— Нельзя ли мне здесь присесть? — спросил он по-французски.

Лидия пожала плечами.

Юноша поблагодарил ее и, сняв рюкзак, сунул его под стол.

— Жарко сегодня, не правда ли? — Он вытер лоб.

— Да.

Юноша радостно улыбнулся:

— Ну и ну, черт бы меня побрал, так вы американка?!

А похожи на француженку. — Он протянул ей руку. — Меня зовут Джон.

— Лидия.

Он указал на ее почти пустой бокал:

— Позвольте мне заказать вам еще вина? Я целый месяц кочевал с места на место и говорил только по-французски и по-итальянски. Американцев же избегал, чтобы практиковаться в иностранных языках. Но иногда мне кажется, что от этих усилий у меня в голове мутится.

С вами такое не случалось? — Он подозвал официанта и заказал вино для Лидии и кружку пива для себя.

— Раньше случалось, а теперь нет. Однако я устала от Франции и подумываю, не поехать ли куда-нибудь еще.

— А вы, случайно, не знаете, где здесь можно снять номер подешевле?

— В отеле «Ваграм», неподалеку отсюда. Я и сама там остановилась.

— Мне хочется выспаться на настоящей кровати и принять душ. Последнее время я жил главным образом в кемпингах, а мылся в море. Ну что ж, ваше здоровье!

Мне сказали, будто на пляже сегодня будет фейерверк.

Не составите ли мне компанию?

— Возможно. Посмотрим.

Джон откинулся на спинку стула.

— Если бы вы не были так красивы, я предположил бы, что у вас плохое настроение.

— Нет… я всегда такая. — Лидия почувствовала, что ей приятно поболтать с этим симпатичным и доброжелательным американцем, и улыбнулась.

— Вот так-то лучше. Вы здесь учитесь?

Целых полчаса Лидия рассказывала ему о свой жизни во Франции, умолчав, правда, об интрижках с Ноэлом Поттером, Алексом и Бернаром, а также о неудачном браке, но поведав о том, что снималась в главной роли в фильме Бернара.

— Блеск! Значит, вы кинозвезда? Ну и дела!

Лидия рассмеялась:

— Едва ли актрису можно назвать кинозвездой после одного фильма, который к тому же еще не вышел на экраны.

— И все же я потрясен… Так вы учились в Йеле? А я только что окончил колледж в Принстоне. Осенью продолжу учебу в Колумбийском университете. Вы не проголодались? Давайте найдем какое-нибудь местечко и перекусим.

— О'кей…. а потом отправимся на фейерверк.

Посмотрев фейерверк, они устроили собственный — в номере отеля «Ваграм». Три дня Лидия и Джон занимались любовью, плавали, ели пиццу, болтали о книгах и рок-группах, читали «Геральд трибюн» и обсуждали перспективы предвыборной кампании Никсона — Макговерна. После общения с французскими аристократами непринужденность и чисто американскую простоту отношений с Джоном Лидия восприняла как живительный дождь после засухи. С ним она была самой собой и снова стала ощущать себя личностью.

— А не махнешь ли со мной в Испанию? — спросил он. — Мы бы совершенствовались в испанском на всех этих корридах. А потом ты, возможно, вернулась бы со мной в Нью-Йорк…

— В другой жизни я так и поступила бы. — Лидия села в постели и закурила сигарету. — Но в этой все слишком сложно. Я должна тебе кое о чем рассказать.

На следующий день в аэропорту Ниццы Джон обнял Лидию, вылетающую в Париж.

— Совсем как в фильме тридцатых годов. Американский парень встречает сбежавшую графиню. Они проводят три чудесных дня на Ривьере…

— А потом им приходится расстаться и вернуться к своим обязанностям в реальном мире.

— Не забудь только концовки этих фильмов. Принцесса бежит с Гари Купером. И любовь побеждает все.

— Боюсь, на сей раз так не получится, но я никогда не забуду эти дни. Они были совершенно особенными.

— Для меня тоже. Если вдруг окажешься в Нью-Йорке, позвони мне в Колумбийский университет. Мы выпьем и поболтаем о прежних временах.

Лидия рассмеялась:

— О'кей. Обещаю. — Поцеловав его еще раз, она помчалась к самолету.

На полпути в Париж Лидия вдруг вспомнила, что так и не узнала фамилию Джона.

Лидия вернулась, хотя и сомневалась в том, что ее место здесь и что она когда-нибудь приживется в этой среде. Парижские апартаменты олицетворяли тот образ жизни, к которому Лидия когда-то стремилась. Их величие вызывало клаустрофобию, элегантность напоминала о консерватизме. Внешне все напоминало волшебную сказку, но она помнила, что сказочные принцессы нередко оказывались в заточении и далеко не все хорошо кончалось.

Лидия всегда легко приспосабливалась к любой обстановке — будь то гостиная на Парк-авеню или задымленная мансарда на левом берегу Сены. То, что она стала графиней, подтверждало это. И все же приспособиться к изысканному европейскому обществу оказалось гораздо труднее, чем представляла себе Лидия. А Стефан и его друзья дали ей почувствовать, что она американка — по происхождению и воспитанию. Ее молодость не была особой помехой. Зрелость придет с годами, а вот американкой она останется навсегда.

Что же делать: заупрямиться и проявить свой американский характер или войти в новую роль, попытаться освоить заповедную территорию и стать аристократкой, как этого, возможно, желает Стефан? Ни один из этих вариантов ей не нравился. Хорошо бы найти компромисс! Но как? И в чем он? За двадцать лет жизни она стала тем, что есть, и совсем не хотела жертвовать своей личностью, чтобы угодить Стефану. Несколько дней, проведенных с Джоном, восстановили силы Лидии и отчасти вернули ей уверенность в себе.

Не застав дома мужа, она, с тревогой ожидая его возвращения, выпила чаю и полистала журнал. Около шести часов входная дверь открылась, и Лидия услышала, как Стефан что-то сказал Шарлю, дворецкому, затем поднялся по лестнице и подошел к двери ее спальни.

Она затаила дыхание и отложила журнал.

— Привет, дорогой! — с улыбкой сказала Лидия. — Я вернулась.

— Вижу. Догадываешься, как я беспокоился последние дни? Мой секретарь звонил во все отели в Сен-Тропез и Ривьере. Я уже собирался нанять детективов.

Где ты была?

Она вгляделась в его лицо, пытаясь заметить следы волнения, но увидела лишь сдерживаемый гнев.

— Мне хотелось побыть одной и подумать. Я и не предполагала, что ты встревожишься, поскольку сам бросил меня в разгар медового месяца.

— Меня вызвали по делу, — холодно бросил он. — И я объяснил это в записке.

— Но почему ты оставил записку, вместо того чтобы разбудить меня и рассказать о своих важных делах, если вообще это были дела. Вот мне и в голову не пришло нанять детективов, чтобы проверить тебя.

— Повторяю: я беспокоился. Тебя могли обидеть, даже убить…

— Обидеть? — возмутилась она. — Ты прав, черт возьми! Меня обидели, унизили, бросили во время медового месяца! Я по наивности думала, что жених и невеста проводят его вместе… впрочем, это мой первый брак. Возможно, впоследствии я чему-нибудь научусь.

— Очень надеюсь, что так. Если бы не твое возмутительное поведение в тот вечер…

— Так вот оно что! Значит, бизнес тут ни при чем!

Ты просто решил наказать капризную девчонку!

— Не кричи. — Он поднял руку и несколько мягче добавил:

— Возможно, мы оба совершили ошибку.

Лидия испуганно взглянула на него:

— Ты говоришь только о последних нескольких днях, не так ли?

Стефан присел на кровать.

— Нет. Боюсь, влюбившись друг в друга, мы не учли разницы в нашем происхождении, возрасте.

Лидия задумчиво смотрела в окно, но, когда она подняла глаза на Стефана, в них стояли слезы.

— Ты полюбил меня, Стефан?

— Я женился на тебе. Я дал тебе свое имя.

— Это не ответ на мой вопрос, но… Ну что ж, я тоже тебя полюбила. Поэтому и вернулась. За последние несколько дней я много думала о нас, о наших проблемах.

Надеюсь, мы сможем их решить при взаимном понимании. Если не будем предъявлять друг другу невыполнимых требований. Согласен попытаться?

— Да, — тихо ответил он.

— Я — не Мари-Лор. И не Мэгги Макгроу. Мне, актрисе, удастся научиться всем премудростям, но при этом я останусь самой собой. Я постараюсь вести себя так, как хочешь ты, но мне нужно время. Полагаю, случившееся объясняется тем, что на меня много всего сразу свалилось. Мне казалось, будто я… но больше такого не произойдет. — Она взяла его руку. — Я буду самой образцовой маленькой графиней, обещаю.