— Я так не думаю, — быстро ответил Роберт.

— Но он курил.

— Согласен, а еще употреблял жирную пищу, — добавил он.

— И пил, — напомнила ему Стефани, — намного больше тебя.

— Да, это тоже нельзя отрицать. Я теперь ужасно сожалею, что нам так и не удалось пообедать перед Рождеством в том ресторанчике, о котором я тебе говорил. Вместо этого мы с ним выпили в баре за углом. Кстати, помнишь, именно ты порекомендовала мне этот бар? Это была наша с ним последняя встреча, перед тем… перед тем, как я увидел его на Рождество в больнице.

— По меньшей мере, у тебя был еще один шанс увидеть его.

— Да, я очень этому рад, — сказал Роберт, кивнув головой в знак согласия.

— Может быть, хочешь еще чаю? — спросила Стефани, нарушая затянувшееся молчание.

— Да, спасибо. — Он поднял кружку с пола, протянул ее Стефани, затем, откинувшись на подушки дивана, закрыл глаза.

Стефани вернулась на кухню. Она не знала, что делать: позволить ему и дальше рассказывать о своих чувствах к Джимми или все же начать разговор о том, ради чего она его сюда пригласила: о ее беременности? Но ей хотелось, чтобы во время их разговора его голова не была забита посторонними мыслями. Видя его эмоциональное состояние, она решила, что неразумно начинать разговор сейчас. Наполнив чайник водой, она громко сказала:

— Мне кажется, жизнь Джимми состояла из постоянных стрессов; я абсолютно уверена, что он не занимался спортом. — Он признавал, по ее мнению, только один вид спорта — горизонтальный. Но вслух она этого, конечно, не сказала. Ей показалось, что Роберт что-то ответил, но она не расслышала и продолжила дальше: — Проблема с Анжелой и Френсис, думаю, здорово на него повлияла, а маячивший на горизонте развод еще больше усугубил и без того непростую ситуацию.

Ответа не последовало.

Стефани заглянула в гостиную. Сидя на диване боком, Роберт спал, положив голову на плечо. Оставив чайник на кухонном столе, Стефани вернулась в гостиную и села в кресло. Она сидела и смотрела на Роберта. Даже сну не удалось разгладить жесткие линии под глазами и в уголках рта; она видела, как беспокойно блуждают под веками глаза. Какие сны продолжат преследовать его?

В памяти стали всплывать события последних нескольких дней. Начиная с того момента, когда Кейти Уокер появилась у нее дома и дала ей пощечину, все вокруг завертелось и, казалось, перестало поддаваться контролю. И хотя прошло всего два часа после ее возвращения, поездка в Нью-Йорк стала расплываться; ей даже показалось, что она никуда и не уезжала. Она с беспокойством подумала о Роберте — он в любую минуту может потерять равновесие; она понимала, что это вызвано событиями последних дней, недостатком сна и, возможно, полным отсутствием еды.

Мелькнувшая за окном тень ее испугала. Стефани догадалась, что это была ее беспокойная соседка миссис Мур, живущая в доме напротив. Она страшно любила заглядывать в чужие окна. Стефани попыталась представить увиденную глазами соседки сцену: женщина, свернувшаяся в кресле, и дремлющий на диване мужчина.

В этом, безусловно, скрывалась определенная ирония: она довольно часто рисовала в своем воображении сцену, напоминающую эту. Она относилась к будущему: Роберт ушел от жены, и они живут вместе. Он приходит с работы, садится в кресло и дремлет, пока она на кухне готовит ужин. В ее мечтах дом был теплым и гостеприимным, в нем всегда пахло свежеиспеченным хлебом и жареным мясом. Тихо звучит что-то нежное — Девид Аркенстон или, может быть, Янни. Они ужинают, и он ей рассказывает о том, как прошел день, она, в свою очередь, делится с ним своими новостями. Они идут наверх, принимают ванну, а затем ложатся в постель… и засыпают в объятиях друг друга.

В реальности все оказалось иначе: привычный запах ее дома отравлен запахом нечистоты и легкой горечи увядших цветов. В нем не звучит музыка, гнетущую тишину не нарушают даже соседи.

Наклонившись вперед, она уперлась локтями в колени и, поддерживая подбородок кулаками, стала пристально всматриваться в лицо Роберта. Он выглядел постаревшим и уставшим; он выглядел измученным. Если он будет продолжать так ужасно много работать, — умрет лет через десять. Как Джимми. Ей этого не хотелось. На прошлой неделе она его выгнала, позволила вернуться к жене. Но это не означало, что она перестала его любить.

Стефани знала, что она все еще его любит… но Кейти, так же как и она, продолжает его любить. А Роберт?.. Только он один знает, кого действительно любит. Он сказал, что любит ее; он даже сделал ей предложение. Но в прошлый вторник в этой же самой комнате, когда Кейти спросила, любит ли он ее, он ответил «да».

С тех пор ничего не изменилось.

Резко вздрогнув, застонал в своем неспокойном сне Роберт; Стефани почувствовала, как медленно опускается на желудок ее рука.

Нет, все изменилось.

В прошлый вторник она даже не могла предположить, что у нее может быть ребенок. Она не принадлежала к тем женщинам, которые расставляют мужчинам ловушки, используя в этих целях детей. Роберт был отцом ее ребенка, и она ждала от него поддержки. Ей хотелось верить, что в этой ситуации он поведет себя по-мужски, и рассчитывала не только на его финансовую помощь. Она рассчитывала на нечто большее: на то, что он станет проводить время с ней и ребенком. Его дети были уже взрослыми; сыну исполнилось семнадцать, дочери — пятнадцать. Неужели они нуждаются в его внимании больше, чем родившийся ребенок? Если бы он оставил Кейти и детей и стал жить со Стефани, она бы никогда не стала возражать, чтобы он виделся со своими детьми.

Неожиданно пришедшая мысль заставила ее похолодеть.

Впервые со вторника, когда произошла эта мерзкая сцена, она позволила себе предположить, что Роберт захочет оставить Кейти ради нее.

Неужели она до сих пор хочет с ним жить? Даже после того, что случилось?

Телефон Роберта, зазвонив, прервал ее размышления. В тишине комнаты звук прозвучал неожиданно резко, заставив Стефани вскочить с кресла. Роберт что-то забормотал и медленно, словно с похмелья, стал открывать глаза. Он быстро заморгал, пытаясь сконцентрироваться на определенном предмете, очевидно, не понимая, где находится. Затем отыскал телефон на ощупь.

— Да… — начал он. Затем, облизав языком сухие губы, произнес вновь: — Алло…

Прежде чем он продолжил, Стефани успела заметить выражение его глаз — смесь вины и страха, она сразу поняла, кто звонит.

— Кейти… да… я в офисе… — Его глаза нашли лицо Стефани и тут же метнулись в сторону. — Да, я скоро буду дома.

— Почему ты солгал? — спросила Стефани громко.

Роберт выпрямил спину и кашлянул.

— Да потому, что я не мог ей сказать, где в настоящий момент нахожусь. Все достаточно просто, тебе так не кажется?

— Ты мог сказать, что у нас с тобой остался один нерешенный вопрос, — с улыбкой произнесла она.

— Я пообещал Кейти, что больше никогда с тобой не увижусь.

— И ты так быстро нарушил свое слово? — спокойно спросила она.

— Да, я пообещал ей это, но до того… до того, как я узнал… узнал о том, что ты… ты…

— Что я беременна?

— Да.

Стефани встала.

— Я сделаю чай. Послушай, почему бы тебе не пойти и не принять душ? Ты сразу почувствуешь себя лучше, — живо предложила она. — Я хочу, чтобы к началу нашего разговора ты окончательно проснулся и чувствовал себя бодро, а сейчас ты едва держишься на ногах. Наверху есть кое-что из одежды, ты найдешь в ящичке зубную щетку и бритву. Прими душ, сразу почувствуешь себя лучше.

— Да, пожалуй, ты права. Спасибо.

Встав, он сразу почувствовал исходящий от него запах пота.

— Боже, как от меня пахнет.

— Да, — сказала Стефани. И, стараясь скрыть от него усмешку, повернулась и быстро вышла.

Она нашла его лежащим на кровати: завернувшись в ее купальный халат, он крепко спал. Она стояла, глядя на него и пытаясь разобраться в возникших в ней совершенно противоречивых чувствах. Ей хотелось быть уверенной в том, что к чувству к этому мужчине, которое она испытывает, — да, испытывает до сих пор, — не примешиваются эмоции, вызванные ее предполагаемой беременностью.