Гюнтер же сразу после состоявшейся беседы с Коллонтай установил связь с новым финским посланником в Стокгольме (на этот пост был назначен Э. Эркко) и предложил поддержку Швеции в поисках мира. Таннер отверг это предложение. По его мнению, момент был неподходящим, и к тому же он сомневался в способности Швеции оказать влияние на изменение позиции СССР, поскольку Молотов 4 декабря отклонил переданную через Швецию просьбу о возобновлении финляндско-советских переговоров⁹⁰. Но Гюнтер не сдавался. Он поручил шведскому посланнику в Хельсинки обратить внимание финнов на благоприятное для них положение на фронте и на то, что шведское правительство намерено обратиться к Германии с просьбой использовать свое влияние в Москве для организации мирных переговоров⁹¹. Таннера эта идея не вдохновила. Он считал, что частое проявление мирных инициатив будет воспринято в Москве как признак слабости Финляндии. По его мнению, выдвигать предложения о мирных переговорах надо только в случае, если есть уверенность, что они будут приняты. Он так же, как Маннергейм и Паасикиви, больше надеялся на посредническую помощь со стороны какой-нибудь великой державы, не Швеции⁹².

Идея направить в Москву группу представителей государств во главе с Соединенными Штатами возникла в Хельсинки в первой половине декабря⁹³. Ее выдвинул, по-видимому, Рюти, а Паасикиви, поддержав его, предложил, чтобы в совместном обращении этой группы содержалась угроза вступить в войну на стороне финнов. 28 декабря Рюти посетил посланника США Р. Шоенфельда и попросил его выяснить отношение Вашингтона к этой идее. В числе стран, которые могли бы оказать поддержку Соединенным Штатам в осуществлении мирной инициативы, Рюти назвал скандинавские страны, Италию, Японию и даже Германию. Далее в ходе беседы он сказал Шоенфельду, что по имеющимся у него сведениям советское правительство ищет способ закончить войну без последующего ущерба своему престижу⁹⁴. Источник этих сведений он не назвал.

Предложение Соединенным Штатам, Японии, Италии и, возможно, Германии о совместных дипломатических действиях в Москве было не очень-то реалистичным, поскольку недостаточно учитывало сложившуюся международную обстановку. Посол Штейнгардт сразу понял его слабые стороны. По его оценке, советское правительство намеревалось в то время овладеть Финляндией, делая ставку на правительство Куусинена, и поэтому только серьезное ухудшение международного положения СССР или возникновение угрозы из-за рубежа могли бы вынудить Сталина к переговорам с хельсинкским правительством⁹⁵. Госсекретарь Хэлл посоветовал Шоенфельду ответить Рюти, что Вашингтон при сложившемся теперь положении сомневается в возможности осуществить его предложение⁹⁶. Рюти все же наставал на своем. Он не отрицал, что момент для совместных действий группы государств неблагоприятен. Но выразил уверенность, что Германия смогла бы участвовать в посредничестве97. Он даже заверил Паасикиви, что договорился с Шоенфельдом о совместном посредничестве США и Италии, а также о привлечении к нему Германии и Швеции⁹⁸.

Расчет финнов, что Америка проявит желание посредничать, оказался правильным. Госсекретарь США Хэлл был склонен к тому, чтобы начать действовать, как только представится удобный случай. Ведь это ничего не стоило правительству Соединенных Штатов, поскольку не затрагивало их престиж. Напротив, помощь Финляндии со стороны ее многочисленных американских друзей лишь подняла репутацию США как поборника дела мира. В конце января государственный департамент получил сведения, согласно которым как правительство Финляндии, так и Советского Союза, видимо, доброжелательно откликнутся на возможность урегулировать противоречия и прекратить кровопролитие. Хэлл уполномочил посла США в СССР Штейнгардта войти в контакт с Молотовым, чтобы в доверительной форме выяснить его отношение к возможной мирной инициативе, с которой они готовы выступить, но только при условии надежды на успех.

Штейнгардт посетил Молотова 1 февраля 1940 г. Молотов уклонился от обсуждения этого вопроса, заявив, что вести переговоры с правительством Рюти-Таннера-Маннергейма невозможно. Вместе с тем, он уже не утверждал, что правительство Куусинена является единственным финским правительством, с которым Москва может разговаривать. Штейнгардт после беседы с Молотовым пришел к заключению об отсутствии у советского правительства особой заинтересованности в прекращении конфликта с Финляндией⁹⁹.

В то самое время, когда Рюти и Паасикиви обратились к Вашингтону с предложением возглавить мирные инициативы, Таннер снова попытался выяснить позицию Германии в вопросе о ее посредничестве между Финляндией и Советским Союзом. С начала войны хельсинкское правительство считало, что Германия, отношения которой с Москвой были тогда лучше, чем у других крупных держав, больше всего подходит для этой роли. В начале января 1940 г. это мнение не изменилось. При этом предполагалось, что распространение мировой войны на Северную Европу противоречит интересам Германии. Это предположение разделяло и министерство иностранных дел Швеции¹⁰⁰.

4 января Таннер в ходе беседы с посланником Блюхером заверил его, что Финляндия не хочет быть ареной войны между великими державами. Затем он спросил: верит ли посланник, что Россия готова к переговорам с Финляндией? Блюхер затруднился дать определенный ответ на этот вопрос. Тогда Таннер передал через него правительству Германии просьбу дать Финляндии какой-либо совет¹⁰¹. В частном письме статс-секретарю Вайцзеккеру Блюхер рекомендовал своему правительству выступить в роли посредника и пересмотреть прежнюю политику по отношению к Советскому Союзу. Он писал, что военные действия Финляндии показывают, что СССР не такая уж первоклассная военная держава, как о нем думали раньше. Вероятность сотрудничества с западными державами уже не следовало принимать в расчет, так как он своими действиями отрезал пути вступления с ними в союз. Германия в связи с этим в настоящий момент вполне способна воздействовать на советское правительство, чтобы остановить опустошительный военный поход на Север¹⁰².

В Берлине потенциальная мощь СССР, по-видимому, оценивалась иначе. Тем не менее германский МИД не отверг с ходу мысль о посредничестве Германии. В Берлине решили выяснить мнение Ф. Шуленбурга относительно донесения Блюхера. Тот ответил, что советское правительство ожидало подчинения Финляндии таким же требованиям, которые оно предъявило странам Балтии. Этого не произошло, а СССР оказался недостаточно готов к войне против своего северного соседа. По мнению посла, заключение мира между Финляндией и СССР было бы выгодно для Германии — возрос бы ее международный авторитет. Вопрос состоял лишь в том, не подорвут ли престиж СССР переговоры с Хельсинки и какие условия мира он предложит Финляндии. 7 января Шуленбург во время беседы с Молотовым попытался обратить его внимание на то, что финны, по всей вероятности, будут готовы вести переговоры. "Поздно, очень поздно"¹⁰³, — ответил нарком.

Показательно, что в Германии интерес к посредничеству в советско-финляндских переговорах проявлялся лишь среди чиновников министерства иностранных дел. Гитлер в этом вопросе занял иную позицию. Переговоры Германии с Советским Союзом о торговле проходили сложно. Подготовка наступления вермахта на западе еще не завершилась. В такой обстановке Гитлер считал, что вмешательство Германии в решение "финляндского вопроса" повредит ее отношениям с Москвой¹⁰⁴. Дипломатам Германии в Хельсинки и Москве были даны соответствующие указания. Блюхер должен был заявить Таннеру, что, по мнению правительства Германии, пока еще нет возможности прекратить конфликт, но не исключено, что в будущем возникнет ситуация, когда Германия все же попытается выступить в роли посредника. Вайцзеккер дал указание Шуленбургу провести неофициальный зондаж в этом направлении¹⁰⁵. 25 января Шуленбург в связи с предстоявшей поездкой в Берлин пытался выяснить у Молотова, кончится ли советско-финляндская война в обозримом будущем. Он подчеркивал, что Германия не намерена выступать в роли посредника, если ее не попросили бы об этом и в Москве, и в Хельсинки. Молотов ответил, что конфликт, по-видимому, не затянется и скоро придет к "своему логическому завершению". Территориальные требования к Финляндии были обнародованы в заключенном СССР с правительством Куусинена договоре. Советское правительство, продолжал Молотов, никогда не потерпит, чтобы граница Финляндии, возглавляемой враждебным правительством, проходила вблизи Ленинграда и Мурманской железной дороги. Взаимопонимание с "правительством Таннера-Рюти" и Маннергеймом вообще исключено. Вместе с тем, финское "народное правительство" могло бы быть расширено. После этой беседы Шуленбург пришел к заключению, что для посредничества еще нет условий. Шведскому посланнику Винтеру он сказал, что Молотов был очень раздражен Таннером и поносил Маннергейма. По мнению посла, советское правительство не желало отказываться от услуг правительства Куусинена¹⁰⁶.