Хунта назначила новые выборы на 9 июня 1963 года, но во всей Лиме верят в них, похоже, только таксисты, портье в отелях и разношерстная братия тех, кто имеет постоянную работу и кто голосовал за генерала Мануэля Одрию, диктатора с 1948-го по 1956-й. В кругах, от всего сердца поддерживающих переворот, а именно бизнесменов и финансистов, ставки делают против выборов в будущем году. «Эти парни пришли надолго, – говорит президент общества бизнесменов США. – Попробовав сахар на вкус, они от него не откажутся».

Впрочем, эта перспектива его не пугает. «Здешние люди, как дети, – объяснил он. – Они целый день жалуются на дисциплину, но в глубине души она им нравится. Она им нужна».

«Давайте тут не глупить, – добавляет он. – Этой страной заправляют богатые люди. Они же правят и нашей страной. Так почему не взглянуть в лицо фактам и не поблагодарить за ту стабильность, какую имеем сейчас? Эти люди – антикоммунисты. Давайте признаем хунту, пусть помощь по-прежнему поступает, и давайте жить дальше. – Он снисходительно улыбается. – На наш взгляд, молодой Кеннеди тут просто вышел из себя. А теперь сам оказался в опасном положении и не знает, как выпутаться».

Почти все, кто носит в Лиме галстук, думают так же. Бизнес в Перу идет хорошо, это единственная страна в Латинской Америке без дефицита по платежам, и те, кто в нее вложился, хотят, чтобы так продолжалось и впредь. Даже таксист, который неплохо зарабатывает, потому что на улицах достаточно людей с деньгами в карманах, не слишком тревожится из-за того, кто именно сидит в президентском кресле, пока этот человек не расстраивает его планы.

А ведь именно это едва не случилось. АНРА – не просто очередная политическая партия, он представляет собой неподдельную угрозу образу жизни, которому уже было полтысячелетия, когда США еще только родились. Говорить, что переворот произошел исключительно из-за давней вражды военных с АНРА, – значит замазывать тот факт, что весь правящий класс Перу считает АНРА опаснее коммунизма.

У АНРА есть союзник в лице Альянса за прогресс, а союзник американских коммунистов никогда не был в Перу мелкой угрозой и гораздо удобнее в качестве мальчика для битья.

Если кто и объявлял войну коммунистам, то Айя де ла Торре. Один из самых популярных лозунгов его кампании звучал как «АНРА да! Коммунизму нет!» Фернандо Белаунде, пришедший в президентской гонке вторым, не замечен в яростных тирадах против красной угрозы. И генерал Одрия тоже. Зато местные коммунисты оказали хунте всемерную поддержку, хотя партия все еще вне закона и, без сомнения, таковой и останется.

АНРА – страшнейшая угроза нынешнему статус-кво в Перу главным образом из-за привлекательности для миллиона не имеющих избирательных прав и неграмотных индейцев. В настоящий момент партия еще оправляется от удара, какой ей нанесли, аннулировав доставшуюся дорогой ценой победу на выборах. Отступив из Касса дель Пуэбло (Дом народа), являющегося штаб-квартирой АНРА, солдаты оставили после себя руины. 7 августа, после двух недель оккупации, здание вернули партии и посмотреть на развалины собралась огромная безмолвная толпа. В потолках и стенах были дыры от пуль, окна и двери выбиты, архивы партии уничтожены, и само здание – почти квартал офисов и подсобных помещений – казалось нагромождением битого стекла, поломанной мебели и промокшей бумаги. Среди разбитых или украденных предметов – единственная бормашина, все врачебные препараты из клиники и лекарства из аптеки, пишущие машинки, один радиопередатчик, все фотоархивы, скульптуры из художественной мастерской, инструменты детского оркестра, еда и тарелки из столовой, архивы кредитного союза и почти все, что может использовать человек.

Тех, кто, казалось, бесконечной похоронной процессией проходил тем вечером через Каса дель Пуэбло, нельзя причислить к якобы «огромному большинству» перуанцев, которые «полностью поддерживают хунту». Царила атмосфера горечи и поражения. Людям хотелось знать, что предпримут в связи с переворотом США, но единственный там американец мог только качать головой и повторять, мол, еще слишком рано говорить, хотя казалось неизбежным, что рано или поздно шум и крики с требованием признания возымеют нужный эффект.

Это другая сторона «недопонимания». АНРА представляет около шестиста тысяч из двух миллионов избирателей Перу плюс подавляющее большинство тех пятидесяти трех процентов населения, которое не читает, не пишет и не голосует. Айя де ла Торре получил на четырнадцать тысяч голосов больше любого другого кандидата и в демократической стране вполне мог бы ожидать получить хотя бы какой-то вес в правительстве.

Но в Перу дважды два не всегда четыре. Воля народа подлежит вето того класса, чьей сильной рукой была армия с тех самых пор, как были вообще изобретены армии. Для этих людей демократия равнозначна хаосу. Она заставит их чуть разжать пальцы на национальном кошельке, разрушит основы общества, и в сокровищницы потечет щебень. Если демократия станет в Перу реальностью, рухнуть может сам образ жизни. Военный переворот – не случайная попытка наступить на мозоль Вашингтона. Это обдуманный шаг, о котором было немало предостережений заранее. Военные – и верхушка олигархов, которые их поддерживают, – твердо были намерены и намерены до сих пор не допустить к власти АНРА.

А следовательно, если реакция США на переворот недопонимание, то и сам Альянс за прогресс – недопонимание, потому что «Альянс» довольно прочно основывается на предположении, что прогресс будет достигнут не в ущерб демократии. Господин Кеннеди повторял это раз за разом, но в Перу его идея не получила широкого признания. Во всяком случае, среди тех, кто идет в счет.

National Observer, 27 август, 1962

Куско, Перу

Когда на Куско спускаются холодные андские сумерки, официанты спешат опустить жалюзи в кафе при больших отелях в центре города. Они поступают так потому, что на каменные террасы приходят индейцы и смотрят на сидящих внутри. Туристам от этого не по себе, поэтому жалюзи опускают. И комната с высоким потолком и обшитыми дубом стенами сразу кажется веселее.

Индейцы протискивают лица между железными прутьями, защищающими окна. Они стучат по стеклу, шипят, протягивают странные безделушки на продажу, клянчат «денег» и вообще мешают туристу пить Pisco Sour.

Так было не всегда. До 1532 года этот город с его прохладным воздухом и холодными ночами Андских гор служил богатой золотом столицей империи инков, индейского общества, которое эксперт по Южной Америке Гарольд Осборн назвал «единственной цивилизацией, которой удалось сделать Анды поистине пригодными для жилья». Многие здания Куско по-прежнему стоят на фундаментах инков, на массивных каменных стенах, которые пережили четыреста лет войн, грабежей, эрозии, землетрясений и общего небрежения.

Сегодня нет более печального и лишенного надежды существа, бродящего в горестях по земле, чем индеец. Больной, грязный, босой, в обносках, жующий листья наркотической коки, чтобы притупить боль реальности, он хромает по узким мощеным улочкам города, который когда-то был столицей его цивилизации.

Его культуру превратили в груду камней. Археологи твердят, мол, это интересная груда, но индейцу не по нутру копаться в собственных развалинах. По сути, есть что-то жалкое в том, как индейский ребенок ведет тебя через поле посмотреть на то, что он называет ruinas. За эту услугу он хочет «денег», а потом будет стоять неподвижно, когда наставишь на него объектив, ведь это стоит центов десять кадр.

Вероятно, у одного индейца из тысячи есть хотя бы какое-то представление, почему люди приезжают в Куско посмотреть на ruinas. Остальным есть о чем думать, например, как раздобыть достаточно еды, и это сделало Куско одной из самых оживленных тепличек коммунистической агитации на континенте.

* * *

Вдохновленные коммунистами «восстания крестьян» – в Куско общее место, они уходят корнями в начало сороковых. Более того, они привычны по всему Перу. Во время Второй мировой войны коммунисты захватили Куско и воздвигли на холме над городом гигантские молот и серп из побеленного камня.