– Что случилось? – завопил я. – Нам нельзя останавливаться. Это край летучих мышей!

– Сердце, – простонал он. – Где лекарство?

– Ох, – сказал я. – Лекарство, да оно прямо тут.

И полез в саквояж за амилом. Мальчишка, казалось, окаменел.

– Не дрейфь, – утешил его я. – У этого человека больное сердце, angina pectoris* . Но у нас есть от этого средство. Ага, вот и оно…

* стенокардия – (лат.).

Я вытащил четыре ампулы амила из жестяной коробочки и две протянул адвокату. Тот немедленно разломил одну у себя под носом и втянул пары, я последовал его примеру. Протяжно шмыгнув носом, мой адвокат откинулся на спинку сиденья, уставившись прямо в горнило солнца.

– Прибавь-ка гребаной музыки! – вдруг заорал он. – У меня сердце, как аллигатор! Громкость! Частоты! Басы! Нам нужны басы!

Он молотил руками воздух, метя в небо.

– Да что с нами такое? Мы что, два синих чулка? Я вывернул радио и магнитофон до отказа.

– А ты золотушный продажный юрист! – парировал я. – И вообще, думай, что несешь! Как-никак с доктором журналистики разговариваешь!

Он зашелся смехом.

– Какого хрена мы забыли здесь, в пустыне? – кричал он. – Кто-нибудь, вызовите полицию! Нам нужна помощь!

– Не обращай внимания на эту свинью, – сказал я нашему стопщику. – У него аллергия на лекарство. На самом деле мы оба – доктора журналистики и направляемся в Лас-Вегас, чтобы освещать главное событие нашего поколения.

И тут я заржал сам…

Мой адвокат вывернулся посмотреть на стопщика.

– Правда в том, – сказал он, – что мы направляемся в Вегас пришить наркобарона по кличке Дикарь Генри. Я знаю его много лет, но он нас кинул. А ты понимаешь, что это значит, да?

Я было хотел заткнуть ему пасть, но мы оба зашлись хохотом. Какого черта мы торчим в этой пустыне, когда у нас обоих больное сердце!

– Дикарь Генри зарвался! – рычал мой адвокат бедолаге на заднем сиденье. – Мы вырвем ему легкие!

– И съедим! – неожиданно вырвалось у меня. – Этот мерзавец так просто не отделается! Куда катится эта страна, если какому-то жополизу сойдет с рук, что он наколол доктора журналистики?

Ответа не последовало. Мой адвокат разломил еще ампулу, а мальчишка, спеша убраться с заднего сиденья, в панике перемахнул через багажник.

– Спасибо, что подвезли, – крикнул он через плечо. – Спасибо большое. Вы мне правда нравитесь, парни. За меня не беспокойтесь.

Едва ощутив под ногами асфальт, он ломанул в сторону Бейкера. Один посреди пустыни, вокруг ни деревца.

– Эй, подожди! – заорал я вдогонку. – Вернись и возьми пива. Но, очевидно, парень меня не услышал. Музыка играла на полную, а он мчался так, что пятки сверкали.

* * *

– Скатертью дорога, – заметил мой адвокат. – Нам попался настоящий псих. Заставил меня понервничать. Ты видел его глаза? – Он все еще смеялся. – Господи, а лекарство-то ништяк!

Я вышел из машины и, пошатываясь, доковылял до водительской дверцы.

– Двигайся, я поведу. Нам надо выбраться из Калифорнии, пока мальчишка не нашел копов.

– Ха, да ему несколько часов понадобится, – возразил мой адвокат. – До любой цивилизации миль сто.

– И нам тоже, – возразил я.

– Давай развернемся и поедем назад в Поло-Лондж. Там нас искать не будут.

Это замечание я пропустил мимо ушей.

– Открывай текилу! – крикнул я, когда в ушах у меня снова завыл ветер. Я дал по газам, и мы вылетели на автостраду. Через пару минут мой адвокат склонился над картой.

– Прямо по курсу местечко под названием Мескаль-Спрингс, – сказал он. – Как твой адвокат, советую тебе искупаться.

Я замотал головой.

– Нам абсолютно необходимо попасть в отель «Минт» до окончания регистрации. Иначе самим придется платить за номер-люкс.

Мой адвокат закивал.

– Только давай забудем про хрень с Американской мечтой, – попросил он, роясь в саквояже. – Великая самоанская мечта – вот что важно. Полагаю, настало время пожевать промокашку. Этот дешевый мескалин давно уже выветрился, и не знаю, сколько еще смогу выносить запах этого чертова эфира.

– А мне нравится, – возразил я. – Надо намочить этой дрянью полотенце и положить его на пол у педали газа, чтобы пары всю дорогу до Лас-Вегаса мне в нос били.

Он перевернул кассету. Радио вопило: «Власть Народу – прямо сейчас», политический шлягер Джона Леннона, опоздавший лет эдак на десять.

– Бедолага сунулся не в свое дело, – заметил мой адвокат. – Берясь за серьезное, эта шпана только путается под ногами.

– Кстати, о серьезном. По-моему, пришло время заняться эфиром и кокаином.

– Забудь про эфир, – сказал он. – Давай заначим, чтобы пропитать им ковер в гостиничном номере. Но вот, на… Твоя половинка солнечной промокашки. Просто разжуй как жвачку.

Я взял промокашку и съел. Адвокат неуклюже возился с солонкой, в которой был кокс. Открыл ее. Рассыпал. Матерясь, стал хвататься руками за воздух, когда нашу тонкую белую пыль взметнуло и разнесло по трассе через пустыню. Над «Большой красной акулой» взметнулся дорогостоящий смерчик.

– Господи ты Боже! – взвыл он. – Только посмотри, как нас Бог наказал!

– Это нас не Бог наказал, – взревел я. – Это нас ты наказал. Ты же просто наркокоп какой-то! Я с самого начала тебя раскусил, свинья ты легавая!

– Выбирай выражения, – обиделся он. И внезапно ткнул мне в нос толстым черным «Магнумом 357». Эдаким курносым кольтом «Питон» с конусным барабаном. – Здесь стервятников туча. Они еще до рассвета тебя обглодают.

– Ах ты, сволочь! Вот погоди, доберемся до Вегаса, я из тебя отбивную сделаю. Как по-твоему, что с нами сделает наркокартель, когда я нарисуюсь с наркоагентом-самоанцем?

– Замочит нас обоих. Дикарь Генри меня знает. И вообще, я же твой адвокат. – Тут он дико расхохотался. – Ты же наглухо обкислочен, идиот. Просто чудо будет, если мы сумеем добраться до отеля и зарегистрироваться, прежде чем ты в дикую тварь превратишься. Ты к такому готов? Зарегистрироваться в отеле Вегаса под фальшивым именем с намерением совершить крупное мошенничество и с головой, наглухо забитой кислотой? – он снова заржал, потом зажал ноздрю и потянулся к солонке, нацеливаясь тонкой зеленой трубочкой из двадцатибаксовой купюры прямо в остатки порошка.

– Сколько у нас времени в запасе? – спросил я.

– Может, полчаса, – ответил он. – Как твой адвокат, советую гнать со всей дури.

До Лас-Вегаса было всего ничего. Сквозь синеватую дымку пустыни проступали очертания отелей-небоскребов: главный ориентир – «Сахара», затем «Американа» и угрюмый «Тандерберд» – скопище серых прямоугольников вставало вдалеке из кактусов.

Полчаса. Укладываемся впритык. Нашей целью была здоровенная башня отеля «Минт» в самом центре. И если не доберемся туда, пока держим себя в руках, то подальше* к северу, в Карсон-сити, есть еще тюрьма штата Невада. Один раз я там уже побывал, но исключительно взять интервью у заключенных, и возвращаться туда мне не хотелось бы ни под каким видом. А значит, выбора не было: вызов брошен, и плевать на кислоту. Продраться через бюрократическую ахинею, загнать машину в гараж отеля, охмурить администратора, пообщаться с коридорным, расписаться за пропуска для прессы, – и все это липа, махровая нелегальщина, мошенничество чистой воды, но, разумеется, крайне необходимые.

«УБЕЙ ТЕЛО, И УМРЕТ ГОЛОВА»

Эта строчка по непонятной причине появилась в моей записной книжке. Может, в связи с Джо Фрэзером? Интересно, а он вообще жив? Говорить-то способен? Я видел тот бой в Сиэтле – в жуткой давке за четыре места от губернатора, если брать вниз по рядам. Как ни крути, болезненное переживание, истинный конец шестидесятых: Тим Лири в плену у Элдриджа Кливера в Алжире, Боб Дилан стрижет купоны в Гринвич-Виллидж, оба Кеннеди убиты мутантами, Оусли складывает салфетки на Терминал-Айленде и, наконец, невероятно, но факт – Мухаммеда Али сбросил с пьедестала гамбургер в обличие человека, мужик на пороге смерти. Подобно Никсону, Джо Фрэзер победил наконец по причинам, которые люди вроде меня отказываются понимать – во всяком случае, вслух.