– Хорошая легенда. – Впервые за все время аудиенции улыбка вдруг сползла с лица хана, а в голосе прозвучали какие-то странные интонации. – Это вы придумали?

– Я. – Тимофей Христофорович с вниманием уставился на собеседника, стараясь понять, чем вызвано изменение в манере держаться. – Вам что-то не нравится?

– Нет-нет, все в порядке. – Лицо хана вновь посетила дежурная улыбка. – Просто несколько необычно и… И ловко. Наш народ очень хорошо относится к тем, кто изучает его историю. Выступая в рамках своей легенды, вы повсеместно можете рассчитывать на радушный прием и совершенно бескорыстную помощь – это вы верно придумали… Продолжайте.

– Да вот, собственно, и все, – пожал плечами Тимофей Христофорович. – От вас требуется только одно: дать распоряжение вашим людям, чтобы нас всюду пускали, не трогали, не досматривали и везде оказывали всяческое содействие.

– Это все? – Хан скосил взгляд на полупрозрачный скоросшиватель, который до сего момента покоился на столе под ладонью Кириллова.

– Все. – Кириллов подвинул к гостю скоросшиватель. – Правильно вы подметили, это вам. Это – проект распоряжения для вашей администрации: относительно нашего пребывания, функционирования и статуса. Здесь все учтено, чтобы вам не тратить напрасно время и не вдаваться в ненужные подробности… И кстати, можно вскользь, ненароком этак, обронить для ваших людей: Сам любит историю и доклады о работе каждой экспедиции своей комиссии принимает лично… Вот теперь – все. Не смеем больше отрывать вас от государственных дел.

«Сволочь, – в очередной раз на ровном месте расстроился Тимофей Христофорович. – Я, я главный! Всю беседу вел я, а вышло так, что он снисходительно внимал, не перебивая – разрешил, подлец, говорить! – а потом подытожил: не смеем задерживать, мол…»

– Приятно иметь дело с предусмотрительными людьми, – улыбчиво похвалил хан, вставая из-за стола и радушно наделяя «хозяев» крепкими рукопожатиями – Кириллову руку подал во вторую очередь, но рукопожатие задержал даже чуть дольше, чем в случае с «боссом» – Шепелевым. – Ждем вас на калмыцкой земле. Надеюсь, наше гостеприимство не оставит вас равнодушными…

– Значит, это теперь не тайна? – Это был первый вопрос, который Тимофей Христофорович задал в 13.31, оказавшись в верхних апартаментах.

– Ты имеешь в виду Кириллова?

– Так точно.

– Это тайна. Кириллов знает только легенду. Вы проводите сверхсекретную антитеррористическую операцию под глубоким прикрытием. Только и всего.

– Странно… А у меня создалось такое впечатление, что он – в курсе… И… И что он занимает несколько иное положение, чем мой заместитель!

– Вот как?! Хм… Ну, это не более чем впечатление. Он тебе какие-нибудь вопросы задавал?

– Нет, не задавал. Потому и создалось такое впечатление, что он все знает. Ничего не спрашивает, держится уверенно, я бы даже сказал, как-то… как-то снисходительно, что ли…

– Обманчивое впечатление. Кириллов – специалист высшего класса. Ну, ты знаешь. И – оцени корректность бывшего коллеги. Эм-м… Он поставлен в известность, что, помимо основного направления, ты будешь выполнять отдельное поручение. Какое – ему знать не обязательно. Будь уверен – дурных вопросов он задавать не станет.

– Вот так, значит… – Шепелев неподатливо насупился, но возражать не посмел. – Ну что ж – это кое-что объясняет… Но Кириллов не дурак. Мне почему-то кажется, что он уже сейчас понимает, что основная цель нашего рейда – именно то особое поручение, которым буду заниматься я. А собственно операция – не более чем прикрытие.

– Ну и пусть себе на здоровье понимает. Кстати, на последнем этапе… Эм-м… Если, конечно, этот этап наступит… – Тут Хозяин суеверно постучал костяшками пальцев по столешнице. – На последнем этапе… эм-м… надо будет крепко подумать…

– Чего тут думать? Придется посвящать, – как о решенном сказал Шепелев. – Иначе никак не получается. Если вдруг все получится… в общем, там понадобится минимум строительный батальон с техникой.

– Ты доберись до него – до последнего этапа. Ты только доберись! А уж тогда и будем крепко подумать.

– Я постараюсь, – пообещал Шепелев. – Приложу все усилия.

– Приложи, – благосклонно кивнул Хозяин. – Приложи… Ну вот – все вроде бы. Вопросы?

– Связь?

– Через секретаря Совбеза.

– Он что – тоже…

– Он знает то же, что и Кириллов. Спецоперация. Ты, помимо этого, действуешь с отдельной миссией. И все. Все вопросы должны решаться с полоборота. Вопросы?

– Нету.

– Иди, организуй подготовку к отправке. Зайдешь в 18.35 – у меня релаксация. Доложишь о готовности…

…В начале апреля в ханскую ставку из Астрахани прибыл малый обоз на три кибитки, сопровождаемый оружными верхоконными числом до двух десятков. Тихо просочился меж утренне неприветливых юрт, отсалютовал стражам у ханского куреня да и свернул по балочке на Казачью заставу.

Следовавшие с обозом двое калмыков из патрульного дозора, курсировавшего по Астраханскому тракту, поскакали докладывать начальнику стражи, кто прибыл.

А прибыл с военной инспекцией по делам заставы гвардии лейтенант Егор Кудрин – Ставки его приезд никоим образом не касался.

С Кудриным была небольшая команда: крепкие, как на подбор, бывалые гвардейцы, числящиеся по попутному списку… писарями Финансовой комиссии.

А еще с обозом прибыл сухонький старикашка, вообще никак не числящийся – в списке его не было. Старикашка кутался в просторную волчью шубу и поглубже натягивал заячий треух, как будто желая, чтобы его никто не узнал.

И никто бы наверняка не обратил внимания на невзрачного дедка, кабы не обронил кто-то из прибывших неосторожное словцо…

Ушаков!!!

Как только имя это прозвучало на заставе, в стане казачьем немедля поднялась паника. Храбрые воины, годами торчавшие на порубежье и не раз принимавшие участие в совместных с калмыцким войском ратных делах, казаки притихли, похватали полы кафтанов и попрятались кто куда!

Глядь – а высыпавших на двор встречающих и не осталось! Стоит один казачий полковник Ефрем Зотов да писарь Василий Капуста. Писарю бежать несподручно: держит рушник с караваем, на котором шкалик с мутноватой хлебной.

– З-здрав будь, ваш-ш пр-р-сх-тство… – хрипло промямлил бравый полковник, обогнув, как столб, полезшего было с представлением лейтенанта и на негнущихся ногах приблизившись к повозке, с которой не спешил слезать отлежавший бока страшный сенатор. – В…вых-х-х…

И все – на более сил не хватило. Уже мерещилось наяву закаленному в баталиях вояке: розыск, дыба, кнуты палачьи и каленые клещи. Ушакова знали по всей Великой и Малой Руси, каждый смертный, независимо от чинов и сословий, вздрагивал при одном упоминании страшного имени. А теперь, ни с того ни с сего, он вдруг собственной персоной пожаловал сюда, на задворки империи…

– Воруете, значит? – скрипучим голосом спросил старец, сверзаясь с повозки и волчьим взором окидывая казачье хозяйство.

– Отец родной! Что ж ты так… Кто ворует-то?! – в обиде великой воскликнул полковник, сжимая кулаки. Господи, вот нанесло-то! Если Сам прибыл, значит, такое воровство учинилось, что и сказать страшно!!! Откуда, господи? Вроде за всем догляд имеет, никаких серьезных вин за людом служивым нету… Разве озорство какое с калмыками? Так и то промеж себя всегда решали полюбовно, без доклада даже в Астрахань – не то что в Москву!

– А коли нет – пошто тогда прыснули, как крысята? – приподнял бровь Ушаков, сверляще глядя на полковника. – Пошто дрожишь, аки девица на свадьбе? Али черта узрел?

– Батюшка! – возопил полковник, дурея вдруг от морочного пронзительного взгляда и не зная, что и делать: то ли на колени бухнуться, побожиться истово, то ли рвануть саблю из ножен, развалить страшного старикашку до задницы да крикнуть клич своим – а ну, в клинки пришлых! – Да то… навет то, батюшка!!! Ни в чем не винны людишки мои, как и сам я! Хлебом присягаю…

– Ну, добро, коли хлебом, – неожиданно миролюбиво согласился старец. – Хлеб всему голова!