– Не верно. – Айса, сохраняя серьезность, погрозила мне пальчиком – не шали, варяг, веди себя прилично! – Самое распространенное заблуждение – обращение к авторитетам.

– К центровым или к местным? – гнусно ухмыльнувшись, уточнил я.

– К духам великих людей, – поправилась Айса. – Все хотят общаться с великими, редко кому в голову придет вызывать дух простого, ничем не примечательного человека… Разве не так?

– Пожалуй, – вынужден был согласиться я. – Обычно кличут Клеопатру, Чингисхана, Сталина, Ленина и так далее. Чем дальше, тем лучше, в общем. Сколько бывал на сеансах – сантехника Потапова или деда Васи Огурцова ни разу не вызывали. Обидно, да!

– Обидно, – кивнула Айса, изучающе рассматривая меня. – За глупость людскую обидно. Это у нас тут, на Земле, между людьми масса различий: положение, состояние, способности, возможности… А там (тут она ткнула пальчиком в потолок) – там все равны. Независимо от того, что они делали в этой жизни.

– Не согласен, – уперся я. – Сантехник Потапов, всю жизнь ковырявшийся в дерьме и не обидевший даже мухи, и серийный убийца Сталин… Полагаю, их положение даже в космической иерархии несколько разнится – слишком уж неодинаковая кармическая полярность…

– Мы говорим не о суммарной емкости космической энергии той или иной сущности, – поправила меня Айса. – А о равноправии их существования и одинаковых возможностях в информативно-созерцательном плане…

«Толстый бы нас не понял, – с теплой грустью отметил я про себя. – Покрутил бы пальцем у виска и сказал – два идиота…»

– …все эти сущности обитают во Всеобщем Космосе, и вся совокупная информация для них одинаково доступна, – продолжала Айса. – В информационном поле Вселенной они имеют совершенно равные возможности и полный доступ ко всему, что туда попадает, – что-либо скрыть, утаить, отложить для «своих» или подвергнуть цензуре там не представляется возможным.

– Демократия, – понятливо вставил я. – Гласность. Плюрализм.

– Незлобивая ирония – признак психического здоровья, – улыбнулась Айса. – Это хорошо… В общем, мы приходим к выводу, что все духи равны в своей информированности. И тем не менее участники спиритических сеансов с тупым упорством продолжают вызывать Сталина, Чингисхана, Македонского и так далее. А какой смысл? Почему бы не вызвать дух собственной бабушки?!

– Смысл в подспудном удовлетворении тщеславия, – мудро пояснил я. – Увы, люди тщеславны. Поэтому выбирают Чингисхана или Петра Первого. С бабушкой они и так наобщались в свое время. Тем более, как ты утверждаешь, разницы между сущностями нет…

– Есть разница, – лукаво прищурилась Айса. – Нет, не в объеме информации. В отношениях.

– Отношениях?

– Да, в них самых. Клеопатре плевать на всех ее вызывающих. Она с ними лично знакома не была и принадлежала к другому сословию – большинство участников спиритического сеанса, будь они живы в годы ее правления, должны были падать ниц при ее появлении. А бабушке одного из участников – не плевать. Она внука любила, холила и лелеяла. Он был для нее, возможно, самым дорогим существом на этом свете. Поэтому у внука тысячекратно больше шансов установить с ее духом астральную связь, чем с духом вздорной злюки Клеопатры и ей подобных. Вспомни-ка, как часто у этих тщеславных спиритиков получается удачный сеанс?

– Да, по-моему, они вообще все шарлатаны, – разоткровенничался я. – Я думаю, вообще, в кладовку ассистента засаживают. Сидит он там и херней страдает: завывает, пылесосом дует, скребет по железу и говорит через дырку замогильным голосом.

– Значит, тебе до сих пор не везло на настоящих медиумов, – покровительственно усмехнулась Айса. – Но скажу по секрету – да, процент удачных вызовов очень невысок. Именно из-за того, что пытаются вызвать великих. А вот с любимыми родственниками получается на сто процентов.

– Так уж и на сто? – усомнился я.

– На сто! – сверкнула глазами Айса. – Во всяком случае, у меня неудач не было. У духов родственников не бывает критических дней и дрянного настроения. В отличие от чужих духов они всегда охотно откликаются на зов. Поэтому мы не экспериментируем с великими, а всегда общаемся с родственниками. Но! Есть одно «но»…

– Я в курсе! – с готовностью подхватил я. – «Но» – это я… Я привнес в вашу сложившуюся компанию смятение и дискомфорт своей дурно настроенной, сильно загрязненной флюидами большого города аурой. И потому именно сегодня может случиться неудача. Правильно я понял?

– Нормальный урбанизированный эгоцентризм, местами отдающий крайним солипсизмом, – с пониманием отнеслась к моей эскападе Айса. – Можешь быть спокоен – ты тут совершенно ни при чем. «Но» касается самых близких родственников. Мама, папа, жена, муж, дети. Их мы не трогаем. Разве что в самых крайних случаях.

– Почему? – удивился я. – Неэтично?

– Слишком сильная связь. – Айса понизила голос. – Понимаешь? Слишком велика горечь внезапной разлуки. Может возникнуть паразитарное наложение астрального контура. То есть привяжется – не отстанет. А это – гарантированное сумасшествие. Так что – только через поколение, на уровне бабушки – внуки. Так надежнее.

– Ты смотри, сколько премудростей! – не на шутку заинтересовался я. – Как-то получилось, что все это прошло мимо меня… Давай-ка подробнее – насчет этого самого паразитарного наложения?

– Адрес мой возьми – придешь как-нибудь, пообщаемся. – Айса подмигнула – как мне показалось, загадочно, с неким авансом. – Сейчас нам некогда – работать пора…

С минуту я размышлял, переваривая только что полученную информацию, кое до чего додумался и, озарясь тонкой ироничной ухмылкой, хотел было выдать свои соображения. Но было поздно – Айса уже «включила» аудиторию на себя: производила так называемую «настройку» – нараспев растягивая мантры, концентрировала внимание собравшихся на пламени свечей, совершая пассы вокруг канделябра укрепленным на тонкой ручке хрустальным шариком.

Когда публика, на взгляд медиума, дошла до приемлемого для сеанса состояния, Айса глухим замогильным голосом сообщила:

– Сегодня зовем деда Байры. Байра – настраивайся. Сейчас в тебя войдет дух твоего дедушки. Взгляд – сюда…

И воткнула палочку с шариком в специальный штатив, установленный перед канделябром.

Худенькая девчушка с челкой, облаченная в динамовскую майку и спортивные мужские трусы, тотчас же принялась медленно раскачиваться наподобие индийской кобры, немигающе уставившись на магический шарик. Не могу гарантировать, что это не игра воображения, но в неверном пламени свечей показалось вдруг мне, что зрачки ее глаз постепенно стали сужаться, превращаясь в вертикальные щелочки.

– Руки, – негромко скомандовала Айса.

Ближний к столу круг дружно взялся за руки и принялся раскачиваться в такт движениям Байры.

– Призыв, – распорядилась Айса. – На счет «три». Раз… Два… Три.

– Приди, Великий Дух, мы ждем тебя, – стройным хором затянул ближний круг. – Приди, Великий Дух…

– Хорошо отрепетировано, – ухмыльнулся я. – Отчетливо ощущаем опытный руководитель…

– Приди, Великий Дух…

– Я чувствую его, – ловко угодив в паузу, сообщила Айса. – Он – рядом…

Байра закрыла глаза и перестала мотаться из стороны в сторону. Плечи ее стали подрагивать, как будто девчушку бил озноб, откуда-то из живота (как мне показалось) послышался странный утробный звук.

«Ни хрена себе! – удивился я про себя. – И как же маленькие мерзавки это делают?»

– Ой! – еле слышно пискнула Саглара, мертвой хваткой вцепляясь обеими руками в мой бицепс. – Мамочка…

– Он совсем близко! – вставила в следующую паузу Айса.

Саглара прижалась ко мне всем телом и тяжело задышала, неотрывно глядя на «посредника». Еще минута, и ее коготки проткнут кожу на моей руке.

– Он здесь! – торжественно объявила Айса. – Внимание! Он с нами!

Байра уронила голову на грудь и застыла словно изваяние. Из ее живота послышался низкий протяжный вздох, переходящий в старческое ворчание. Я обомлел – это что же такое творится? Чудеса, да и только!