И лежат в тех курганах как раз те самые багатуры, прапра и так далее внуки которых, путаники великие, с гордостью именуют себя потомками Джихангира – Покорителя Вселенной и вообще поклоняются всему, что связано с Чингисовой славой…
Тимофей Христофорович почему-то был уверен, что попавшие к нему в руки источники достоверны в большей степени, нежели расплывчатое официальное мнение. И что правивший более двух с половиной столетий назад степной царь разбирался в истории своего народа чуть получше, нежели его потомки. Но так же трепетно, как потомки-путаники, относился к боевой славе своих воинственных предков…
…С «рекогносцировки» Шепелев вернулся в половине четвертого утра. Для того чтобы прокатиться к месту эпических событий, погулять у подножия курганов, вслушиваясь в охи и шепоты своей интуиции, а затем вернуться обратно, был потрачен весь первый день и почти вся ночь – в начале пятого уже светало.
Тем не менее Тимофей Христофорович длительной поездкой удручен не был, потраченное время убитым понапрасну не считал и вообще чувствовал себя бодро и весьма оптимистично. Если верить приметам и различным предчувствиям, в данном предприятии ему должна улыбнуться удача – все признаки указывали на ее сиюминутную благосклонность.
– Клад найти хочешь? – вот такой нетактичный вопрос задал похмельный краевед, окончательно придя в себя лишь на двухсотом километре пути.
– ???
– Там уже все перекопали – лопату воткнуть негде, – шаря жаждущим взглядом по салону в поисках каких-нибудь емкостей, сообщил краевед. – Все лазят, кому не лень. Думают, раз курганы, значит, драгоценности.
– Ну и как? – Тимофей Христофорович выдернул из-под сиденья нагревшуюся бутылку с пивом, откупорил складным ножом и протянул страждущему, подавив усилием челюстных мышц готовую в любой момент сформироваться брезгливую мину: сам он никогда с похмелья не страдал и относился к этой слабости других хилых организмов с презрительным недоумением.
– О!!! – Краевед припал к горлышку, жадно выхлебал в пять глотков исходящее пеной теплое пойло и четыре раза моторно рыгнул, не стесняясь компании. – Ой, хорошо! Рр-р… Ой – полегчало…
– Как успехи кладоискателей? – напомнил Тимофей Христофорович.
– Да ни хрена там не нашли, – скривился краевед. – Во-первых, копают неглубоко – погрызли поверхность, как мыши тот окаменевший сыр. Во-вторых, там площадь огромная – копать можно до скончания веков. Ну и сомнения разные, страхи…
– Сомнения? – заинтересовался Шепелев. – Страхи?
– Морочно там. Кто там лежит – непонятно. Как беречься от тех, кто лежит, соответственно, тоже неясно. Не определив природу яда, трудно подобрать противоядие…
Краевед пожевал губами и на всякий случай усиленно подмигнул собеседнику красным глазом – два раза. Чтобы не думал, будто образованный человек, доктор наук, верит во всякую мистическую жуть. Вон – шутит доктор, подмигивает весело, хоть и с сильного бодуна.
– Трудно поверить, что в наше богохульное время кого-то может остановить один лишь необоснованный страх перед духами усопших, – осторожно высказал сомнение Тимофей Христофорович. – Все равно ведь копают…
– Страх-то как раз обоснованный. – Краевед зябко передернул плечами. – Бывали там случаи разные – необъяснимого характера… В общем, умирали люди непонятно от чего. Я полагаю – криминал бытового уровня. Напились, передрались, кто-то кого-то обидел, да мало ли…
– А диагнозы?
– Да не в курсе я, – отмахнулся краевед. – Это лишь слухи – не более. Но факт – профессиональные команды туда не ездят. Так, всякие дилетанты шляются. Копают поверхностно, наскоками – наудачу.
– Себя ты к профессионалам не относишь? – слегка «прогнулся» Тимофей Христофорович. – Поди, всю степь вдоль и поперек перекопал?
– Я там не копал – упаси боже! – открестился краевед, зачем-то соорудив сразу два кукиша и потыкав ими в разные стороны. – Чего там копать-то? Так, делегации на экскурсии вывозил.
– Экскурсии на предмет чего? – уточнил Шепелев. – Просто осмотреть древние курганы?
– На предмет – кому чего. – Краевед плутовато хихикнул. – Одним рассказывал, что курганы соорудили Чингисхановы воины. Другим – древние русичи, хоронившие павших в великом сражении с хазарами. Узбекам сказал, что курганы – дело рук воинов Абулхайра, после окончания битвы с калмыцким войском. Казахам по секрету сообщил: курганы насыпали калмыки, хороня своих воинов, убиенных войском Камбар-батыра.
– Да ты, я вижу, большой затейник, – оценил Шепелев предприимчивость краеведа. – Не боишься, что шарлатаном объявят да ославят на весь мир?
– Так ведь и в самом деле – неизвестно, что там такое! – пожал плечами краевед. – Поди докажи – кто там лежит и лежит ли вообще…
По прибытии на место выяснилось: следы жизнедеятельности разнокалиберных поисковиков-затейников действительно место имели – от легкомысленных ямок до достаточно протяженных траншей полного профиля. Присутствовала даже вполне приличная штольня с углом градусов в тридцать, начатая со знанием дела, но тут же и оконченная за отсутствием, видимо, запаса терпения – выработка, имевшая глубину не более шести метров, завершалась тупиком и не имела никаких намеков на ответвления.
А на вершине самого большого кургана имелся котлован – но очень древнего происхождения. Края котлована от времени сделались пологими, и теперь он больше был похож на кратер некоего сказочного вулкана. В самом центре «кратера» был колодец-лаз, в который при желании мог протиснуться какой-нибудь хрупкий организм наподобие кирилловского. Воняло из этого колодца застарелым дерьмом, но просвещенный в археологии Тимофей Христофорович прекрасно знал, что таким вот варварским способом многие копатели «столбят» свои находки, дабы отбить охоту у непрошеных гостей.
Поджарый краевед, проявляя здоровый энтузиазм, с грехом пополам исполнил миссию отсутствующего кирилловского организма: определил, что колодец имеет глубину не более двух метров, а также определил, что никакого подвоха тут нет и в недалеком прошлом данный лаз в самом деле выполнял функции отхожего места.
– Культурные эти «черные» следопыты, – с печалью в голосе отметил краевед, снимая измазанные кроссовки и штаны. – Срали все в одно место. Нет чтобы индивидуально, с разбросом по площади…
Северное подножие кургана-папы было вне подозрений: многовековое выветривание безжалостно содрало там весь слой почвы и обнажило породу, трансформировавшуюся со временем в валуны. Обнаружив среди валунов родник, Шепелев попил водицы, характерного привкуса извести не обнаружил и сделал для себя вывод:
– Пещер нет. А тайники такого размера в породе сделать невозможно – особенно по тем временам. Динамита тогда не было, а пороху тут надобно… Надобно… Ну очень много! Бочонков двести, не меньше…
Погуляв по местности, Тимофей Христофорович пришел к заключению, что впечатлительный краевед несколько преувеличил степень исследованности района расположения курганов, сообщая, что там, дескать, «лопату воткнуть некуда». Все обнаруженные на местности нездоровые проявления поисковой активности Шепелева нисколечко не смутили, а, скорее, наоборот – привели в прекрасное расположение духа.
С чего бы, казалось? Да вот, сами судите:
– во-первых, все эти копатели в качестве основного объекта приложения усилий единодушно избрали именно то, что прежде всего бросается в глаза, – самый здоровенный курган. На бугры поменьше, каковых, как вы уже знаете, было шестнадцать единиц, энтузиасты размениваться не желали – следы на них (на буграх, а не на энтузиастах) практически отсутствовали;
– во-вторых, многочисленные шрамы, нанесенные кургану-папе, были разбросаны с такой хаотичной непосредственностью, что при осмотре издали поневоле возникала нерадостная ассоциация с пьяной «бытовухой» самого разнузданного свойства, когда не понятый собеседником товарищ, вооружившись кухонным ножом, исступленно полосует собутыльника, пока тот не перестает подавать признаков жизни;