«Выход на поверхность грунтовых вод», — машинально подумал он, в очередной раз вздрагивая от холода.

— Эй, ты поднимаешься? — крикнул сверху Любен.

— Пытаюсь это сделать, — отозвался молодой мужчина, преодолевая оцепенение, и шагнул к стенке колодца.

Подъем всегда был труднее спуска.

Сильвен сосредоточенно контролировал каждое из своих движений. Он заметил, что былой ловкости у него убавилось, и это его удивило. Что же, и он стареет? Не мешало бы заняться спортом… Отнять немного времени у читального зала в пользу тренажерного…

«Надо же… я профессор… и при этом… даже в школу не ходил!..» — отрывисто говорил про себя Сильвен в такт собственным движениям. Он уже успел ободрать колено о выступающий камень. Он действительно не ходил в школу, так же как и Габриэлла.

«Ничего удивительного… что мы стали такими… не от мира сего… неадаптированными…» — еще успел подумать Сильвен и… едва не сорвался вниз!

Вместо привычного камня в стене его рука схватилась за пустоту. Резко подавшись назад, он сумел нащупать левой ногой расселину в противоположной стене и с трудом удержаться, хотя и в очень шатком положении.

Теперь это его уже не забавляло. Он дрожал всем телом от озноба. Никогда прежде с ним такого не случалось.

— Все в порядке? — спросил Любен с беспокойством.

— Да. Я просто оступился. Ничего страшного.

— Хочешь, я спущусь, помогу тебе подняться?

— Не надо. Учти на будущее, что тут с одной стороны провал… вроде боковой трубы.

— А… извини, забыл тебе сказать… часть камней осыпалась, как раз на прошлой неделе…

Это звучало неправдоподобно. Любен ведь недавно говорил, что не спускался уже несколько месяцев. И потом, отверстие в стене не было похоже на проем, появившийся в результате обвала. Он было ровным, круглым, словно от вертикальной трубы, ведущей вниз, к колодцу, отходила другая, горизонтальная. Возможно, существовала целая система этих подземных труб…

— Нет, здесь какой-то коридор, — возразил Сильвен. Не в силах устоять перед искушением, он просунулся в отверстие и прополз по трубе несколько метров.

«Ничего не повреждено, — отметил он, ощупывая стены. — Эх, зря я не взял фонарик!..»

— Не ходи туда! — с тревогой крикнул Любен. — Там обрыв через пять метров!

«Да ну?» — иронически подумал Сильвен. Нащупав небольшой камешек, он бросил его перед собой. Камешек катился не меньше десяти секунд, не встречая на пути никаких препятствий.

— Поднимайся, я тебе говорю!

Сильвен подумал, что сейчас не самый подходящий случай изображать спелеолога, и без возражений повернул обратно. Но почему Любен ему солгал?..

«Я сюда еще вернусь», — пообещал он себе, выбираясь из боковой трубы, весь перемазанный плесенью.

— За тебя, голова баранья!

У Любена были довольно варварские представления об алкогольных коктейлях и, в частности, о пропорциях: к половине стакана воды он добавлял столько же анисового ликера. Это была уже третья порция.

Когда Сильвен наконец выбрался из колодца, старик облачил его в потертый лиловый халат и угостил своим «коктейлем». Сейчас молодой мужчина снова сидел на диване, чувствуя, как сознание понемногу затуманивается. Он уже не думал о том, насколько необычна данная ситуация: древняя хижина в центре города, спуск в подземный колодец, средневековая обстановка, свободная от нынешних условностей, — все это казалось ему совершенно нормальным. Сейчас для сорбоннского профессора, уважаемого всеми своими коллегами, в том числе и старшими, не было более близкого человека, чем этот раскрасневшийся от спиртного тощий старик, который в очередной раз отхлебнул из стакана и, фыркнув, сказал:

— На самом деле, ничто не сравнится с парижскими катакомбами!

При этих словах Сильвен насторожился. В ученике немедленно проснулся ученый.

— Ты хочешь сказать карьерами? Тебе же никогда не нравилось слово «катакомбы»…

Любен удовлетворенно взглянул на гостя. Старик всегда отказывался от любых должностей, какие бы ему ни предлагали, — он желал сохранить за собой лишь пост старшего смотрителя зоопарка. Его огромные познания в истории Парижа были всего лишь личной страстью, причудой. Он ни разу в жизни не прочел ни одной лекции на эту тему где бы то ни было. Но сегодня вечером, побитый на своем же поле, он, видимо, почувствовал, что обязан исправить ошибку.

— Ты совершенно прав, — признал он, смешивая себе четвертую порцию «коктейля». — Под Парижем прорыто множество карьеров общей протяженностью около трехсот километров.

«Да, Любен, — мысленно согласился молодой профессор, почти растроганный этой переменой ролей. — Это ты мне рассказал: гипсовые карьеры на правом берегу, известняковые — на левом. Карьеры, вырытые еще во времена римской оккупации для строительства тех загадочных сооружений, обломки которых — и призраки — встречаются до сих пор…»

Дальше он уже не слушал. Словно сквозь пелену — алкоголь туманил голову — он видел перед собой древний Париж: римский форум на месте современного Пантеона, некрополя великих людей Франции; императорский театр, место которого сейчас занимает знаменитая библиотека имени Жозефа Жибера на бульваре Сен-Мишель; арены для гладиаторских боев, недалеко от своего нынешнего жилища; термы — древнеримские общественные бани, на месте которых сейчас какой-нибудь «Макдоналдс»… Одним словом, нынешний Латинский квартал не случайно получил свое название.

Париж: огромный многослойный пирог, где каждый слой — целая эпоха, целое завоевание, целый исчезнувший мир…

— Катакомбы возникли относительно недавно, — продолжал тем временем Любен, сидя на своей разобранной кровати и уже не обращая внимания, слушает его Сильвен или нет. — Несколько километров подземных карьеров на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков были преобразованы в оссуарии, чтобы малость разгрузить парижские кладбища… О, это было апокалипсическое зрелище!..