Грегори устремил мечтательный взгляд в пространство.

   — Творения, созданные из ведьмина мха, умеют расти, — сказал Магнус. — Вот тебе и подтверждение предположения.

   — Да, но вряд ли такое подтверждение можно считать решающим. Я бы не стал выводить из него гипотезу.

   — А каким ты станешь, когда вырастешь? — спросила Корделия у игрушки–переростка.

   — Я стану конем–рокером!

Джеффри непонимающе сдвинул брови.

   — Рокером? Что это такое? И зачем это тебе?

   — Сейчас я просто игрушка, — ответил конь–качалка. — А когда вырасту, стану взрослым рокером!

   — И что? Так и будешь на полозьях качаться?

   — Нет! Поглядите на мои копытца!

Все поглядели и увидели, что над полозьями, под копытцами лошадки нарисованы большие яркие колеса.

   — А я думал, они просто так, для красоты нарисованы, — сказал Грегори.

   — Нет, не просто. Чем больше я качаюсь, тем больше расту, а чем больше я расту, тем больше становятся мои колесики. И наконец они коснутся земли, когда я качнусь вперед, и потом я покачусь вперед и вперед, своей дорогой, а потом земли коснутся и задние колесики. Вот и я буду качаться и катиться[4] — большой и сильный, и смогу тащить за собой что захочешь!

   — Маленькую тележку? Вот бы в ней прокатиться! — мечтательно проговорил Грегори.

   — Таким большим быстро не вырастешь, — предупредила лошадку Корделия.

   — Да нет, не так уж долго мне ждать. Езжу я по этому циферблату, и время для меня течет быстрее!

Магнус озадаченно посмотрел на Векса.

   — На самом деле он не может сделать так, чтобы время бежало быстрее, правда?

   — Нет, Магнус, но он способен создать для себя такую иллюзию. Вполне вероятно, что он способен навязать эту иллюзию людям, которые с ним встречаются.

   — Они поверят ему, а он наберет силу! И для него время таки будет бежать быстрее, а сам он будет быстрее расти!

   — Все рокеры торопятся вперед, — сообщил детям конь- качалка. — Поэтому я качаюсь день и ночь.

   — Но конь–качалка — это же игрушка, он из детства, — заметил Грегори. — Тебе не хотелось бы остаться вещью из детства?

   — Ой, как бы это было здорово: вырасти, но остаться ребенком! — восторженно воскликнула Корделия.

Род пожал плечами.

   — Это было бы замечательно, — согласился конь–качал- ка. — Вот поэтому–то я и качаюсь круглые сутки[5].

Векс воскликнул:

   — Зрелые особи с независимостью и способностями взрослых, но при этом с разумом и эмоциями детей? О нет, это был бы сущий хаос!

Магнус насторожился.

   — Хаос? Векс… а не приложили ли ко всему этому руку пришельцы?

   — Все может быть, сынок, все может быть, — медленно выговорил Род.

   — Думай, рассуждай, — посоветовал мальчику Магнус. — Посмотри, не вырастет ли из этого гипотеза.

Магнус умолк и глубоко задумался.

   — Я немножко растерянна, боюсь ошибиться, — призналась Корделия.

Это было сказано с типичным для девочки кокетством. Корделия могла не сомневаться в том, что уж кто–нибудь непременно задаст ей вопрос. Конь–качалка не стал исключением.

   — Что у тебя на уме?

   — Я подумала, что ты мог бы двигаться быстрее, если бы не зависел от этих деревянных полозьев, если бы встал на собственные копытца.

   — Что?! — возмущенно воскликнул конь–качалка. — Ты хочешь у меня почву из–под ног выбить? Стыд тебе и позор, барышня!

   — Да, советик так себе, — поддержал его Джеффри. — Каков он будет в сравнении с взрослой лошадью?

   — Очень даже я буду хорош! Разве ваш спутник не такой же, как я, — только взрослый?

Дети вытаращили глаза. Все четверо медленно повернули головы и воззрились на Векса.

   — Это в каком же смысле? — опасливо осведомился робот.

   — В том самом, что ты не более настоящий, чем я. Ты просто модель лошади, ты такое же творение чужого разума и рук, как я! Но ты же вырос? Вот и мне хочется!

   — Да, мы оба искусственные, — согласился Векс, — но на этом наше сходство заканчивается. Мой «мозг» — это компьютер, а твой — всего лишь запись готовых ответов, сделанная тем разумом, который тебя породил.

   — Векс, — проговорил Магнус. Его голос прозвучал глухо, встревоженно. — Разве это — не определение программы?

Огромный черный конь умолк и замер в неподвижности. Наконец он произнес:

   — Магнус, подобная формулировка грешит чудовищным упрощением.

   — И все–таки что–то тут есть, — возразил Грегори. — Получается, что те, кто способен творить создания из ведьмина мха, навязывают своим игрушкам какую–то программу, да?

   — Игрушкам! — оскорбленно фыркнул конь–качалка. — Я не игрушка, во мне учтено много разных моментов!

   — Да, много, покуда ты привязан к часам, — проговорил Джеффри и обвел взглядом циферблат.

   — Нет, нет, конечно, — горячо возразил Грегори. — Ты такой чудесный! Ты не просто игрушка. Ты мог бы стать верным другом для ребенка. И где ты только был три годика назад, когда мне так хотелось, чтобы ты был у меня?

Конь–качалка смущенно уставился на малыша.

   — Не расстраивайся, братец, — успокоил его Магнус. — Мы все мечтали о таком дружке, когда были маленькими.

   — Все, кроме Корделии!

   — Нет уж, кроме тебя, раз ты так говоришь! — оскорбилась Корделия. — Я на Магнусовом коньке качалась чаще, чем он!

   — Да, она даже про свою метлу забывала, — с улыбкой проговорил Магнус. — Хотя по идее метла ей роднее.

Корделия показала ему язык.

   — Ну что же… — нерешительно проговорил конь–качал- ка, — если уж я вам так нравлюсь… тогда пожалуйста. Хотите покататься?

   — Хотим, хотим! — Грегори без раздумий оседлал лошадку. Конь–качалка от неожиданности встал «на дыбы», вполне музыкально заржал, а Грегори заливисто рассмеялся.

   — Грегори! — вскрикнула Гвен в тревоге. — Не надо…

Однако она тут же осеклась и умолкла, глядя на то, как ее младший сын раскачивается вперед и назад, как конь- качалка везет его по всей окружности циферблата, как он шлепает коня–качалку по бокам своей шляпой и весело визжит.

   — Пусть порадуется, милая, — с улыбкой пробормотал Род.

   — Не запрещай ему, мамочка, — умоляюще проговорила Корделия. — Ничего опасного нет!

   — Пожалуй, — согласилась Гвен. — Так редко бывает, чтобы он вел себя как дитя, а ведь он еще совсем дитя!

   — Да, меня порой посещает такая мысль, — согласился Векс.

   — Да он почти никогда не ведет себя так, как другие малыши, — поджав губы, сказал Джеффри. Он стоял напряженный, со скованным выражением лица. Магнус заметил это, протянул было руку Джеффри, но раздумал и отдернул.

   — Думаю, конь–качалка нам всем разрешит покататься, если мы захотим.

   — О да, да! — воскликнула Корделия, сверкая глазами, а Джеффри фыркнул:

   — Ну и глупо же ты будешь выглядеть, братец! Дылда здоровенная, скоро семнадцать годков стукнет, а ты на лошадку–качалку верхом заберешься! Да нет уж, мы с тобой большие, пусть маленькие так резвятся!

Корделия обернулась и одарила Джеффри удивленным взглядом. Но заметив, каким завистливым взором тот следит за Грегори, девочка погрустнела.

И ее мать тоже.

   — А ты что, против, Делия? — проворчал Джеффри.

   — Да нет, нет, — поспешила заверить брата девочка. — Ты все правильно говоришь, Джеффри! Пусть малыш поиграет.

   — Пусть насладится мгновениями детства, которые принадлежат только ему, — еле слышно произнес Род.

Корделия удивленно взглянула на отца, но тут же просияла и робко улыбнулась.

   — Верно, папа. Ведь он почти никогда не играл, мы ему мешали, верно?

   — Он донашивал за мной одежду, — добавил Джеффри. — У меня–то хотя бы были игрушечный арбалет и катапульта, а он их не хотел. Да, пусть порезвится.