В жилище Укушенного Морозом было тесно. Десять мужчин и женщин, связанных кровным родством, ютились здесь.

Старик был молчалив, хмур, и юноши долго не могли к этому привыкнуть. Они приходили в жилище только ночевать. Все же остальное время бродили по стойбищу и скоро знали всех людей племени в лицо.

Надев широкие лыжи, Мизинец и Птенец Куропатки вместе с другими молодыми охотниками убегали к реке. Еще белая от глубоких снегов, она уходила в ту сторону, откуда встает солнце. Река в этом месте была такой широкой, что противоположный ее берег не всегда можно было разглядеть. На песчаных островах, заросших огромными березами, тополями и ивами, жили великаны-лоси. Охотники племени не трогали их, потому что Укушенный Морозом однажды сказал, что выслеживать и убивать лосей не велят духи. Нередко, встречая зверей на лесных прогалинах или в чаще, юноши хватались за копья, глаза загорались азартом, но страх перед запретом был сильнее. Мизинец не понимал этого запрета. Для чего есть черное мясо из ям, если рядом бродили звери и после недолгой погони можно было добыть свежее и вдоволь напиться горячей крови?

Раздосадованные, юноши уходили к невысоким обрывистым берегам островов, куда прилетали по утрам кормиться и клевать мелкие камешки огромные стаи белых куропаток. Здесь, вспугнув птиц и дождавшись, когда куропатки сядут на ветви деревьев, юноши сбивали их из луков тонкими стрелами с тупыми костяными наконечниками.

Мизинец не знал промахов. У него всегда была большая добыча, и поэтому очень скоро молодые охотники племени стали его уважать и прислушиваться к сказанным им словам. Здесь, как и у всех племен Страны Лесов и Тундры, уважали того, кто был удачливее других, кто бегал быстрее, кто стрелял метче, кто дальше бросал копье.

Однажды, вернувшись из похода к островам, Мизинец осмелился спросить Укушенного Морозом, почему нельзя убить лося.

Тот, окинув юношу быстрым недовольным взглядом, коротко сказал:

— Нельзя. Духи не велят. — И, подумав, добавил: — Когда в стойбище приходят голод и болезнь и отнимают у охотников силы, тогда духи, если их сильно просить, разрешают взять несколько зверей. Это помогает людям дождаться прихода оленей и роста трав.

Мизинец задумался.

— Значит, лосей нельзя пугать потому, чтобы их мог убить даже слабый и больной охотник?

— Ты правильно понял меня, Мизинец, — лицо старика подобрело, и губы растянулись в улыбке. — У тебя не только быстрые ноги, но и быстрые мысли.

После этого разговора Мизинец осмелел и все больше и чаще задавал Укушенному Морозом вопросы. Тот отвечал всегда коротко, но юноше казалось, что старик сказал очень много слов, потому что всегда и все было понятно.

Когда на льду реки уже появились большие лужи и с зеленых скал на горе сошел снег, Мизинцу вновь приснился чудесный сон.

Он увидел Ворона. Ворон был черен, как мокрая весенняя земля, и перья его блестели, как вода при большой луне. Птица летела высоко над землей, но юноша ясно услышал ее голос:

— Здравствуй, Мизинец! Вот видишь, я и вернулся!

— Весь мой род убили плосколицые, — печально ответил юноша.

— Я предупреждал тебя. Ты должен был сказать людям…

— Я выполнил твой наказ, но никто не захотел меня услышать.

Ворон опустился рядом с Мизинцем и посмотрел на него чистыми большими глазами.

— Зачем ты впустил печаль в свое сердце? Живущие на земле всегда умирают от того, что не верят настоящим словам. Ум их слеп и глух. Поэтому смерть приходит к ним неожиданно, на острие короткого копья. Каждый из ушедших в другой мир оказался сейчас в том месте, которого он достоин. Не унывай. Удача покидает того, кто больше думает о мертвых, чем о живых. Разве ты об этом забыл?

— Великий Ворон, сделай меня большим охотником, — робко попросил Мизинец.

— Хорошо, — немного подумав, сказала птица. — Но для этого ты должен много бегать, много стрелять из лука, бросать копье и, самое главное, ничего не бояться.

— Я крепко запомню твои слова, Великий Ворон, — ответил юноша. — И всегда буду делиться с тобою своей добычей.

Птица расправила крылья, оторвалась от земли и улетела за реку.

Утром Мизинец рассказал свой сон Укушенному Морозом. Старик долго молчал, тер подбородок, гладил обезображенную шрамами щеку.

— Однако, это хорошо. Духи приходят во сне не к каждому. Следуй советам Мудрого Ворона, и, быть может, все будет так, как ты хочешь.

С этого дня Мизинец заметил, что старик стал охотнее с ним разговаривать, и часто ловил на себе его пристальный, внимательный взгляд.

А время Большого Теплого солнца все приближалось. Небо было ясным, а ветры тихими. Вода из луж нашла себе путь, и лед, шершавый и чистый, лежал по всей реке, ждал, когда духи Весны соберутся с силами и в один день взломают его, разобьют на куски и на могучей своей спине понесут к Внутреннему морю.

Солнце больше не уходило надолго за горы. Оно спало совсем мало, как настоящий охотник, когда приходит время большой охоты.

В белых весенних ночах, серебристых и мягких, как шкурка горностая, наливались тугие почки на деревьях. «Деревья начали жить, — говорили люди. — Белая кровь земли побежала по их жилам».

В такие ночи парни и девушки племени поднимались на высокий красный утес у реки, садились на землю лицом друг к другу и начинали петь песни.

Несметные стаи птиц, словно тучи пепла от костра, торопливо летели над рекой в сторону Холодного моря и несли на своих крыльях тепло и весну. Дрожащий легкий пар поднимался от земли — похоже, она дышала, как отдыхающий после долгого бега человек.

Людей и зверей охватывала загадочная тяга к перемене мест. Люди перестали забираться в свои дымные черные жилища, а звери выходили из лесной чащи, чтобы вдоволь надышаться студеным ветром с Холодного моря и пойти ему навстречу.

Наступила пора всеобщего веселья. Однажды, когда истомленные ожиданием люди племени заснули на сухих, нагретых солнцем холмах, Великая река задрожала, и вздох облегчения пронесся над скалистыми сопками, ушел в лесные чащи и вернулся назад тревожный и страстный, как стон женщины, родившей Великого Заклинателя Духов.

Мужчины и женщины сразу проснулись и долго, не отрывая взгляда, смотрели на чудо, которое происходило у них на глазах. До самого края земли, где терялся противоположный берег реки, лед шевелился, дышал, поднимался и падал. Отдельные льдины лезли на берег, грызли обрывы и пласты земли с высокими деревьями, сползали вниз, поднимая каскады искрящихся брызг. Вместе с людьми по-своему справляла Великая река праздник Новой Жизни.

— Пора! Пора! — закричали мужчины, размахивая копьями и приплясывая от нетерпения. — Пора выступать на охоту.

Глаза всех были устремлены на Укушенного Морозом. Но тот молча покачал головой и поднял вверх руки с растопыренными пальцами. Это значило: пройдет десять дней и ночей, прежде чем следует выступить к заветному месту, куда придут стада оленей, чтобы переплыть реку и начать свой загадочный путь к Холодному морю.

Охотники разошлись по своим жилищам и скоро снова собрались на высоком обрыве далеко от стойбища, на теплых плоских камнях. У каждого было с собой все его нехитрое охотничье снаряжение: копье, лук со стрелами, нож, моток лахтачьего ремня. Началась подготовка к большой охоте. Делать это в стойбище запрещали людям духи.

Многие принесли с собой плитки серого сланца, куски мутного зеленоватого кремня, белого как снег кварца, дымчатого и черного обсидиана: надо было сделать новые наконечники для копий и стрел. Каждый охотник умел их делать, но были такие, у которых это получалось лучше, чьи изделия приносили удачу, и поэтому все шли к ним.

Над рекой звенели гортанные возбужденные голоса, слышался смех. Кто-то натягивал на лук новую тетиву из плетеных оленьих жил, кто-то скоблил острым осколком кремня новые стрелы, кто-то привязывал тонким ремешком наконечник к древку копья.