Поздним вечером 4 марта Молотов принял посланника Ассарссона. Ему было сказано, что советское правительство требует безоговорочной передачи Выборга, Выборгского залива и Сортавалы. Красная Армия намерена продолжать продвижение вперед. Если правительство Финляндии откажется принять выдвинутые условия, окончательное соглашение будет подписано с Куусиненом⁴⁹. Эта информация пришла в Хельсинки утром 5 марта, сразу после того, как правительство решило полностью принять советские условия. Передавая ответ Финляндии в Москву, шведское министерство иностранных дел вместе с тем выразило свою полную поддержку просьбе финской стороны о необходимости прекратить боевые действия.

Ночью 6 марта Молотов объявил Ассарссону: поскольку Финляндия теперь согласна с требованиями, предъявленными советским правительством, оно готово начать мирные переговоры. В качестве места для переговоров предлагалась Москва. Просьба об установлении перемирия была отвергнута. Когда Ассарссон спросил о причине, Молотов сослался на то, что приходится принимать во внимание соображение военных⁵⁰. В данном случае советское правительство стремилось вынудить Финляндию сделать, наконец, свой выбор. Перемирие дало бы Финляндии возможность и дальше маневрировать, рассчитывая на помощь западных держав. Давление на Финляндию продолжалось, пока она не подписала мирный договор. В телеграмме Главного военного совета Красной Армии, отправленной войскам, говорилось: "В результате успешного наступления на Карельском перешейке финны, понесшие большие потери, запросили мира. Мы… возможно, согласимся на ведение мирных переговоров, при этом понятно, что чем больше захватим в ближайшие дни территории противника, тем больше требований можем предъявить противнику"⁵¹.

Путь в Москву, тем не менее, был открыт для финнов, и никто из членов правительства, за исключением Ханнулы, не захотел взять на себя ответственность за то, чтобы ворота к миру снова закрылись. Вопрос о персональном составе мирной делегации обсуждался еще на двух заседаниях. Единодушие было лишь в том, чтобы в нее входил Паасикиви. После того, как Котилайнен предложил в качестве главы делегации Рюти, мнения разделились, поскольку Ниукканен и некоторые другие считали, что премьер-министра нужно оставить дома. В итоге Рюти согласился ехать в Москву. В состав делегации вошел социал-демократ профессор В. Войонмаа, председатель парламентской комиссии по иностранным делам. Он был опытным человеком в решении подобных задач, и его фигура не вызывала ни восторга, ни возражений. Таннер отнесся с неодобрением к кандидатуре депутата парламента Р. Свенто, которого поддерживали Пеккала и Паасикиви. Пеккала предложил также избрать членами делегации депутатов от Аграрного союза для разделения ответственности, но не получил поддержки. Вальден дал согласие быть четвертым членом, несмотря на то, что Маннергейм проявил колебание в вопросе о включении в делегацию своего доверенного лица⁵².

Таким образом, финская мирная делегация получилась достаточно авторитетной и к тому же политически представительной, что имело важное значение для мнения о ней как в Советском Союзе, так и в Финляндии. В нее вошли лучшие эксперты. Трое из ее членов — Паасикиви, Вальден и Войонмаа — представляли Финляндию на мирных переговорах в Тарту в 1920 г. Благодаря ее главе Рюти она была полномочна принимать решения. Делегация не получила инструкций как таковых. "Сначала вы выслушайте, выскажите возражения, а затем телеграфируйте сюда", — такова была установка Таннера. Вечером 6 марта члены делегации с тремя помощниками отправились через Стокгольм в Москву.

В Хельсинки ожидали, что направившиеся в дальний путь делегаты смогут вести переговоры на базе предварительно выдвинутых условий. Предполагалось, что Сталин сделает "жест", который даст возможность заключить договор с учетом позиции Финляндии. В случае же, если не удастся добиться приемлемых условий, они могли вернуться домой, после чего западные державы получат просьбу о помощи⁵³, которую они согласились ожидать до 12 марта. Тактика же Молотова на переговорах и быстрое ухудшение обстановки на фронте у побережья Выборгского залива не оправдали этих надежд, и не оставалось ничего другого, как подчиниться диктату.

Финны с начала переговоров испытали разочарование. Сталин не появлялся. Советскую делегацию возглавлял Молотов, в нее входили A.A. Жданов и в качестве военного советника комбриг A.M. Василевский. На переговорах осенью Сталин произвел хорошее впечатление на финнов своей деловитостью. Молотова и Жданова считали особенно враждебно настроенными по отношению к Финляндии. Такое представление о них было распространено довольно широко, и об этом знало советское руководство. Так, однажды, посол США в Москве заявил в доверительной беседе финской делегации, что Сталин никогда не хотел войны с Финляндией. Его подтолкнули на это военные круги Ленинграда, прежде всего A.A. Жданов и К.А. Мерецков, которые были уверены в том, что финнов можно победить за несколько дней⁵⁴. В воспоминаниях Василевского вместе с тем особо отмечается вклад Сталина в "решение финляндского вопроса". Это в первую очередь касается территориальных проблем. "После общих указаний И.В. Сталина мне под руководством В.М. Молотова и Б.М. Шапошникова, — писал Василевский, — пришлось готовить все предложения относительно новых границ, которые и выносились на обсуждение при переговорах"⁵⁵.

Несомненно, именно Сталин сформулировал условия мира, а члены советской делегации являлись исполнителями его решений.

8 марта в начале первого заседания выступил Рюти с заранее подготовленной речью. Он напомнил об уроках истории, которые учат, что принудительный мир часто приводит к печальным последствиям. Советский Союз извлек бы только выгоду, если имел бы удовлетворенного соседа, желающего поддерживать добрые с ним отношения. Поэтому следует попытаться достигнуть такого решения, которое удовлетворило бы военные интересы Советского Союза, не создавая огорчения в сознании финнов. Выдвинутые же условия нанесут глубокую травму финскому народу.

Эти слова, конечно же, не возымели действия. Молотов объяснил, что Советский Союз не хотел этой войны. Причиной ее послужила враждебность финнов к СССР. Теперь долгом советского правительства стало позаботиться о безопасности Ленинграда. Затем он выдвинул ряд требований: Финляндия должна уступить п-ов Ханко с прилегающими к нему островами и, кроме того, порт Лаппохья, а также территории на юго-востоке за линией Виролахти-Вайниккала-Вяртсиля-Корписелка, на севере — восточную часть районов Куусамо и Салла и к тому же часть п-ва Рыбачий, который Финляндия получила по Тартускому мирному договору. Вместе с тем она обязывалась построить железную дорогу от Салла до Кемиярви и предоставить Советскому Союзу право прохода через свою территорию к шведской границе.

Условия оказались более жесткими, чем ожидали финны, исходя из полученной ими предварительной информации. Требования новой линии границы, предъявленные Молотовым Ассарссону 22 февраля, были неопределенными и отчасти противоречивыми. Тем не менее он ясно указал на то, что Советский Союз требует границ Петра Великого, о чем и было уведомлено финское правительство⁵⁶. Неожиданностью для финской делегации оказалось и то, что требования не ограничивались Выборгом и Сортавалой, а Финляндия, как выяснилось, лишалась всего побережья Ладожского озера. Новым было требование расширения уступаемой территории Ханко, а также передачи районов Куусамо и Салла. Эти районы, как объяснил Молотов, были важны для обеспечения безопасности Мурманской железной дороги. Дискуссия временами приобретала исключительную остроту. Молотов заявил, что условия должны быть приняты в представленном виде, в противном случае войну придется продолжить. Народный комиссар иностранных дел возложил всю вину за развязывание войны на Финляндию, и прежде всего на Таннера. Под аккомпанемент Жданова он обвинил финнов в том, что они предоставляют свою страну западным державам в качестве плацдарма для нападения на Советский Союз. Возражения финнов не произвели впечатления на Молотова. Первая встреча закончилась заявлением Рюти, что финской делегации необходимо изучить предъявленные, более тяжелые условия прежде, чем дать ответ⁵⁷.