Жаркое солнце светило с неба, ворочалась внизу река, дышала сыростью и холодом, а птичьи стаи, громко перекликаясь, все летели и летели над землей.

Особенно отличался мастерством делать хорошие ножи охотник по имени Камень. Мизинец подошел к нему и протянул свой нож. За зиму на его блестящем лезвии появилось несколько выщерблин.

Камень взял его, удовлетворенно пощелкал языком:

— У тебя хороший нож, Мизинец. Он сделан из священного камня, взятого с огненной горы. Камень этот дает острые грани и легко находит сердце врага, но он хрупок. Так чего же ты хочешь?

— Разве ты не видишь — нож стал тупым?

— Да, да. Я сделаю его острым, но лезвие станет немного уже.

— Камень, ты знаешь, как лучше… — почтительно сказал Мизинец.

Слова молодого человека понравились охотнику.

— Твой нож будет счастливым. Видишь, как светится камень изнутри. Если ты не забудешь трижды опустить его в кровь первого убитого тобой оленя, он будешь надежно и долго служить тебе.

— Я сделаю так, как ты велишь.

Подошел Птенец Куропатки, присел рядом на корточки и стал смотреть, как ловко работает Камень.

— Камень, — сказал он робко. — Научи меня. Охотник отбросил со лба длинные волосы, пожал плечами.

— Я не умею учить…

— Но ведь ты сам делаешь?

— Да, я делаю. Но я не знаю, как это получается.

— Наверное, твою руку водит добрый дух, — сказал Мизинец.

— Наверное, так, — согласился охотник.

— Пусть твой дух поможет и мне, — предложил Птенец Куропатки.

— Не знаю. Как я стану его просить? Захочет ли он тебе помочь?

— Я сильно стану просить духа и принесу ему в жертву язык оленя.

— Жертва хорошая, — подумав, согласился Камень. — Дух, может быть, и станет тебе помогать. На, — он протянул Птенцу Куропатки плитку песчаника. — Попробуй сделать наконечник для копья.

Юноша обрадованно засмеялся, стал оглядываться по сторонам, искать камень, которым бы можно было работать. Мизинец повернулся и зашагал вниз по хорошо утоптанной тропе. Его копье давно было готово к охоте.

Под обрывом, на неширокой галечниковой косе, тоже было многолюдно. На подставках из тонких жердей стояли байдары — длинные узкие лодки. Они были стройными, как девушки, и легкими, как гусиное перо. Хорошо выскобленные оленьи шкуры обтягивали гнутые деревянные каркасы. Шкуры были сшиты частым мелким швом и крепились к каркасу тонкими ремешками.

Укушенный Морозом был среди охотников. Он приветливо глянул на Мизинца.

— Почему ты ничем не занят, почему не готовишься к охоте? — спросил он.

— Я давно все сделал.

— Но у тебя нет байдары.

— У меня нет, — согласился Мизинец. — Я стану охотиться на земле. Зато осенью у меня будет своя лодка, и я убью много оленей.

Старик ненадолго задумался.

— Здесь есть одна байдара, но я не знаю… — он перешел на шепот. — Хозяином лодки был очень несчастливый человек. Его преследовали духи, и осенью он провалился под лед. Если ты не боишься, то можешь взять ее, ведь тебе покровительствуют духи…

Мизинцу сделалось страшно. Разгневать духов очень легко. Их много, и всегда какому-нибудь да не угодишь. Соблазн был велик, потому что охота на воде совсем другая, чем на земле.

— Я не знаю… — растерянно сказал он.

— К тебе приходит Великий Ворон, — напомнил старик, — и если…

— И если… я спрошу его..? Да, да… я так и поступлю!

— А сейчас ты будешь помогать нам. Пройдет совсем немного времени, и мы спустим байдары на воду для большого похода. Видишь, каким жарким сделалось солнце и какой полноводной река, а дел еще много…

Мизинец согласно кивнул.

Работу на косе они закончили, когда солнце прошло свой дневной путь и остановилось у края гор. Половину неба охватил великий пожар.

Откидывая со лба жесткие волосы и утирая с лица крупный пот, Укушенный Морозом сказал:

— Умер молодой охотник и идет на небо. Великий дух наряжает небо и землю в красное, чтобы душа умершего радовалась.

Остальные охотники тоже смотрели на закат. Им было жалко того, кто умер в этот весенний день. Зачем весной уходить к Верхним людям, когда и здесь, на земле, наступила прекрасная пора, а душа радуется предстоящей охоте.

Мизинец отвернулся от заката. У жилищ, на холме, горели костры. Женщины варили в долбленых деревянных корытах мясо. Острый аромат щекотал ноздри. Очень хотелось есть…

После вечерней еды Мизинец и Укушенный Морозом ушли на обрыв. Солнце все так же стояло у края земли, не собираясь никуда уходить. Оно больше не грело, но плоские каменные плиты были еще теплыми, и юноша и старик легли на них животами, повернувшись лицом к реке.

Вода отступала от берегов, одинокие льдины медленно плыли вниз, к Внутреннему морю. Тускло блестел песок на косах, и длинноногие журавли, тихо курлыкая, парами бродили по отмелям. На открытой быстрой воде визгливо кричали, ссорились пролетные утки — моряны. Путь их был к Холодному морю, и они ждали какого-то им одним известного знака о том, что и туда пришла весна и можно трогаться в дорогу.

— Далеко ли отсюда до Внутреннего моря? — спросил Мизинец.

Старик повернулся к нему. Глаза его были подернуты дымкой тумана.

— На байдаре, если этого захотят духи, можно добежать до места, где встречается пресная и соленая вода, за три солнца.

— И до самого моря растут деревья?

— Да. Но там они больные и слабые, потому что совсем рядом с устьем Великой реки, по левую руку, лежит Страна Вечного льда.

— Расскажи о ней.

— Что рассказывать? Я знаю про эту страну так же мало, как и другие люди, потому что, как и они, никогда в нее не ходил. Там не живет ни одно племя, и нет ни птиц, ни зверей. Олени обходят эту землю стороной. Страна Вечного Льда — место, где обитают только злые духи. Однажды я подходил к ней совсем близко и увидел камень, снег и лед на вершинах гор. Весна не приходит на белую землю, потому что там поселилась Вечная Зима.

Укушенный Морозом замолчал. Ветер с реки шевелил его волосы.

— Придет время, и ты, Мизинец, увидишь эту страну. Наступит пора Умирания Лесов, и мы всем племенем отправимся к Соленой Воде, чтобы подобрать то, что захочет дать нам море. Ты увидишь Страну Вечного Льда своими глазами и скажешь, что Укушенный Морозом говорил правду.

Внизу, под обрывом, заскрипела галька, и охотники настороженно подняли головы. По тропинке на обрыв поднимался Птенец Куропатки, с ним шла девушка по имени Мелкозубая. Они не заметили Мизинца и старика. Зато Мизинец хорошо видел их лица. Птенец Куропатки был серьезен, по татуированному лицу Мелкозубой бродила улыбка, глаза блестели. Синие полоски татуировки сбегали по щекам к скулам, от лба к кончику носа. На подбородке было две коротких синих черточки. Она легко шла по тропе, и Мизинец впервые заметил, что Мелкозубая красива.

Птенец Куропатки и девушка уходили в тундру, туда, где снег сошел и на высоких сухих буграх стояли лиственницы, окутанные зеленым дымом.

Мизинец глянул на Укушенного Морозом. Глаза старика щурились и смеялись.

— Они пошли в лесную чащу на мягкий мох. Пусть ночь для них будет теплой.

— Я догадывался, что Птенец Куропатки давно хочет иметь жену… — с горечью сказал Мизинец. Ему было отчего-то грустно.

— А разве это плохо? Быть может, зимой Мелкозубая родит от него охотника. Когда я был молодой, я однажды вот так же увел в тундру Возрожденную. Она выбрала меня. Но прежде чем мы ушли под лиственницы, мне пришлось драться с соперником — Красным. Возрожденная не хотела его, но он шел за ней и трогал ее за руку. Я ударил его, и никто в племени не сказал мне, что я поступил неправильно. Тогда тоже была весна. Возрожденная долго давила своей спиной прошлогоднюю голубику, а ладони мои были синими от сока ягод… Утром мы вернулись в стойбище мужем и женой. Наступит время, Мизинец, и ты уведешь в лесную чащу ту, которая захочет с тобой уйти. И никто раньше не услышит ее крика… Птенец Куропатки сделал это раньше, потому что он любит тихую жизнь. Он ничего не ищет. Он рожден для того, чтобы жить как все. Спокойному рано нужна жена, потому что ему ничего не дано свершить…