Гидроплан стоял у пристани, заправленный топливом, в полной готовности, на случай, если придется бежать. Халиф чувствовал себя в полной безопасности. Сейчас его не волновал ни Чжоу, ни другие члены консорциума, ни американцы, которые все еще находились в неведении относительно его методов и целей.

Успех прибавил бедуину хвастливого задора. Он обозревал Aqua-Terra со смотровой площадки, возвышавшейся над диспетчерской. Назойливые американцы и итальянский миллиардер стояли на самом краю площадки, прикованные наручниками к железным перилам. Заррина и несколько боевиков замерли за спиной Джинна. Отеро сидел перед дверью в диспетчерскую, и его пальцы гуляли по клавиатуре ноутбука.

— Я полагаю, вам хотелось бы узнать, почему вы до сих пор живы? — объявил он, обращаясь к трем своим наиболее важным пленным.

— Мы живы, потому что нужны тебе, — ответил за остальных тот, что был повыше. — Ты хочешь, чтобы, когда с нами свяжутся, мы сказали, что все в порядке. Так вот, этого не будет.

Лицо Джинна скривилось от злой ухмылки. Они были не глупы, просто не понимали, что на самом деле происходит. Халиф подошел к высокому мужчине.

— Пол, да?

— Верно.

Джинну не нравилось, что этот человек, Пол, был выше его ростом. Он вспомнил, что Сабах говорил ему про царский трон: тот всегда был самым высоким. Шах Ирана вершил суд в зале, где не было сидений кроме его трона. Все остальные стояли, а он сидел и, тем не менее, был на целую голову выше их.

Аль-Халиф резко ударил носком ботинка под колено американца, заставив того рухнуть на колени.

Пол крякнул от боли и удивления. Падая, он ударился подбородком о железные перила. При этом он прикусил губу, и кровь наполнила его рот.

— Так-то лучше, — сказал Джинн, словно башня, возвышаясь над мужчиной, который стоял на коленях. — Не пытайся подняться.

— Ты сволочь, — сказала женщина.

— Верная жена, — заметил Джинн. — Вот почему вы станете делать то, что я вам скажу. Потому что, если один из вас ослушается, я сделаю очень больно другому.

— Не делай этого, — умолял Марчетти. — Я заплачу тебе за то, чтобы ты убрался с моего острова и освободил всех пленных. Я могу в буквальном смысле тебя озолотить. У меня около ста миллионов в ликвидных активах. Это те деньги, к которым Мэтсон и Отеро не имеют доступа… Просто дайте нам уйти.

— Давным-давно я слышал подобное предложение, — ответил Джинн. — «Все, что у меня есть, за жизнь ребенка». Но теперь я понимаю, почему это предложение было отклонено. Твои богатства — капля в море. Они для меня ничто.

Халиф повернулся в сторону рубки управления, переглянулся с Отеро.

— Время пришло. Сигналь Рою подняться на поверхность.

— Вы уверены? — спросила Заррина.

Однако Джинн ждал уже достаточно долго.

— Наша способность влиять на погоду была ограничена тем, что Рой находился глубоко под водой. Чтобы исполнить задуманное, мы должны как можно быстрее охладить океан.

— А как же американские спутники? Если они поймут, что происходит, мы получим массу проблем похуже, чем пара людей из НУПИ.

— Отеро нанес на карту траектории движения всех шпионских и метеорологических спутников, которые пересекают эту часть океана. Направляя движения Роя отсюда, мы сможем поднимать его из глубин и скрывать более эффективно, чем делали бы это, находясь в Йемене. Рой будет появляться, когда никто не смотрит, а потом исчезать, как только один из спутников появится в поле зрения.

— Слишком сложно, — заметила девушка.

— Не так сложно, как можно подумать, — настаивал Джинн. — Это — открытый океан. Помимо случайных кораблей, которых тут не так много, смотреть тут не на что. В основном спутники-шпионы пролетают севернее, наблюдая за войсками и нефтяными скважинами Ближнего Востока. Они изучают Иран, Сирию и Ирак. Они могут рассматривать российские танки и самолеты, базирующиеся вблизи Каспийского моря, или американские боевые группы вблизи Персидского залива… — а потом, неожиданно прервавшись, он посмотрел на Отеро. — Сколько времени продлится ближайшее окно?

Отеро сверился со своим компьютером.

— У нас есть пятьдесят три минуты до того, как следующий спутник появится в поле зрения.

— Тогда давай, делай, как я сказал, — потребовал Джинн.

Отеро кивнул, вывел какую-то команду на экран и набрал девятизначный код. Радиосигнал разнесся над океаном до самого горизонта. Боты подхватили его, передавая дальше, словно падающие костяшки домино. Отеро нажал «Ввод».

— Начата обработка сигнала.

Джинн посмотрел на воду, ожидая начала представления. Минуту ничего не происходило, а потом поверхность океана стала быстро меняться.

Весь вечер стоял полный штиль, и море вокруг напоминало стекло. Но когда боты всплыли, поверхность моря приняла зернистый вид, словно из океанских глубин поднялись серебристые водоросли.

Джинн огляделся. Странная рябь расползлась по поверхности океана во всех направлениях. Вскоре она докатилась до горизонта и дальше, распространившись, по крайней мере, на пятьдесят миль в каждом направлении. А отдельные тонкие щупальца его творения простирались еще дальше, словно рукава спиральной галактики.

— Пусть расправят крылышки.

Отеро настучал еще один код.

— Приказ закодирован, — сообщил он. — Передаю… есть.

Джинн достал из кармана пару весьма дорогих солнечных очков. Вот-вот без темных линз будет не обойтись. Он опустил их на глаза, а поверхность океана вновь приготовилась измениться.

По темной массе словно прошла волна. Свинцово-серая поверхность сначала приобрела тусклый лоск, а потом начала становиться все ярче, пока весь океан не засиял, словно гигантское зеркало. Вечернее солнце стояло еще высоко, и даже сквозь поляризованное стекло глаза слепило от яркого света.

Джинн снисходительно глядел на пленников, вначале пучивших глаза на небывалое зрелище, а затем отвернувшихся, чтобы не ослепнуть. Стоя над своим детищем во всем его великолепии, Халиф гордо выпятил грудь.

На поверхности моря триллионы и триллионы крошечных машин разворачивали зеркальные крылья, до того скрытые под чешуйками, как крылышки жука. Поверхность каждого микробота разом увеличилась втрое. Зеркальные крылья вчетверо увеличили количество энергии, отражаемой океаном и уходящей обратно в атмосферу. Пять тысяч квадратных километров Индийского океана будто разом накрыли не пропускающим свет покрывалом.

Первой дар речи вернулся к Гаме:

— Изменение температуры… Вот как это делается.

— Да, — подтвердил Джинн. — И охлаждение теперь пойдет все быстрее и быстрее. Эти воды уже на четыре градуса холоднее, чем крайний минимум, который был здесь зафиксирован в это время года. Согласно моим расчетам, уже к сегодняшнему вечеру температура упадет еще на градус. С каждым днем эффект будет все сильнее. Вскоре посреди тропической зоны океана появится огромное пространство охлажденной воды. А в это время в другой части океана микроботы производят противоположный эффект, поглощая тепло, еще больше разогревая воду. Разница температур создаст ветер, который принесет бурю. Для кого-то эта буря развеет все надежды избежать чудовищного голода.

— Ты сошел с ума. Ты собираешься убить миллионы людей.

— Их убьет голод, — поправил Джинн.

Она притихла. Остальные тоже молчали. Трое пленников постарались отвести взгляд от сверкающей океанской равнины.

Джинн купался в ярком свете, словно это были лучи славы. Конечно, это было подтверждение и доказательство божественной силы, которую он обрел.

— Тебе все это с рук не сойдет, — заметил Пол.

— А кто меня остановит?

— Мое правительство, например, — ответил Пол. — Правительство Индии, НАТО, ООН… Никто не позволит тебе уморить голодом половину континента. Твои головорезы недолго провоюют с эскадрильей F-18.

Джинн снисходительно взглянул на Пола.

— Ты совершенно не понимаешь, что такое власть, — заметил он. — Конечно, сейчас я и мои люди незаметны на фоне глобальной расстановки сил. Но власть есть не только у правительства ваших стран. Весь мир находится в определенном балансе. После того как осадки начнут кормить китайцев, те не позволят ООН, вашему правительству или людям из Нью-Дели лишить их новообретенного изобилия. Они свяжут вам руки, наложат вето на любую резолюцию ООН. Они объединятся со странами Ближнего Востока и Пакистаном. С Россией и всеми, кто выиграет от того, что я делаю. Они станут платить мне и защищать меня за то, что получают. Никто из них не выступит против своего народа. Если вы считаете иначе, то вы безнадежно наивны.