Джимми с удивлением вслушивался в разговор.

— Они свалились на него как снег на голову. Кто-то где-то проболтался или специально сдал Черного Микки для того, чтобы легавые не замели его за что-то помельче. Фараоны, если им надо, могут даже заплатить за важную информацию. В любом случае, без стукача здесь не обошлось.

Джонни неприятно рассмеялся.

— Ну, кто бы это ни был, не хотел бы я оказаться на его месте, когда это всплывет на поверхность. А рано или поздно об этом все равно узнают, и тогда стукачу не поздоровится. Таков закон улиц.

Тревор Карлинг, невысокий темноволосый мужчина с темно-голубыми глазами, придвинулся ближе и сказал:

— Надеюсь, я первым доберусь до суки. Он у меня долго будет умирать. Клянусь, через час мразь будет молить о быстрой смерти!

Мужчины зашлись хохотом.

Усмехнувшись, Джонни сказал:

— Ты за не вовремя возвращенную пятерку даже бабушку свою не пожалеешь, Тревор.

Голубоглазый мужчина зашелся гортанным хохотом.

— Я люблю мою старушку, а она достаточно умна, чтобы не брать у меня взаймы!

Джимми сидел, откинувшись на спинку стула. Разговор ему все больше и больше не нравился. И это те парни, которые приняли его в свою компанию и обществом которых он так дорожил еще пять минут назад?

От внимания Джонни не укрылась реакция Джимми на их болтовню.

Обняв будущего родственника за плечи, он, добродушно подмигнув приятелям, громко сказал:

— Баста! Это мой будущий свояк, и он прямее, чем пробор копа.

Тревор, наклонившись к Джимми, сказал, посмеиваясь:

— Сынок, помнишь плакат военного времени «Болтовня убивает»?

То, что Тревор не шутит, Джимми понял сразу же.

— Он надежный парень, наш Джимми.

Слова Джонни подействовали на всех успокаивающе. Теперь Джимми начинал понимать, почему его жена встретила известие о помолвке сестры в штыки. Хотя в делах, находящихся по другую сторону закона, он понимал не больше, чем теленок, все в поведении Джонни указывало, что этот парень далеко пойдет, а следовательно, и Селеста будет жить, что называется, в шоколаде. Это, судя по всему, и не давало Синтии спокойно спать по ночам.

Джимми видел, что Джонни Паркер не из тех, кого легко поймать. Ему не светит восемнадцать лет в каталажке. Он слишком хитер, чтобы дать копам себя обойти. А еще Джонни, несмотря ни на что, был отличным парнем.

— Джимми, с тобой все в порядке?

Джонни Паркер рассмеялся, наблюдая за тем, как Джимми опорожняет содержимое своего желудка на асфальт автостоянки. Он похлопал будущего родственника по спине и, когда тошнота немного отпустила страждущего, вытащил из багажника своего «мерседеса» пластиковую бутылочку с водой.

— Держи, приятель! Выпей, и сразу полегчает.

Джимми с благодарностью глотнул прохладной жидкости из бутылки.

— Обычно я столько не пью.

— Надеюсь, что так, а то посадишь себе печень.

Джимми улыбнулся, и Джонни задумался над тем, зачем этот сильный мужчина связал свою жизнь с такой стервой, как Синтия. Ответ, впрочем, был очевиден. Синтия — красотка что надо и умеет охмурять мужиков. Джимми попался на ее крючок, подобно миллионам мужчин до него, пойманным в силки, расставленные смазливыми суками. Только после свадьбы эти мерзавки показывают себя во всей красе. Мать Джонни и сама была той еще штучкой. Ее муж, отец Джонни, человек волевого характера, не всегда умел поставить ее на место. Она вливала свой яд по капле в уши мужу каждый день, пока даже его богатырское здоровье не выдержало. Джимми, должно быть, из таких же неудачников.

Будущий свояк присел на бордюр, глубоко вдыхая свежесть ночного воздуха. Мир наконец-то перестал плыть у него перед глазами. Слава богу!

— Сегодня все было просто отлично, Джонни. Надеюсь, эти стриптизерки умеют хранить чужие секреты?

— Не волнуйся, но я бы на твоем месте никому о сегодняшнем не рассказывал. Селеста, конечно, девушка широких взглядов, но у всякой широты есть свой предел.

Джонни закурил сигарету, глубоко затянулся и только после этого уселся на грязный бордюр возле своего нового приятеля.

— Она милая девушка, Джонни. Тебе повезло с Селестой.

— Знаю. В противном случае я бы на ней не женился.

Джимми тяжело вздохнул.

— Она очень добрая, наша Селеста. Моя Габриела души в ней не чает. С тетей она проводит намного больше времени, чем с матерью.

Джонни почувствовал горечь в голосе собеседника. И как ему не стыдно быть таким слабаком?

— Думаю, это не мое дело.

Джимми покачал головой. Конечно, быть тактичным неплохо, но под действием алкоголя в крови он испытывал сильнейшую потребность излить кому-нибудь душу. Он знал, что Джонни внимательно его выслушает, поймет и не обидится.

— Понимаю, но поговори со мной, пожалуйста. Только сейчас я до конца осознал, чего лишился вследствие своего долбаного брака. Ты сегодня встретился с приятелями, выпил немного, хорошо провел время, а я… Раньше я регулярно ходил с ребятами после работы в один из вест-эндских пабов. Так отпадно, как здесь, мы никогда не веселились, но все равно было очень здорово. Теперь все развлечения остались в прошлом. Синтия следит за каждым моим шагом. Она не хуже меня знает мое расписание. На работе дела тоже идут неважно. Войти в руководство фирмой мне не светит. По правде говоря, я вообще застрял на одном месте. Уже не помню, когда меня повышали последний раз. Говорят, что я не улавливаю общую направленность политики, которую проводит наша фирма. Мне приходится поздравлять людей гораздо младше себя, которые из моих подчиненных становятся моими начальниками. Мои дети живут у родителей жены. Что же касается моих родителей, то жена вообще отстранила их от воспитания малышей. Я не понимаю, как такое могло случиться со мной, и главное — я не знаю, как все исправить.

Джонни бросил окурок на асфальт и сразу же потянулся за очередной сигаретой. Он сочувствовал парню, хотя и понимал, что во всех бедах повинен, прежде всего, он сам. Его мать во многом была похожа на Синтию. Джонни собственными глазами видел, как трудно приходится мужчине, имевшему несчастье ее полюбить, поэтому затруднительное положение, в котором оказался Джимми, было ему вполне понятно. Джонни и сам когда-то попался на удочку к Синтии, воспылав сумасшедшей страстью к ее роскошному телу, но, в отличие от Джеймса Тейлора, вовремя разобрался в подловатом характере этой суки. Джонни ни на минуту не забывал о горьком опыте своего папаши, поэтому характер его избранницы Селесты представлял собой полную противоположность личности Синтии. Он знал, что ему не придется бороться с будущей женой за признанное главенство в их семье. Единственное, что Селесте нужно, — это его любовь и забота. Она будет верна ему до самой смерти.

— Послушай, Джимми, я понимаю твои проблемы, но, поверь, никто, кроме тебя, их не решит. Ты должен поставить ее на место, показать, кто в доме хозяин.

Джимми рассмеялся, словно его собеседник сморозил жуткую глупость.

— Легче сказать, чем сделать, Джонни! Синтия умеет забалтывать так, что невольно начинаешь верить тому, что она говорит. Моя жена тратит деньги так, словно я их печатаю. Мы много раз спорили на этот счет, и каждый раз победителем из спора выходила она. Синтия почти убедила меня в том, что не ее непомерные траты виной тому, что мы в долгах по самые уши. Виноват я, потому что не в состоянии заработать столько, сколько надо на выплату всех ее долгов.

Джонни знал, о чем идет речь и чем все это может закончиться.

— Послушай, Джимми! Тебе остается или продолжать выплачивать ее долги, хотя, насколько я понимаю, она будет бесконечно делать все новые и новые, или ты возьмешь верх над женой и заставишь себя уважать.

Джимми не ответил.

— Но есть и третий путь, — чуть тише добавил Джонни Паркер.

Собеседник посмотрел ему прямо в глаза.

— И какой же?

— Я могу предложить тебе работу по совместительству. Я знаю, что ты хороший бухгалтер и умеешь прибыльно инвестировать деньги своих клиентов.