— Живой, — пощупав пульс, врач взглянул на перепуганных девчонок, — полицию вызвали?

— Я вызвал, — кивнул Дима, рассматривая вмятину в чайнике, — насколько я разбираюсь в баллистике, пуля срикошетила. Стрелял в Настю, а попал себе в голову.

— Вы тут случайно не сериал снимаете? — хмыкнул следователь, записывая показания Насти и Наташи, — опять те же лица… Только пострадавший уже другой.

— Вот этот пострадавший и есть — преступник, — внутренняя дрожь от пережитого ещё не прошла, и Наташка говорила, слегка постукивая зубами, — это он Настю избил в прошлый раз.

— Санта-Барбара отдыхает, — Настя, напротив, казалась совершенно спокойной и, закурив, отошла к окну, — совпадения, да?

— В жизни ничего не бывает случайного, — философски заметил следователь, — если будет доказано, что это он, действительно, сам себя ранил, то, считайте, что это справедливое возмездие за ваше здоровье и жизнь вашего ребёнка.

— А что, может быть и не доказано?! — у Наташка от возмущения окончательно прошёл озноб, — Как это?! А кто, по вашему, в него стрелял?! Я?! Или Настя?! У него и пистолет в руке остался!

— Пистолет в руке ещё ни о чём не говорит, — следователь поднял глаза от протокола, — пистолет в руку и вложить недолго.

— Так это… — Настя выпустила струйку дыма в открытую фрамугу, — У него в телефоне запись осталась!..

— А вы всё же снимали?

— Да, — она кивнула и взяла со стола телефон Славика, — даже когда чайником замахнулась, всё равно снимала…

Осознание того, что произошло, и, ещё страшнее — того, что м о г л о произойти, выстрели Славик чуть под другим углом, пришло намного позже, когда были сняты все показания, подписан протокол и отпущены понятые. Глядя на лужу крови, оставшуюся на полу, Настя вдруг ощутила реальное чувство страха.

— Подписку о невыезде я с вас обеих брать не буду, — собирая в папку все бумаги, следователь посмотрел сначала на Настю, потом на Наташу, — но, если бы не эта видеозапись, то вы обе были бы подозреваемыми.

— С какой стати? — Морозов бросил возмущённый взгляд, — Разве не видно, кто стрелял?

— Видно, — усмехнулся следователь, — тут видно, в кого попала пуля. А стрелять теоретически мог каждый из них. Могла стрелять Харитонова — направление пули, попавшей в потерпевшего, как раз от неё. Но могла стрелять и Морозова — пуля, действительно, срикошетила от чайника, и в этом случае, могла быть выпущена как потерпевшим, так и ею самой.

— А отпечатки пальцев? Если девчонки не притрагивались к пистолету, то их там и нет! А баллистическая экспертиза? Всё равно покажет, кто стрелял на самом деле.

— Покажет. Но пока всё выяснится, на это время я должен оставить всех подозреваемых в городе. К счастью, на видеозаписи всё хорошо видно, как потерпевший обернулся и выстрелил сам.

— Ничего себе потерпевший, — Говоров, который всё это время исподтишка не сводил глаз с Наташки, покрутил недоверчиво головой, — он не то, что на потерпевшего, он на подозреваемого уже с трудом тянет. Он сам — преступник.

— Ну, это не нам с вами решать. Решит суд.

— Ой, мама… — Настя вдруг с силой сжала сцепленные кисти рук, — Ой, мама!..

Глядя, как трясутся не только её плечи, а всё тело ходит ходуном, Морозов оставил жену, с которой сидел рядом, и присел возле Насти.

— Настя, — взяв её ладони в свои руки, он попытался заглянуть ей в глаза, — Настя, ты меня слышишь? Успокойся… Всё уже позади…

— З-з-зна-чит… я м-мог-ла его у-уби-ть… да?.. — не обращая внимания на Димку, она в упор смотрела на следователя, — А т-то, чт-то он хотел м-ме-ня уб-бить… это — н-ни-чего?..

— Вы успокойтесь, — следователь невозмутимо захлопнул папку, — он мог травмировать не только вас. Выстрели он чуть левее, он попал бы в вас. А стой он чуть правее, то пуля могла бы срикошетить в вашу подругу. Так что шансы у всех троих были одинаковые. Я с прискорбием констатирую этот факт. И хорошо, что я его только констатирую относительно вас и Морозовой. Пистолет травматический, но лишить жизни из него можно. И это как раз тот самый случай, учитывая расстояние между вами троими.

— Завтра вечером мы улетаем на съёмки, — бросил Морозов в спину уходящему следователю, — мы не понадобимся вам в течение недели?

— Если понадобитесь, я позвоню, — уже взявшись за ручку двери, ответил тот из прихожей, — если честно, я сам уже душой в отпуске. Думаю, если потерпевший выживет, лечение всё равно будет долгим, так что времени отдохнуть хватит.

— Он может не выжить?.. — Наташку снова заколотило, но только мелкой дрожью.

— Может, — кивнул следователь и шагнул через порог.

На дворе была уже ночь, и, собираясь покинуть Настину квартиру, Морозов с сомнением смотрел на неё саму, и, как будто угадав его мысли, Наташа глазами поймала его взгляд.

— Её нельзя оставлять одну, — она сказала это одними губами, но он всё понял.

— Настя, — он снова присел рядом, — одевайся, поедешь к нам.

— А можно?.. — она даже не стала отнекиваться. Страх сделал своё дело: несмотря на то, что она так вызывающе вела себя со Славиком, теперь, протрезвев и по-другому оценив ситуацию, совершенно сникла.

— Конечно, и не можно, а — нужно.

— Слышь, Натаха, — Говоров наклонился к её уху, — а ничего, что Милена у вас?

— Саш, я ничего не знаю… — она говорила, всё ещё еле справляясь с нервной дрожью, — Но её нельзя оставлять одну… Главное, увести её отсюда, а там — как-нибудь…

— Можно было бы к нам, но Ирка в ночь. Каринка у матери, я один… Ирка не поймёт.

— Не надо к тебе, — замотала головой Наташка, — у нас будет лучше…

Милена с печальным удивлением смотрела на Морозовых, вернувшихся за полночь в сопровождении бывшей невесты Журавлёва. Она уже вкратце знала о том, что произошло — увидев «картину», представшую перед его взором, Дима сразу позвонил домой и предупредил её, что вернутся они с Наташей не скоро, потому, что произошёл несчастный случай на квартире у Насти. Она знала, но не могла даже предположить, что Морозовы привезут Настю к себе. Впрочем, судя по её бросающемуся в глаза состоянию, Милена подумала, что на их месте поступила бы точно так же.

Впустив всех троих, она тут же пошла разогревать ужин.

— Милена, прости нас, но мы не могли оставить её одну, — усадив Настю в гостиной, Наташа прошла на кухню и в подробностях рассказала обо всём, что произошло.

— Всё в порядке, это же ваш дом! — Милена понимающе кивнула, — Но ей нужно сейчас уснуть… Я могу сделать успокоительное. Тебе, кстати, тоже не помешает.

— Мне не нужно, — Наташа покачала головой, — я как-то держусь…

— Если что — без проблем.

Настя была в таком ступоре, что сопротивляться инъекции успокоительного не стала; казалось, что её даже не смутило, что в роли медсестры выступила Милена… От ужина она отказалась и сразу после укола легла в приготовленную для неё постель.

Выключив в гостиной свет, Наташа зашла в детскую. Милена тоже собиралась спать, но глядя, как Наташка плачет, сидя на кровати Валерика, решительно открыла свою «докторскую» сумку.

— Тебе я тоже сделаю укол, — не дожидаясь согласия, она достала шприц и ампулу, — ты сейчас перевозбуждена и можешь не уснуть.

— Не надо, — та покачала головой, — я в порядке.

— Наташа, я тоже думаю, тебе нужно успокоиться, — Димка стоял в дверях, наблюдая за женой, — пусть Милена тебя уколет.

Услышав его, Наташка тут же вскочила и бросилась к нему на шею.

— Димочка… — целуя его лицо, приговаривала она, — Димочка… прости меня… прости… я опять… опять…