Ударив по газам, Журавлёв пролетел вдоль улицы и, свернув в самом её конце направо, остановился у церковного подворья. Оглядевшись, решительно взбежал на крыльцо и потянул на себя ручку высокой резной двери.

— Батюшку-то? — на его вопрос, где найти отца Александра, пожилая женщина в белом платочке, повязанном назад, ответила очень приветливо, — Он сейчас подойдёт. Только ты, сынок, вернись да снова войди.

— Зачем?! — Женька недоумённо уставился на прихожанку.

— Так перекреститься ж забыл… В храм без креста не входят.

Выскочив снова на улицу, Журавлёв уже приготовился неумело перекреститься, как услышал знакомый голос.

— Добрый день! — отец Александр торопливо приближался к нему со стороны церковной лавки, расположенной тут же, на подворье, — Вот уж не ожидал!

— Добрый… — едва поздоровавшись, Женька шагнул ему навстречу, — Слушай, можешь меня благословить?

— Благословить? — радушно улыбаясь, тот подал руку, — На доброе дело — чего ж не благословить?

— Да я не знаю, насколько оно доброе… — смутившись оттого, что в спешке не подал первым руку, Журавлёв крепко пожал протянутую священником ладонь, — Но точно, что не злое.

— Что ж за дело у тебя?

— Понимаешь, сон мне приснился… — Женька уже не в первый раз ловил себя на том, что, общаясь с отцом Александром, испытывает потребность говорить предельно искренне, не утаивая никаких подробностей, — Очень странный сон. Теперь покоя нет… одно чувствую — надо срочно ехать.

— Снам верить не стоит, — заложив руки за спину, священник чуть склонил голову вбок, — простым смертным не дано понять истинной сути посылаемых сновидений. Потому, как посылать их может не только Господь, но и дьявол.

— Нет… — Женька покачал головой, — Дьявол такого точно не пошлёт…

— Если бы всё было так просто…

— Но я всё равно чувствую — нужно ехать. Никогда такого не было, как сейчас. Благослови?.. Знаю, что некрещёный… Но, может, в порядке исключения?

— Ну, что ж… благословить можно, — задумчиво улыбаясь, произнёс отец Александр, — только — на что?

— Мне к ней нужно. К любимой женщине. Она сейчас на юге, а билетов туда нет… Я её теряю… понимаешь?.. Совсем теряю.

— Так ты думаешь, от благословения билеты появятся? — добродушно рассмеялся священник.

— Не знаю… — Женька отчаянно посмотрел тому в глаза, — Я так чувствую… Понимаешь?.. Я что хочешь сделаю… С машиной снова помогу, пожертвую что-нибудь… Не знаю, что…

— Господь с тобой, — уже более серьёзно ответил отец Александр, — благословение — не товар, у него цены нет.

— Прости… — догадавшись, что сморозил глупость, Журавлёв пожал крепкое плечо под рясой, — Прости, сказал, не подумав…

— Господь простит, — кивнул священник, — а я вижу, что всё у тебя серьёзно…

— Серьёзнее некуда.

— Ну, что ж, — священник положил левую ладонь на Женькину голову, а правой перекрестил его, — благослови тебя Господь! А от себя скажу: удачи!

— Спасибо! — тот протянул руку для рукопожатия, — Вот не поверишь, а надо мне это было — и всё! Душа сама просила.

— Во славу Божью, — отец Александр ещё раз перекрестил Журавлёва, — езжай с Богом.

— И ещё прости, что не называю тебя никак… Надо бы «святой отец»… А мне хочется по имени…

— Так зови, как душа прикажет. Имя моё знаешь. Можешь — Саша, можешь — Саня, — совсем просто рассмеялся отец Александр, — мы же, вроде, уже друзья.

— Не… Саня — нет, — в ответ рассмеялся Женька.

— Чего ж так?

— У меня уже есть друг — Саня… По святости твоя полная противоположность. Язык не повернётся тебя Саней назвать. Буду звать Саша.

— Ну, вот и замечательно.

— Минуту! — сделав жест рукой, Женька вытащил из кармана сигналивший телефон, — Да, Наташа! Привет… Элеонора?! Да без проблем, я как раз на машине… Наташка, приеду — расцелую, куда хочешь!

— Хорошие новости? — с добродушной улыбкой выслушав монолог Журавлёва, священник поднял на него свой лучистый и в то же время проницательный взгляд.

— Не то слово, что хорошие! — тот и сам сиял, как медный таз, — Сейчас еду за билетом! Вечером улетаю… Прикинь?!

— Ну, и с Богом!

— А ты говорил, благословение не поможет!.. Помогло ведь, Сашка!.. Помогло!..

Слегка перегнувшись через металлические перила, Милена пыталась всмотреться в волнующуюся, тускло отражающую палубный свет, воду. Андрей Викторович ненадолго покинул её, чтобы отдать распоряжение «капитану». Стоя в одиночестве, она уже в который раз за сегодняшний день перебирала в памяти события последних трёх дней.

«Ты — моя судьба. Я понял это, как только увидел тебя в самый первый раз».

Судьба… Она и сама уже склонялась к этой мысли. Столько неожиданных совпадений… И то, что Морозовы внезапно позвали её с собой… И то, что Валерик захотел спеть свою песенку на концерте вместе с мамой… И то, что их отправили домой на машине Прохорова… И даже эта неожиданная пробка на дороге и его, Андрея, болезнь, которой приспичило обостриться именно в тот момент, когда он находился в гостях у своей давней подруги инкогнито… и именно в тот момент, когда в его собственном авто ехала она — Милена…

Лера… Сегодня он всё рассказал о себе. Лера — его первая любовь… Когда-то она предпочла Прохорову его собственного друга… Со временем она сильно пожалела, но разводиться не стала — к тому времени Андрей уже тоже был женат. Судьба развела их по разным городам, но, прилетая в южный город, он всегда встречался с Лерой… Об их встречах знали и молчали абсолютно все… Все, включая и её мужа. Дружба с Прохоровым у того сошла на нет — по причине, известной им обоим. Не вступая в открытый конфликт, высокопоставленный супруг Леры терпеливо переносил эти свидания своей жены со своим бывшим товарищем… Причиной такой, на первый взгляд, не свойственной мужчинам мягкотелости, была его необыкновенная по своей силе любовь к жене, подстёгиваемая её собственным равнодушием к нему, как к мужчине. Здесь было всё: и страх, что она когда-нибудь его оставит, и благодарность за то, что до сих пор не оставила… Лера не была ни Золушкой, ни бесприданницей, поэтому разрыв с супругом ей мало чем грозил — и морально, и материально, и этот фактор тоже играл решающую роль в его всепрощении. Она не была от него зависима, и, тем не менее, его не бросала, возможно, именно потому, что никогда не услышала от него ни одного оскорбительного для себя слова.

Это была самая настоящая трагедия. Трагедия двух семей, которые изначально не были счастливы, но не распадались — каждая по своим причинам… Трагедия, от которой все они ужасно устали, но прекратить которую ни у кого не хватало сил…

…Об отношениях Прохорова с Лерой, которая занимала довольно высокое положение в обществе не только благодаря своему мужу, но и своей собственной должности, знали все, кто входил в круг их друзей и знакомых — и в Сочи, и в городе Прохорова, но тема их отношений уже давно горячо не обсуждалась: все привыкли, и делали вид, что ничего не происходит. И, хотя сплетен ему не доносили, а его собственная супруга, как и муж Леры, предпочитала тихое молчание разводу, Андрей догадывался, что о его второй личной жизни знают все. Тем не менее, он никогда не компрометировал свою любовницу и, посещая её в отсутствии мужа, отказывался от охраны и отпускал свой автомобиль, чтобы тот не «светился» возле её дома — помимо общего с супругом, у неё был свой собственный дом, куда она время от времени уезжала без прислуги и повара. Впрочем, в последние годы эти встречи стали более редкими, а после смерти жены Андрея Викторовича, как ни странно, практически сошли на нет…

Но в этот раз, узнав, что во время его визита в Сочи супруг Леры на несколько дней «улетел на объекты», Прохоров, впервые за последний год, решил нанести ей визит. Что спровоцировало приступ — обильный ужин, желание показать былую прыть в постели, или то и другое?.. Теперь это было уже неважным.