— Париж скоро погибнет, Любен… и увлечет нас всех за собой в бездну.

— И… когда же? — пробормотал старик.

Словно пытаясь преодолеть его и свой собственный страх, Жервеза твердым тоном произнесла:

— Агония начнется сегодня ночью.

Сильвен бросился в темноту подземного коридора.

Он бежал, задыхаясь, почти теряя сознание.

Стук подошв его обуви взрывал тишину подземелья. Он бежал в полной темноте, втайне надеясь наткнуться на какое-нибудь препятствие, упасть, погрузиться в небытие, забыть обо всем… Но нет, он безошибочно угадывал дорогу, хотя и не знал ее, и продолжал бег, словно в кошмарном сне.

Мрак подземелья и царящая снаружи ночь ничего не значили, потому что свет был в нем самом. Яркий, обжигающий свет. Ослепительная белизна стен лаборатории, терзаемые животные и эти два испуганных человека, говорящих о скорой гибели Парижа… И похищенные дети, которых они уже принесли в жертву… Кто будет следующим? Он сам? Белые обезьяны? Габриэлла?

Безумие! Бред!

Ничто не было случайно. Вплоть до его присутствия здесь. Кто знает, может быть, Жервеза и Любен догадывались, что он следит за ними? Может быть, специально для него они и разыграли это ужасное представление? Нужно выбраться отсюда. Нужно предупредить Габриэллу, что ей грозит опасность: ее собственный дед собирается принести ее в жертву! Кому? Зачем? Сильвен ничего об этом не знал. Но главное — спасти ее, ведь так? Молодой мужчина трясся как в лихорадке. Кровь гулко стучала в висках. Перед глазами плясали красные круги.

Хотя он все больше удалялся от лаборатории, запах реки становился все сильнее. Из глубин памяти всплывали давно забытые ощущения.

Непривычно жесткий тон Жервезы, исходящая от нее слепая, фанатичная сила… В первый момент Сильвен подумал, что никогда прежде не видел мать такой. Но нет.

Это было давным-давно, в детстве…

Давнее воспоминание, погребенное под грузом остальных, оживало по мере того, как он спускался в подземелье. Подобно спелеологу, он углублялся в темноту, чтобы совершить самое захватывающее и опасное из всех путешествий: в глубь самого себя.

Он не успел закричать.

Все его воспоминания разом оборвались.

Все произошло в одну секунду.

Что-то резко ударило его прямо в лицо, и он потерял сознание.

— Вы очнулись? — послышался чей-то голос из темноты.

«Детский голос…» — подумал Сильвен, но не решился ответить: слова застряли у него в горле.

«Моя голова!» — простонал он про себя. Адская боль, еще усиленная непроглядной темнотой, стискивала череп стальным обручем. Вдобавок у Сильвена было странное ощущение, что он весит целую тонну. Он попытался поднять руку, потом ногу, но намокшая одежда облепила его тело, как щупальца гигантского спрута, не давая пошевелиться.

«Река…» — вспомнил он, осознав, что лежит в тепловатой, пахнущей тиной воде мелкой подземной речки.

Постепенно к нему возвращались воспоминания… а с ними и тревога. Что это — сон? Он действительно слышал детский голос или ему снится прежний кошмар? Может быть, теперь и он сидит в одном из стоматологических кресел, с повязкой на глазах?..

Сильвен вздрогнул.

«Мать с Любеном решили завязать мне глаза?!»

Но если бы эта слепота и впрямь была абсолютной! Нет — словно наяву, Сильвен снова видел разыгрывавшиеся перед ним недавно в белой подземной лаборатории ужасные сцены, переживал те же чувства, испытывал те же страхи, реальные и неосознанные.

«Что же произошло и где я?» — наконец ему удалось сформулировать этот простой вопрос и заодно поднять правую руку.

Он с трудом вынул из кармана мобильный телефон и, не выдержав, застонал от боли, пронзившей все его тело.

Отогнав мысль о возможном переломе, он стиснул зубы и с трудом нажал центральную клавишу, чтобы загорелся дисплей.

Послышался испуганный вскрик.

Даже этот слабый свет оказался слишком ярким для обоих.

«Значит, все же не сон», — подумал Сильвен, больше удивленный, чем испуганный. Он слегка приподнялся и посветил перед собой.

Она была здесь.

— Девчонка… — пробормотал он, понемногу привыкая к синеватому свету телефонного дисплея.

Прямо напротив, меньше чем в метре от него, у подножия неровной стены подземного коридора, сидела, сжавшись, темноволосая девочка в спортивном костюме, закрывая лицо руками. Лицо, насколько можно было разглядеть, казалось вполне заурядным, даже, пожалуй, некрасивым; особенно его портил широкий вздернутый нос. Но взгляд был не по-детски острым: настоящий скальпель! На лбу девочки Сильвен заметил кровоточащую ссадину.

«У нее, наверно, тоже болит голова после нашей… встречи», — подумал Сильвен почти отрешенно: это был его привычный способ сохранять спокойствие. Девочка, впрочем, тоже казалась спокойной: она смотрела на Сильвена без всякого страха, даже с любопытством, к которому примешивалось легкое раздражение.

— Долго вы еще собираетесь здесь лежать? — наконец спросила она, облизнув губы кончиком языка.

«Голосок детский, а тон — как у взрослой, — подумал Сильвен. — Сколько ей лет? И самое главное — какого черта она вообще здесь делает?!»

Но, несмотря на все эти вопросы, теснившиеся в голове, Сильвен по-прежнему молчал, держа телефон перед собой.

Казалось, что этот миг застыл в вечности.

Неожиданно девочка вскочила одним прыжком, как кошка, и направила свет от дисплея своего мобильника на лицо Сильвена — даже раньше, чем тот успел вскрикнуть.

— А… это вы, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Мне бы стоило догадаться…

Сильвен совершенно не ожидал таких слов. Он с недоумением взглянул на девочку и заметил в ее глазах явное любопытство.

— Ты меня знаешь? — наконец спросил он.

Взгляд девочки оставался таким же пристальным и острым.

— Издалека… — ответила она без всякой иронии.

Сильвен, уже начиная сомневаться в ясности собственного рассудка, приготовился отбиваться от этого странного существа, как от гигантского насекомого, но оно, словно догадавшись об этом, быстро шагнуло назад в темноту.

— Ну что ж, полагаю, в этой нашей… коллизии нет ничего случайного? — полувопросительно произнесла девочка.

Что можно было на это ответить? Сильвен балансировал на грани недоверия и любопытства. Что это за девчонка, словно с неба свалившаяся прямо в парижские катакомбы? Есть ли какая-то связь между ней и той невероятной сценой, свидетелем которой он недавно был? Что делали Жервеза и Любен с белыми обезьянами? И что означал их странный, почти безумный диалог? Что они собираются сделать с Габриэллой? То же самое, что и с обезьянами? При одной мысли об этом Сильвен вздрогнул.

«Нет-нет, надо сохранять спокойствие!.. — пытался он внушить себе, глядя на незнакомку. — Спокойствие… и недоверие. Но в первую очередь надо отсюда выбраться…»

— Кто ты? — выговорил он после паузы.

— А вы? — лаконично спросила девочка.

— Ты же сказала, что ты меня знаешь.

Снова долгое молчание.

— Как ты сюда попала? — подал голос Сильвен.

— Так же, как и вы, я полагаю.

— Из клетки?

— Какой клетки?

Сильвен не знал, что ответить. Она играет с ним в какую-то игру? Как можно быть уверенным, что она ему не враг?

В этот момент девочка с некоторым трудом поднялась и сказала:

— Надо отсюда выбираться.

«И ведь не поспоришь», — подумал Сильвен. Когда ему, в свою очередь, удалось встать на ноги, она уже была в нескольких метрах впереди. Мобильник с тускло светящимся дисплеем она выставила вперед, словно меч.

Несмотря на боль во всем теле, Сильвен не смог сдержать улыбки.