— А я… А я не давала тебе слово, что буду хранить все рассказанное в тайне. Ты мне никто, а Женя мне нравилась. Я не прощаюсь — скоро вернусь, и не одна. Ты уж, будь любезен, никуда не уходи.

Васька взревел, как белый медведь в теплую погоду, и рванулся так, что скотч еле выдержал. Пожалуй, надо сваливать — еще несколько таких рывков, и он окажется на свободе. Я прихватила со стола мобильник. Если Ваське каким-то чудом удастся освободиться, он хотя бы не сразу сможет связаться со своими сообщниками. Выйдя в прихожую, я бесцеремонно обшарила карманы висящей там куртки. И сделала это не зря. Улов оказался небольшим, но существенным. В левом кармане лежал вырванный из тетради листок с моим домашним адресом, маркой и номером моей машины. Это была хорошая, полноценная улика, стопудово доказывающая причастность Василия к похищению. Я аккуратно сложила листок, стараясь касаться его только ногтями. В правом кармане лежала визитка, призывающая заинтересованных лиц посетить культурно-оздоровительный центр «Уют». Оный культурно-оздоровительный центр предлагал всем желающим песчаный пляж, парусники, велосипеды и рыбалку. Учитывая, что на улице минус двадцать пять, предложение не выглядело заманчивым. На оборотной стороне визитки была схема проезда. Пять километров от МКАД по Киевскому шоссе, поворот направо. Сколько дальше ехать, не указано; ориентир — круглое озеро. Вряд ли на этой проселочной дороге оживленное движение в это время суток. Чтобы поймать машину, надо топать через лес к Киевскому шоссе. По такому морозу я далеко не уйду. Стало быть, пора вызывать подмогу. Я достала мобильный и обнаружила, что батарея на последнем издыхании. Максимум хватит сделать один звонок. Я набрала номер Георгия. Он ответил практически сразу:

— Аня, ты где? Что случилось? Ты в порядке?

— У меня неприятности, но, кажется, я почти выпуталась. Осталось только уехать отсюда.

— А где ты? Адрес называй, и я тут же приеду.

Я достала визитку:

— Ехать нужно по Киевскому шоссе, от МКАД пять километров, потом повернуть направо.

— Указатель есть? — перебил меня Георгий.

— Если и есть, то тут не написано, какой. Так что смотри по километражу. Дальше едешь не знаю сколько, пока не увидишь слева круглое озеро. Вокруг озера стоят домики. В одном горит свет. Там лежит мужик, который знает убийцу.

— Погоди, — обалдело спросил Георгий, — что значит «лежит»? Что ты с ним сделала?

— Ничего особенного. Просто привязала к кровати скотчем. Ничего другого не оставалось.

— Ну, ты амазонка, — восхитился Георгий.

Телефон тревожно запищал, намекая, что аккумулятору осталось жить не более минуты.

— Гоша, — закричала я в трубку, — только не перебивай, у меня сейчас сядет телефон. Ты понял, куда ехать? И купи что-нибудь поесть. А то я умираю с голоду.

— Хорошо, Анечка, не волнуйся, я скоро приеду, — успокоил меня мужчина моей мечты.

Телефон в последний раз жалобно пискнул и сдох.

Сдох телефон, а мне подумалось, что осталось совсем немного, и сдохну я. На улице стало еще холоднее. Пальцы ног потеряли чувствительность. Неизвестно еще, когда приедет Георгий, а я тут запросто могу замерзнуть в точном соответствии с планом моих похитителей. Хочешь не хочешь, а надо вернуться в сторожку.

Хорошо, что я догадалась сначала заглянуть в окно, а не входить как к себе домой. За недолгое время моего отсутствия Ваське удалось освободиться. Не удивительно, ведь мне тоже это удалось. Правда, я использовала смекалку, а он — грубую силу, но конечный результат получился одинаковый.

Теперь он сидел на кровати и растирал запястья, имея при этом вид свирепый и решительный. Я не умею читать по губам, но произносимый им текст легко угадывался на расстоянии. В основном это был повтор предыдущих монологов. Но не это было самым ужасным. Гораздо хуже, что сейчас он слегка придет в себя и рванет на поиски. Значит, сторожка в качестве временного пристанища отпадает. Теперь мне нужно искать убежище, желательно отапливаемое. Можно, конечно, попробовать скрыться в том домике, где меня держали. Он точно не заперт. Присутствие в спальне задумчивого восточного мужчины не станет большой помехой. Вряд ли он проявил чудеса сообразительности и выбрался из подстроенной мной ловушки. Скорее всего, мирно спит на кровати, даже не заморачиваясь по поводу произошедшего. Я могла бы, не тревожа его, спокойно отсидеться в гостиной, но Василий, скорее всего, побежит в тот домик в первую очередь. Что у них здесь еще есть? Я снова достала визитку. Песчаный пляж… Отпадает. Парусники. Это уже кое-что. Где-то они должны зимой храниться. Вроде место, куда на зиму ставят суда, называется док. Или док — это для больших судов, а маленькие парусники ставят в эллинги? Наверное, эти эллинги должны отапливаться. Хорошо! Что еще предлагает этот райский уголок? Велосипеды… Наверняка водные. В общем, надо искать сарай или дом, где хранится инвентарь. По логике вещей, такой дом должен стоять на самом берегу, а может быть, даже иметь крытый выход к озеру.

Я бросила контрольный взгляд в окно сторожки и обнаружила, что Василий натягивает ботинки. Похоже, у нас тут намечается интересная игра — «охота на человека». Ну что же, ситуация для меня, можно сказать, привычная. Охотились за нами и люди посерьезнее, не чета Василию. Но, как видите, я все еще жива и к врачам обращаюсь крайне редко. Правда, в роли загнанного зверя я выступала ровно десять лет назад. Десять лет — большой срок, но только не для таких, как я. Если бы я обладала невиданной ловкостью и выносливостью, то за десять лет эти качества могли сильно ухудшиться. Но поскольку я и в школьные годы не отличалась особой прытью, то в моем случае плюс-минус десяток лет особой роли не играют. Неуклюжесть — вневременное понятие, с ним рождаются и живут всю сознательную жизнь.

Если принимать на веру теорию Дарвина, то такие, как я, вообще не должны были выжить в процессе естественного отбора, просто не выдержали бы конкуренции с более ловкими и шустрыми соплеменниками. И уж к двадцать первому столетию мир населяли бы сплошь спортивные, физически хорошо развитые особи. Однако же этого не произошло. Тут одно из двух: либо в теории Дарвина есть некая существенная ошибка, либо… Либо люди неловкие тоже для чего-то нужны. И, дабы позволить им выжить, природа наделяет их бонусными качествами — например, смекалкой и везением. А еще — интуицией, которая подсказывает, когда стоит проявить смекалку, а когда — просто положиться на случай. В данную минуту интуиция недвусмысленно намекала, что испытывать судьбу на очередное везение не стоит. И так все складывается более чем удачно: я на свободе, помощь идет, я познакомилась с человеком, непосредственно связанным с преступлениями. Хотя такое знакомство нельзя отнести к разряду приятных, зато теперь картина практически ясна.

Пока я прислушивалась к внутреннему голосу, Василий окончательно протрезвел. Такое состояние, видимо, было для него не совсем привычным. Поэтому он подошел к столу, налил себе стопку водки и выпил, не закусывая. Ученые не зря рассматривают спирт в качестве альтернативного бензину источника энергии. До принятия на грудь Василий двигался медленно и неуверенно. Одна не самая большая рюмка превратила его из сонной черепахи в «феррари». Он взревел и ринулся в прихожую. Я не стала дожидаться, когда он выскочит на улицу, и тоже рванула изо всех сил к берегу, надеясь, что я не ошиблась.

На берегу стояло порядка шести домиков, но я прикинула, что тот, в котором хранится инвентарь, должен быть побольше размером. Такое строение имелось — длинный сарай, торцом выходящий к озеру. Дверь, скорее всего, должна быть в дальнем торце, то есть мне предстояло пробежать еще метров сто, причем половину из них — под светом прожектора.

Василий, судя по доносящимся издалека выкрикам, уже покинул помещение и жаждал встречи со мной. Он хоть и не самый великий ум современности, но по сторонам посмотреть догадается… А тут я бегу, вся такая красивая в луче прожектора. Рискованно, очень рискованно. Как там в детском фильме про Бармалея было? Нормальные герои всегда идут в обход. Я резко свернула в сторону, куда не доставал свет прожектора. Здесь тропинка была почти не расчищена, пришлось с легкого бега перейти на шаг.