В отличие от практических дел свои рассказы Руме приходилось повторять без конца — осмыслить их было труднее, чем научиться делать новое оружие и пользоваться им.

В эту зиму Рума преподнесла племени еще два подарка: новый способ добывания огня — вращением круглой палочки в куске дерева, и жировой светильник. Восхищенные, ланны стали называть ее почетным именем — дочь Огня.

Свирк шагал все быстрее. Убедившись, что скрылся от соплеменников, он круто повернул вправо, в сторону Болота.

Над восточным лесом висело красное негреющее солнце. Было тихо, только опавшие листья шуршали под ногами. Свирк спешил к месту, где находились захоронения ланнов. Не так давно он сам копал общую могилу для тех, кто умер от болезней. Среди них было несколько старых охотников, увешанных амулетами, в том числе волчьими клыками. Сегодня, рассудил Свирк, племя будет занято заготовкой дров на берегу Реки, здесь никто не появится, и он успеет обобрать мертвых.

Деревянные лопаты лежали на месте захоронений, земля рыхлая. День еще только начинался, первый день его изгнания, а он уже добыл клыки трех волков! Замел следы кое-как, рассчитывая, что за него это сделают дожди.

С того дня, как он впервые проник в запретную пещеру, Свирк испытывал чувство превосходства над своими соплеменниками. И разве сегодня не доказал он свою исключительность? Никто из ланнов: ни родовые вожди, ни сам сын Огня не предвидели такой хитрой охоты за клыками. Другой бы на его месте бегал по равнине в поисках хищников, а ему это ни к чему. Добыть клыки целой стаи волков и тигра — непосильная задача для обыкновенного охотника, но не для Свирка. Ланны втайне, конечно, восхищаются им, не скоро смолкнут в пещерах разговоры о последнем из рода Ястребов…

Вечером охотник за клыками был на каменистом мысу. Как он и рассчитывал, после последнего привала племени здесь осталось много дров, живые волки ему в эту ночь не страшны.

Окружив себя кострами, он любовно перебирал чужие охотничьи трофеи, которые сумел сделать своими. И отверстия просверливать не надо.

Где он проведет следующую ночь, Свирк не знал и не задумывался пока над этим. Но день уйдет на поиски волчьих и собачьих черепов, они валяются где-то поблизости. Он рассудил, что собачьи клыки никто не отличит от волчьих и видел уже себя обладателем такого набора редких трофеев, какого не было ни у одного ланна. Неплохо бы найти место, где захоронены останки погибших здесь его сородичей — один из них несколько лет назад убил волчицу и трех волчат… Он докажет всем, какой он великий охотник. Брал, что ему требовалось, у живых, возьмет и у мертвых, у людей, у волков и собак!

О клыках тигра он не думал — рано.

О каждой схватке с хищниками будет особый рассказ. Первый волк… Он прыгнул на него из темноты, сбил с ног, но Свирк успел выхватить нож и — р-р-раз! — выпустил ему кишки. На второго устроил засаду у водопоя. Ночь. В лунном свете — одна тень, вторая… Удар копьем — визг, рычанье, вой. Прыжок! Дротик вонзается в оскаленную пасть…

Если бы он захотел, у него сегодня уже было бы почетное копье, даже два. Не захотел. Пусть сам сын Огня вручит, новенькое. И лесную девушку в придачу…

Издалека донесся приглушенный, злобный хохот гиен. У берега плеснулась крупная рыба. Свирк с тоской подумал о том, что завтра придется добывать еду, вспомнил, что судьи не дали ему даже желудей, поскрипел зубами и уснул.

Первой мыслью Свирка, когда он проснулся, была мысль о еде. За ночь небо покрылось тучами, дул холодный северный ветер и уходить от костров не хотелось. Он бросил в огонь остатки дров, понежился и, вооружившись острогой, отправился вдоль берега к концу мыса.

Уныло крича, над хмурой Рекой носились чайки. С Моря на нерестилища шел лосось, и Свирк уже ощущал во рту вкус прохладной клейкой жирной икры. Там, у пещер, острогами добывали рыбу лишь в определенных местах, да и то только в ночное время. Рыбаки выходили на промысел большими группами с факелами и почти никогда не возвращались без добычи, но Свирку действовать острогой еще не приходилось. Он пожалел, что не захватил с собой удочку, надежную, знакомую с детства снасть, или хотя бы один костяной крючок. Сухожилия у него есть, какая-нибудь наживка нашлась бы и можно было бы наловить хоть мелочи. Лосось в это время, по словам опытных рыбаков, ничего не ест.

Наконечник остроги, вырезанный из лосиного рога, с тремя зубцами и острыми зазубринами внушал надежду на успех, была бы рыба.

Но рыбы не было. Он устал сидеть на корточках с поднятой острогой, обозленный, заметался по берегу, тыча в воду наугад. Поднявшись на обрыв, увидел в траве дорожки, проложенные леммингами, припал к земле, принюхался и уловил их запах. Вскоре он нашел несколько нор, ножом и острогой раскопал их — пусто. Неожиданно наткнулся на груду костей. Лось, то самое место! Но сколько ни шнырял вокруг, желанных волчьих черепов не обнаружил. Сам он рассказа умирающего вождя Ястребов не слышал, ему пересказали эту историю мальчишки: смертельная схватка с волками, лязг челюстей, удары направо и налево копьями, ножами… Обманули!

Голод становился нестерпимым, ему было уже не до клыков. Понуро зашагал Свирк к ближайшему дубу, хотя от одной мысли о желудях у него заныл живот и свело скулы.

Наевшись горячих желудей, испеченных в золе, он пошел к лощине, думая не столько о собачьих клыках, сколько о съедобных кореньях. Шел медленно, держа наготове дротик, внимательно смотрел под ноги и по сторонам, но местность казалась безжизненной, даже чайки исчезли.

Подходя к лощине, спугнул какого-то зверя: затрещал кустарник, и снова тишина. Вскоре он наткнулся на свежий след кабана, судя по всему, это был матерый самец-одиночка, с ним лучше не связываться.

Коренья дали ощущение сытости, но ненадолго, желудок требовал мяса. Услышав сильный всплеск, Свирк сквозь заросли тростника вышел к Реке. Множество ручейков впадало в залив, по кругам воды он понял, что тут есть рыба. Выбрал место, притаился. В глубине залива тускло блеснула крупная рыба, разгоняя изогнутым хвостом мелюзгу. Поверхность воды тут же взбугрилась, словно снизу забил родник… И все. Ждать надоело, он сильно ударил в то место, где мелькнула рыба, и чуть не упустил острогу. Испуганная рыбешка, длиной с мизинец, выбросилась на песок, он прихлопнул ее ладонью и отправил в рот.

Дальше лощины ланны зимой не заходили — отсюда они едва успевали вернуться в пещеры до наступления темноты. Надо было искать удобное место, богатое дровами, но голод снова принуждал копать коренья. Прямо перед собой он вдруг увидел лемминга — зверек, стоя на задних лапках, злобно шипел, — видимо, защищал гнездо. Его свирепый вид заставил Свирка вздрогнуть, он изо всей силы ударил смелого грызуна ножом снизу вверх… Все-таки добыча. Сунув ее в сумку, он вышел на другую сторону лощины и увидел кострище, оленьи ребра.

Маленькая удача и этот след охотничьего отряда подбодрили Свирка, он развел костер, изжарил лемминга и с наслаждением съел его, оставив только когти, похожие на копытца. На этой стороне лощины он решил где-нибудь обосноваться: уходить дальше было страшно, а под боком у племени как-то спокойнее. Кроме того, изредка можно будет чем-нибудь поживиться, хотя бы собакой.

Короткий осенний день угасал. Дров было мало, на поиски удобного места не оставалось времени. Значит, придется провести ночь на дереве.

Еще засветло Свирк соорудил что-то вроде гнезда из еловых лап и сучьев на ветвях дуба. Все оружие втащил туда, пристроил рядом, хотя и не представлял, как сможет им воспользоваться в случае опасности. Скрючился, прижав к груди топор и нож. Заснул мгновенно.