тарелку с биск- витиками перед Родом и Гвен и еще одну — перед Грегори.

   — Так вы все в этой комнате сделали своими руками? — полюбопытствовал Род.

   — Все–все. Да вы попробуйте, сударь, печенюшки мои!

   — А… нет, благодарю. Я ведьмин мох плохо перевариваю.

Магнус поперхнулся чаем.

   — О, печенюшки у меня вовсе даже не из ведьмина мха! Соседи, бывает, мне приносят муку и яйца и прочую снедь — в благодарность за то, что я делаю для них кое–какие вещицы.

   — Нисколько не сомневаюсь, — сказал Род и обернулся на стук.

Дверь открылась шире и в комнату вошел новехонький стул.

   — Ай–ай–ай! — укорил его Ари. — А дверь закрыть за собой не додумался?

Род был готов поклясться, что стул слегка покраснел. Во всяком случае, он повернулся и прикрыл дверь ножкой.

   — Так трудно приучить их не хлопать дверью, — вздохнул Ари. — Ну, стульчик, а теперь найди того, кому ты нужен.

Он кивком указал на Магнуса, и стул затопал к юноше.

   — Разве я позволю себе сесть, когда дама стоит? — отказался тот.

Стул развернулся к Корделии.

   — Спасибо, братец, мне и тут хорошо, — поблагодарила Магнуса Корделия.

   — Магнус, — тоном, в котором чувствовалось предупреждение, произнесла Гвен.

Магнус со вздохом поднялся с пола и уселся на стул. Стул довольно заскрипел под его весом.

   — Теперь он будет стоять смирно, — заверил юношу Ари.

   — Было бы желательно, — признался Род. — Ну, теперь у вас есть еще один стульчик — на тот случай, если ваши приятели–чародеи еще кого–нибудь с собой приведут.

   — Это верно — насчет стула, а вот что еще кого–то приведут — навряд ли. Они всегда приходят вдвоем или поодиночке, правда, Убу Маре уже больше чем полгода не заявлялась.

Род почувствовал, как насторожились все члены его семейства.

   — Убу Маре? — переспросил он на всякий случай.

   — Да. Она… — Ари прикусил губу, опасливо огляделся по сторонам, словно опасался, что кто–то подслушает, а потом наклонился ближе к Роду и Гвен и заговорщицки зашептал: — Ведет–то она себя всегда учтиво и говорит вежливо, но ее сердце гложет страшная боль. Жалко бедняжку. Уродилась она страшненькой.

   — Что вы говорите? — покачал головой Род и переглянулся с Гвен.

   — Это вправду горе, — согласилась та.

   — Горе, еще какое горе, — подхватил Ари. — Небось она самая страшная из всех колдуний на нашем острове. Но со мной она всегда добра и за мои изделия платит мне золотом! Представьте только — золотом!

   — Почему–то я совсем не удивлен, — задумчиво проговорил Род. У него возникло сильное подозрение по поводу того, откуда берет денежки колдунья. — А дом вы сами построили?

   — Нет, плотник из меня никудышный. Добрые люди из деревни выстроили для меня дом. А как порадовались, когда я им золотом за работу уплатил!

   — Еще бы они не порадовались, — усмехнулась Гвен. — И тем заплатили, кто подстриг лужайку?

   — Подстриг? Да нет, один деревенский парень выпас тут своих овец. Да, я дал ему немного денег. А все остальное я или сам сделать могу, или выменяю. Я уж и не знаю, куда девать все золото, какое мне дают.

   — Правда? — недоверчиво вытаращил глаза Магнус.

   — Чистая правда. — Ари развел руками. — Я уж ничего придумать не мог, так стал каждый месяц отдавать по золотому в деревню, чтобы они покупали еду и одежду для бедных.

   — Неужели? — обрадованно и удивленно воскликнул Грегори, а Джеффри изумленно покачал головой.

   — Да, да! А все это благодаря щедрости Убу Маре! Разве это не чудесно?

   — Просто невероятно, — проговорил Род, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

   — Что еще скажешь? Но как уже сказал я вам, с полгода она сама не показывалась, а вместо себя присылала Ягу и Аксона. Золото им наверняка она дает, потому как и они покупают у меня камешки, которые играют музыку.

   — О, — только и смог выговорить Род. Напряжение стало почти невыносимым. — Так это вы сотворили те чудесные камни, что лежат у вас во дворе перед домом и издают дивные звуки?

   — Да, да, они мои! — лучисто улыбнулся Ари. — Это самые новенькие. Всякий раз я наделяю их новой музыкой. Люблю новое придумывать. — Он нахмурился. — А вот такое, как меня Убу Маре просит, мне вовсе не по сердцу. Жуть одна — скрипы какие–то, вой, да еще словечки бессмысленные. Даже рифмы — и той нет!

   — Да, это ужасно, я с вами согласен, — кивнул Род. — Кажется, мы что–то слышали в этом роде. И где они только взяли такие звуки?

Ари пожал плечами.

   — Наверное, там же, где и я, — в своем сердце.

   — Что же у них за сердца, если так? — пылко воскликнула Корделия.

Ари посмотрел на нее с печалью.

   — Барышня, барышня! Разве вправе мы судить своих ближних? Нет, нет! Ежели у них иные вкусы и пристрастия, кто я такой, чтобы говорить, что они ошибаются, а я прав?

   — Вы — тот, кто на самом деле создал музыкальные камни, — спокойно заметил Род.

Ари изумленно посмотрел на него.

   — Разве это дает мне право судить хоть кого–то?

   — Дает, — кивнула Гвен. — А еще из–за этого на вас ложится чувство долга.

   — Долга? — Ари потерянно вытаращил глаза.

   — Ответственность, — пояснил Род. — Вы должны думать о том, что с вашими творениями станут делать те, кто их у вас покупает.

   — Но ведь эти музыкальные камешки — просто развлечение, забава!

   — А вот мне чем дальше, тем больше кажется, что ничто на свете не может быть «просто развлечением», — возразил Род. — Вы должны думать о том, почтенный Ари, как могут действовать на людей ваши чудесные изобретения.

   — Но какое же действие может быть у музыки?

Род сделал глубокий вдох.

   — Мы видели подростков, уходивших от родителей, видели молодых крестьян, бросавших свои труды, лишь бы только слушать рок–музыку камней.

   — Да! — горячо подхватил Грегори. — А еще мы видели, как они плавают по реке на плотах с вашими камешками, бездельничают, жуют лотосы и валяются, как пьяные.

   — Люди нашего возраста в отчаянии, хотя и стараются это скрывать, — добавила Гвен негромко. — Но мы видели людей, кому совсем худо от тех слов, что сопровождают музыку.

   — Да как же такое возможно? — всплеснул руками Ари.

И вот все, друг за другом, принялись рассказывать ему об истории своих странствий по Раннимеду и обо всем, что видели по пути. В страхе Ари слушал о восставших из могил мертвецах, но еще более ужаснулся, узнав о бичевателях. Наконец, когда Гэллоуглассы завершили повествование, Ари с помертвевшим лицом прошептал:

   — Хватит. Что же я натворил?! Нет–нет, больше ни за что не стану делать музыкальные камни!

   — Да нет же, как раз вам надо непременно изготовить новые! — возразила Гвен с такой материнской решимостью, что все сразу насторожились. — Вы должны починить то, что испортили.