Я вам еще не говорила, что у меня есть машина? Представьте себе, есть. Через год после развода я приобрела на корпоративной распродаже старенькую «шкоду». Приобретение это было из разряда рискованных. Последний мой выезд в качестве водителя случился десять лет назад, на «субару» с автоматической коробкой передач и полным электропакетом. В «шкоде» электропакет был представлен неработающим от старости кондиционером, коробка передач была механическая, гидроусилитель руля отсутствовал как класс.

Вождение такого автомобиля по забитым московским улицам оказалось делом чрезвычайно нервным, поэтому я установила для себя следующий график: не менее трех раз в неделю ездить на машине, а остальное время спокойно добираться на метро. Но даже в «неавтомобильные» дни, приехав с работы и немного отдохнув, в 11 вечера я садилась за руль и выезжала на московские улицы — училась не застревать на светофорах. Для начинающего автолюбителя не глохнуть на светофорах — задача первоочередной важности. Тем паче что путь мой до работы пролегал через гнусное место — поворот с Гончарной набережной на Яузу. Там дорога довольно круто забирает в горку, а еще надо сделать левый поворот по стрелке. Каждый раз я молила бога, чтобы горел зеленый. Иногда господь прислушивался к моим молитвам, иногда нет. А через два месяца произошло чудо: я ехала домой на метро и вдруг почувствовала, что я больше не хочу ездить на метро. Вот так обычный человек превращается в автомобилиста.

Это была моя первая «настоящая» машина, купленная на собственные деньги. Меня распирало от гордости, и я была готова подбрасывать своих друзей до дома хоть в Южное Бутово.

Мы уже свернули на улицу имени героя-летчицы, как Женька вдруг передумала идти домой и стала набиваться ко мне в гости.

— Только сначала давай заедем ко мне, заберем кое-что… — напустила она туману. — Я хочу, чтобы пока это хранилось у тебя.

Столь интригующее начало заинтересовало меня чрезвычайно. Я не стала подниматься с ней в квартиру, дабы не встретить не в меру гостеприимного Ивана. В этом случае был шанс застрять там до поздней ночи. Ждать пришлось довольно долго, почти сорок минут. Я уже собралась было пойти за ней, как дверь подъезда с грохотом открылась и по-явилась Женька с большой коробкой в левой руке и ноутбуком в правой.

— Вот, — выдохнула она, погрузив все на заднее сиденье, — мой комп и коробка с моими документами. Пусть все это побудет у тебя.

— Почему? — живо заинтересовалась я. — Неужели у тебя что-то пропало?

— Нет-нет, — Женька посмотрела на меня с возмущением. — Просто у меня в последнее время как-то тяжело на душе. Сны всякие нехорошие снятся. Я в соннике смотрела, полная задница. Беспросветно. Я тебе кое-что покажу, когда приедем, чтобы ты тоже знала.

Я подумала, что модельный бизнес все же оказывает отрицательное воздействие на мозг. Даже неглупые девушки со временем начинают нести полную чушь.

До «кое-что» дело дошло далеко не сразу. Сначала мы втроем — Женька, моя дочь и я — долго пили чай с купленной по дороге клюквенной пастилой. Только после одиннадцати вечера, когда удалось пинками загнать дочь спать, Женя перешла к беспокоящей ее теме.

— Ты веришь в предчувствия? — торжественно начала она.

Я ответила обтекаемо, в том духе, что в предчувствия верю не особенно, но уважаю веру других. На самом деле я подумала, что у Женьки налицо все признаки ПМС — на душе тоскливо, а сердце разрывается от жалости к себе.

— В последнее время…

Она замолчала и ушла в себя. Я из деликатности тоже не подавала голос. Так мы помолчали минуты три, после чего Женька наконец продолжила:

— Так вот, в последнее время мне снится очень странный сон. Как будто я сижу в кустах, прячусь от кого-то. Я не знаю, от кого я прячусь, но я точно знаю, что мне нужно сидеть тихо-тихо, иначе случится что-то страшное.

Мне пришло в голову, что кинематограф — великая вещь. Похоже, Женька слишком увлеклась фильмами ужасов. Однако высказывать свои соображения вслух я не стала. Внутренний голос подсказал, что мое здравомыслие не найдет отклика в ее душе.

— И еще — смех, — продолжала меж тем приятельница. — Жуткий такой смех. Неестественный. Как будто сумасшедший смеется. А еще мне стала сниться моя старшая сестра.

Я не знала, что у Женьки есть сестра, по-этому поинтересовалась, где она, чем занимается по жизни.

— Она погибла. Давно. Мне тогда было четыре года. Мы пошли в лес, она упала с обрыва и сломала позвоночник. Когда нас нашли, было уже поздно. Я мало что помню…

— Вас нашли? — От ее рассказа у меня, честно говоря, мороз пробежал по коже. — Так ты вместе с ней была?

— В лес мы пошли вместе, а вот как она от меня оторвалась тогда, я не помню. Я испугалась страшно, долго болела потом. — Женя немного помолчала. — Хочешь, покажу тебе ее фотографию?

История меня заинтересовала. Такие интригующие сюжеты встречаются не каждый день. Женька меж тем покопалась в коробке и достала оттуда старенькую черно-белую фотографию: группа детей стоит на фоне школьного здания.

— Вот она, — Женька ткнула пальцем в худенькую девочку в первом ряду. — Это Света, моя сестра.

Внешне Света была очень похожа на Женю. Или, если уж соблюдать хронологию, Женя похожа на Свету — такая же высокая, худенькая, светловолосая. Но, если приглядеться, становилось заметно одно весьма существенное различие. У покойной Светланы подбородок был слегка скошенный, что придавало ей сходство с овцой. Женька же была обладательницей волевого модельного подбородка.

— А это что за ребята? — попыталась я отвлечь подругу от разговоров о «зловещем роке». Мрачная тема портила наши легкие отношения, как фея Карабос, пришедшая без приглашения на день рождения принцессы Авроры, более известной широкой публике под псевдонимом Спящая Красавица.

Евгения отхлебнула горячего чаю, громко шмыгнула носом и с надрывом в голосе пояснила:

— Вот это и это, — она потыкала пальцем в двух девочек, стоящих рядом с покойной сестрой, — Светочкины одноклассницы. — Неожиданно она рассмеялась: — Представляешь, они до сих пор там живут. В Верхней Яйве… Никогда никуда не ездили. Обе теперь толстые такие. Кошмар! Обе замужем, дети у них.

На мой взгляд, девахи на фотографии и в юном возрасте не отличались болезненной худобой. Предсказать, во что они превратятся через пять, от силы шесть лет, смог бы даже человек, не обладающий даром прорицания. Дабы не критиковать верхнеяйвинских дам, я переключилась на юных джентльменов, чьи лица были, несомненно, на порядок выразительнее. В центре стоял невысокий упитанный мальчишка с ангельскими кудряшками и ярко выраженным комплексом Наполеона. Справа к нему жался застенчивый темноволосый мальчик, а слева, небрежно положив руку на плечо толстяка, стоял огромный парень, по внешнему виду типичный двоечник и хулиган.

— Это тоже одноклассники?

— Вот этот, — Женя показала на «двоечника», — наш, яйвинский. Васькой его зовут. Школу закончил еле-еле. Пил чуть ли не с первого класса. У него и отец такой же… Отец помер лет пять назад, допился до смерти. А Васька еще раньше, по слухам, в Москву уехал. Только я в это не верю. Чтобы в Москве выжить, надо умным быть или ловким. А Васька — он ни то ни другое. Злой он, только кулаками махать умеет. Я тогда еще маленькая была, сама этого не помню, но говорят, что он всеми мальчишками командовал. Пока не появился вот этот парень, Юрка.

Я нисколько не удивилась, когда Женя с отвращением показала на толстяка. Как правило, таких зовут «жиртрестами» и, по возможности, травят. Но из всякого правила бывают исключения. Исключения возникают, когда «жиртрест» обладает твердым характером и мастерством манипулятора. В этом случае он умело стравливает своих злейших врагов, а потом сидит на горе, как мудрая обезьяна из китайского фольклора, и наблюдает, как внизу дерутся тигр и лев. Судя по нахальному взгляду, толстяк с фотографии как раз относился к разряду исключений.