Позиция моряков в данном вопросе играла существенную роль. Надо полагать, поэтому письма с советами овладеть островами Адмиралтейства (Манус), Хермит, Палау, направленные Н.Н. Миклухо-Маклаем через директора канцелярии МИД князя В.С. Оболенского Александру III, а также лично К.П. Победоносцеву, Н.М. Чихачеву и Н.К. Гирсу и не произвели ожидаемого впечатления. Так, на запрос Гирса от 19 октября 1884 года И.А. Шестаков через два дня ответил: «По моему мнению, нельзя предвидеть никакой пользы от водружения русского флага в отдаленных морях, которых мы не будем в состоянии удержать за собою», — и прибавил: Кроме того, основываясь на некоторых фактах, позволю себе сомневаться в стойкости предположений и намерений г. Миклухи-Маклая»[461]. Быть может, именно последнее обстоятельство и заставило адмирала отказаться от услуг путешественника, заботившегося о своих интересах. Н.К. Гирс, старавшийся избегать внешнеполитических осложнений, вполне с ним согласился, о чем и доложил царю 18 декабря.
Однако поиски мест для устройства станций отнюдь не прекратились. Изменился лишь взгляд на них. 17 января 1884 года И.А. Шестаков писал Н.В. Копытову: «Не преследуя завоевательных целей, мы должны, в случае войны, иметь в Тихом океане каменноугольные станции для наших крейсеров. Избранные для этого пункты не следует укреплять, но необходимо содержать в исправности склады угля и других принадлежностей, сохраняя их под наблюдением доверенных агентов, которые могли бы быть избраны из местных резидентов, разумеется, не англичан»[462]. Правда, управляющий интересовался только мнением адмирала на этот счет, искать же подходящие острова предстояло новому командующему эскадрой, контр-адмиралу А.Е. Кроуну, сменившему Н.В. Копытова в Иокогаме 18 июля. Спустя два месяца, 13 сентября, он получил соответствующее предписание[463].
Его исполнению помешали обострившиеся весной 1885 года российско-английские отношения. Но еще до начала кризиса, 11 февраля, в министерстве получили телеграмму А.В. Фельдгаузена из Владивостока: «Финляндский подданный, купец Линдгольм, давши подписку, предлагает осенью пойти на принадлежащей ему шхуне "Сибирь" на остров Поинипет, группы Сенявина, Каролинских островов, открытых капитаном Литке в 1828 г. Купит землю, будет просить ограждения своего интереса, протектората России»[464].
В подробности плана посвятили и Приамурского генерал-губернатора, барона А.Н. Корфа. 14 февраля И.А. Шестаков запросил мнение Н.К. Гирса, уточнив, что О.В. Линдгольм ежегодно ходит за товаром для Владивостока в Сан-Франциско и, преследуя личные выгоды, желает устроить угольный склад с торговой конторой на острове Понапе, что даст правительству возможность «познакомиться с этим местом». 19 февраля Н.К. Гирс ответил, что не встречает препятствий, но просил о занятии острова сообщить заблаговременно[465]. Последовавшие вскоре события вынудили отложить дело.
Параллельно с ним в Главном Адмиралтействе занимались вопросом о нейтрализации порта Гамильтон, беспокоившим Н.В. Копытова. Представлявший собою совершенно не оборудованный рейд между островами Комундо, у южной оконечности Корейского полуострова, этот порт, тем не менее, позволял держать в Корейском проливе сильную эскадру, способную запереть российским кораблям самый удобный выход из Японского моря. Рапортом от 10/22 ноября 1882 года Н.В. Копытов доложил, что до него дошли слухи о намерении англичан захватить Гамильтон, казалось, подтверждаемые появлением там той же осенью эскадры адмирала Д.О. Уиллиса, и предложил регулярно осматривать порт пароходами Добровольного флота, а также внести в проект договора с Кореей пункты об открытии Гамильтона для российских судов, учреждении в нем консульства и об обязательстве корейского правительства ни одной из держав не передавать права владения им[466].
Квантунский полуостров
17 января 1883 года И.А. Шестаков приказал ознакомить с содержанием этого рапорта Министерство иностранных дел, в ответ А.Е.Влангали 27 января сообщил о предписании посланникам в США, Японии и Китае «зорко следить за всем, что будет говориться по данному предмету». Вместе с тем, товарищ министра иностранных дел просил «поручить адмиралам, командующим эскадрою в Тихом океане, не оставлять без внимания Печилийский залив и тщательно изучать его при посредстве наших судов. Залив этот должен быть нам известен как свой, ибо при всяких компликациях с Китаем или с Кореею он будет играть для нас весьма важную роль»[467].
Копию письма А.Е. Влангали И.А. Шестаков 29 января отправил Н.В. Копытову с наставлением: тщательно изучить все, «касающееся Печелийского залива и Корейских и Китайских берегов»[468].
Собственно, такое задание командующий эскадрой уже получил. В рапорте от 10/22 ноября 1882 года им упоминается поступившее перед отъездом из Петербурга указание осмотреть берега Ляодунского залива[469].
Исполнив его во второй половине сентября, Н.В. Копытов донес о новых китайских миноносцах германской постройки, канонерских лодках, укреплениях и фортификационных работах, производившихся в Артур Бэе (Порт-Артуре) под руководством немецкого артиллериста фон Ханнекена. Адмирал отметил что этому порту «имеют в виду придать значение важного морского арсенала»[470].
Рапорт весьма заинтересовал И.А. Шестакова, оставившего на его полях немало замечаний, свидетельствующих о том повышенном внимании, которое управляющий министерством проявлял к Дальнему Востоку.
Внимание это объяснялось не только туманными перспективами приложения «избытка народных сил» и возможностью нанести на Тихом океане вред европейским противникам, о чем И.А. Шестаков писал в отзыве на судостроительную программу А.А. Пещурова, но также обозначившейся во время военных тревог 1876–1878 и 1880–1881 годов слабостью обороны дальневосточных окраин России. Забыть о ней было трудно еще и благодаря весьма откровенным публикациям отечественной прессы. Особенно резкую разоблачительную статью поместила 9 января 1882 года газета «Голос», указывавшая на отсутствие во Владивостоке дока, ветхость и малую производительность мастерских порта, недостаток войск.
Рейд Владивостока
Подобные материалы появлялись и в других изданиях, особенно часто в «Кронштадтском Вестнике», напечатавшем 6 февраля отчет о годовом обеде в Морском собрании, на котором П.В. Козакевич провозгласил тост за будущее флота, который сможет отделить отряд из 20–30 кораблей для «передового охранного пункта — Владивостока». На близкую тему не раз писал свои передовицы в «Московских Ведомостях» М.Н. Катков, советовавший правительству развивать экономику Приморской области[471].
Отчасти вызванные попытками США, Англии и Германии установить дипломатические отношения с Кореей, выступления прессы создавали благоприятное для активизации дальневосточной политики общественное мнение. Очевидно, что такую активизацию признавал возможной сам Александр III, общественным мнением не пренебрегавший, хотя едва ли тогда вполне разделявший его[472].
