Да, бывшего. Все прошло. Прошло время Мстислава Мстиславича Удалого. Значит, и его, Никиты, время тоже кончается?

Он старался не думать, куда подастся, когда князя не станет. Да что было думать? В Новгород поедет, конечно. Поселится в своем доме, если, конечно, он цел. В то, что вернутся жена и сын, Никита давно уже не верил.

А если дом сгорел или, скажем, люди князя Ярослава Всеволодовича не захотят, чтобы Никита жил в родном городе? Тогда он уедет в Торопец, к Давиду Мстиславичу, или в Псков, к Владимиру. Оба брата Удалого примут Никиту с удовольствием. Найдется для него, опытного воина, служба.

И новая жизнь начнется. Какая по счету — третья? четвертая? Первая была — в доме отца. Вторая — самая короткая — после смерти Олексы. Третья, самая длинная и дорогая сердцу, — возле Мстислава Мстиславича. Думалось ли, что она когда-нибудь закончится?

Все равно придется продолжать жить. Память об Удалом останется в сердце, любовь к нему — в душе, опыт, приобретенный под его началом, — в голове и руках. С этим всем жить вполне можно. Да и сорок лет — не такой уж возраст. Кто знает — может, у Никиты и появится новая семья? Ребеночек? Не то чтобы этого очень хотелось, но иногда помечтать было приятно.

Поручение, что дал ему Мстислав Мстиславич, — наверное, последнее. Как ни обманывал себя, а на еще одну войну его уже не хватит. Что война! Успеть бы, вернувшись от Даниила, застать князя живого. Поговорить с ним напоследок, попрощаться. Зря Никита, прощаясь вчера, назвал его Мстиславом Мстиславичем — по полному имени. Сказал бы: прощай, княже, как обычно. Только так ведь к нему всегда и обращался. Может, зря так назвал, может, это примета плохая?

Никита расстроился.

Но тут пришлось слегка отвлечься от дурных мыслей: обоз почему-то остановился. Едущему позади Никите не было видно, чем вызвана остановка. Он тронул коня и поскакал в голову обоза — спросить у Глеба Зеремеевича, что случилось.

Там вся челядь столпилась вокруг кого-то. Какой-то человек лежал на- земле, а его все окружили. Подъехав ближе, Никита увидел, что это лежит сам Глеб Зеремеевич. Что такое с ним?

Никита спешился. Протиснулся между широкими спинами челядинцев.

— Что с тобой, боярин? Болит что-нибудь?

Боярин поглядел на Никиту усталым взглядом:

— A-а, Никита. Вот — в груди схватило меня и не отпускает.

— Помять надо, — предложил Никита. — Так делают. Помнут маленько — и пройдет. Твои люди не умеют, что ли?

— Ничего они не умеют, — слабо махнул рукой Глеб Зеремеевич.

— Ну — давай я попробую.

— Попробуй, попробуй, — сказал боярин. И улыбнулся.

Никита подошел к нему поближе, нагнулся, собрался стать на колени.

Последнее, что запомнилось ему, — это трезвый и злой взгляд Глеба Зеремеевича, направленный прямо ему в глаза. И — сухой хруст, от которого все сразу закрылось тьмою.

Он еще очнулся, когда его тормошили. Слышал голоса, слабо чувствовал чьи-то руки, шарящие по его телу.

— Ну что там? Что там? — спрашивал кто-то сверху. А может быть — снизу. Непонятно, откуда голос шел. — Грамотку ищите. Должна на нем грамотка быть.

«A-а, они ищут что-то, — догадался Никита. — А грамотки же нет, я знаю. Они не знают, ищут. Нет грамотки. Они, видно, испугались. Вот и ищут. А чего испугались? A-а, это я знаю. Это умер кто-то. А кто умер? А-а, — вдруг понял Никита, — это же я умер». И он умер.

Через неделю Мстиславу Мстиславичу стало совсем плохо. Он почти не приходил в сознание. И конечно, не помнил уже о своем мечнике, которого послал с поручением.

Во время одного из редких просветлений он сумел сказать, что хочет, по обычаю, принять на себя иноческий чин и схиму. Его вымыли, переодели и постригли. Но, снова впав в беспамятство, он так и не узнал, каким новым именем нарекли его в монашестве.

Известно было, что завещал он себя похоронить в Киеве, в церкви Святого Креста, которую велел там когда-то построить. Его без промедления повезли в Киев.

Но живым не довезли. По дороге князь Мстислав Мстиславич Удалой скончался. Его похоронили. Весь Киев собрался проводить его. Тысячи людей со всех концов города стекались, чтобы увидеть, как знаменитый и славный воин, князь торопецкий, новгородский, галицкий, военачальник и заступник всей русской земли, лежит совсем-совсем мертвый.

И все о нем плакали, потому что понимали, что с его смертью на Руси наступают другие, может быть очень страшные, времена.

ФИЛИМОНОВ АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ родился в 1956 г. в Челябинске. После окончания школы учился в политехническом и сельскохозяйственном институтах, служил в армии, был рабочим на стройке, стрелком охраны, дворником, грузчиком, лаборантом.

В 1980–1985 гг. учился в Литературном институте им. Горького. По окончании института сотрудничал с издательствами и журналами в качестве рецензента.

В 1987–1992 гг. работал редактором отдела прозы журнала «Октябрь». В 1994–1995 гг. был редактором программы «Ждите ответа» на ОРТ. Александр Филимонов — член СП России. Лауреат премии им. Б. Полевого (журнал «Юность»), В 1996 г. в издательстве АРМАДА вышел первый роман А. Филимонова «По воле твоей», рассказывающий о великом князе Владимирском Всеволоде Большое Гнездо.

Новый роман А. Филимонова «Приди и помоги» переносит читателя в начало ХIII века, время распрей князей, междоусобных кровопролитных войн и постоянных набегов немецких и ливонских рыцарей, а также наступления татаро-монгольских завоевателей.

Текст романа А. Филимонова «Приди и помоги» печатается впервые.

Стр. 10. ..люди Мирошкинича… — Мирошкиничи — новгородский боярский род в XII — ХIII вв., многие его представители начиная с посадника Мирошки Нездинича (? — 1204) боролись против усиления княжеской власти в Новгороде. Дмитро Мирошкинич (? — 1207) пытался установить автократическое правление, что привело к восстанию в 1207 г.; посадник Иван Дмитрич (? — 1238) был отрешен от власти также в результате народного восстания в 1229 г.

Великий князь Владимирский Всеволод Юрьевич — Всеволод III Большое Гнездо (1176–1212), великий князь Владимирский с 1176 г., сын Юрия Долгорукого. Опираясь на горожан и дружинников, боролся с мятежной знатью и стал полновластным правителем во Владимиро-Суздальском княжестве, подчинил Киев, Чернигов, Рязань, Новгород. В его правление Владимиро-Суздальская Русь достигла наивысшего расцвета. Имел 12 детей.

Константин Всеволодович (1186–1219) — великий князь Владимирский (1216). В 1206–1207 гг. княжил в Новгороде, с 1207 г. в Ростове.

Стр. 11. Всеволод Святославич Чермный (? — 1215) — князь черниговский, сын великого князя Киевского Святослава Всеволодовича. Захватив Киев, разослал всюду своих наместников. Был изгнан из Киева, но, позвав половцев и Владимира Галицкого, побил Мстислава Романовича и Мстислава Удалого и владел Киевом с 1210 по 1214 г.

…на большом вече приговорило бы… — В освободившейся из-под власти Киева новгородской земле утвердился своеобразный политический строй — Новгородская республика (1136–1478), в котором высшим органом власти считалось городское вечевое собрание свободных горожан, владельцев городских дворов и усадеб, проходившее на Софийской площади или Ярославовом дворище. Князья приглашались по договоренности с вечем.

Стр. 12. Чудь — древнерусское название эстов, а также древних финских племен к востоку от Онежского озера, по реке Онеге и Северной Двине.

Святая София — Софийский собор в Новгороде, построен в 1045–1050 гг., роспись относится к XI–XII вв.

Стр. 17…он — в закупах… — В Древней Руси так говорили о человеке, попавшем в зависимость от землевладельца, снабдившего его ссудой.

Стр. 22. …в посадниках… — Новгородское вече избирало посадника, ведавшего управлением, судом и контролировавшего деятельность князя и тысяцкого. Он же возглавлял ополчение и суд по торговым делам. За всю историю Новгородской республики должность посадника и тысяцкого занимали представители 30–40 боярских фамилий.