– Нейрн успел покинуть его?

– Да, оставил только небольшой отряд на тот случай, если пожалуют ковета или еще кто. Получены сведения, что в сторону маркграфства направляется еще одна армия претендента.

– Вон как. – Следопыт помолчал, потом вновь заговорил: – А вам не хочется развернуть лошадь и отправиться туда? Это все-таки ваша территория.

Оглторп стиснул зубы:

– Мне предложили все колонии рассматривать как мою территорию. И я согласился, видя в этом свой резон. Как только мы разобьем эту армию, мы двинемся на помощь Нейрну, если в том будет необходимость. – Он вздохнул. – Должен признаться, что отступление мне не по душе. Но регулярные вылазки отрядов ямакро и кьявахов на какое-то время создадут видимость наших активных действий. Мы заставим "красных мундиров" бояться каждого близлежащего холма, пусть гадают, за каким из них поджидают наши главные силы. Такая тактика вынудит их двигаться медленно и осторожно.

– И пока они разгадают нашу хитрость, мы успеем убраться подальше?

– Тогда они поймут, что мы отступаем.

– До этого не дойдет.

Оглторп сжал эфес шпаги:

– Очень бы я хотел на это надеяться.

Парментер оскалился:

– Мы еще не одного якобита отправим к чертям жариться, что скажете, сэр, а?

Оглторп нахмурился:

– Господин Парментер, я всегда был сторонником изгнанного законного монарха и много лет стоял за его возращение на трон. Но сейчас, когда никого из Ганноверской династии в живых не осталось, сама идея потеряла всякий смысл. Но все же мне не нравится, когда наших врагов называют якобитами. К тому же большинство из них искренне верят, что воюют за Стюартов, хотя на самом деле все не так. Они отдают свои жизни за русского царя и за самого дьявола, который стоит за его спиной, насколько мой скромный ум позволяет понять происходящие события. Истинные якобиты должны были бы быть нашими собратьями по оружию, и мне жаль, что они повернули это оружие против нас, мне жаль убивать хороших людей, которых обманом заставили поверить в ложные истины.

– Сэр, я совсем не хотел никого обидеть. Сам я никогда особенно не задумывался о короле Георге. А вокруг все твердят, что он даже и по-английски толком-то говорить не умел.

– И по-английски он плохо говорил, и любовница у него немка была. Англичанки, видно, казались ему недостойными его монаршей чести. – Оглторп покачал головой. – Но все это уже в прошлом, господин Парментер, все это уже принадлежит истории. И мы теперь должны воевать за то, что у нас есть, за эту землю, ставшую для нас родным домом.

– Да, верно говорите, сэр.

Через два дня они были у стен форта Моор. Как и предполагалось, Нейрн с войском покинул форт, оставив для его защиты десять человек. Прибыв на место, Джеймс Оглторп приказал своим солдатам собрать и уложить то, что можно было и следовало увезти с собой, а остальное уничтожить. Скрепя сердце он распорядился вывести из строя несколько оставленных здесь пушек и утопить их в ручье.

Мароны не давали о себе знать. По эфирографу он отправил послание Нейрну и получил немногословный ответ, дававший ясное представление о незавидном положении дел губернатора и его войска. В основном это была пехота и артиллерия, в обозе ехало много женщин, поэтому передвигались они крайне медленно, чему способствовали из рук вон плохие дороги.

В ответном сообщении не было на то прямых указаний, но Оглторп понял, что отныне его задачи меняются. До сего дня он был авангардом: нападал, как шершень, на противника, жалил и отступал, чтобы повторить атаку на следующий день. Теперь от него требовалось перейти в арьергард и прикрывать ту часть Континентальной армии, которую возглавлял Нейрн.

Оглторп собрал в штабе командиров, чтобы разъяснить им новое положение дел.

– Итак, джентльмены, – произнес Оглторп в заключение, – перед нами стоит выбор: либо всю армию претендента задержать здесь, либо повести их за собой и сбить с пути.

– Мы должны задержать их здесь, – высказался Бартон, молодой парень. – Хотя надолго вряд ли получится…

– Думаю, что очень даже ненадолго, продержимся каких-нибудь несколько дней, а потом все погибнем, и колонии лишатся трети своей армии. Претенденту нужно закрепиться на севере, иначе он не направил бы свою армию к форту Моор. Прежде чем объединиться с остальными своими силами и двинуться на юг, они должны разделаться с нами.

– Вы думаете, сэр, что нам нужно отправиться на север, к нашим союзникам чероки?

– Союзникам! – выкрикнул Парментер. – Если они наши союзники, то почему они не с нами, в каких лесах они до сих пор прячутся?

– Хороший вопрос, – поддержал его Оглторп. – Я тоже не знаю, где эти наши союзники. Похоже, господин Прайбер считает, что наши проблемы их не касаются, возможно, так оно и есть. И я намерен двигаться не на север, а на запад.

– На запад? На территорию ковета? Пришли известия от Франклина и Макферсона? Они заключили с ковета союз?

– Известий нет, думаю, что и не будет.

– Генерал, но ведь тогда мы окажемся между двух огней.

– Давайте посмотрим на имеющиеся факты: лошадей мы поменяли, запасы провианта пополнили. Будем считать, что Унока со своим отрядом успешно…

– Простите меня, сэр, но на это даже рассчитывать не стоит. Мароны всегда были трусами и ворами. Надо думать, что они с этим дьявольским оружием уже где-нибудь на полпути к Ямайке… если только не отправились в Чарльз-Таун, чтобы продать его нашим врагам.

– Хватит об этом, – оборвал Оглторп.

Он и сам склонен был так думать, но не хотел, чтобы это стало темой для разговоров. Им нужна надежда, что воздушные корабли противника уничтожены, даже если это не соответствует действительности.

– Так вот, учитывая, что мароны успешно выполнили задание, армия противника лишилась поставок провианта и оружия. И куда они в таком случае направятся за ним?

У всех на лицах отразилось недоумение, у всех, кроме Томочичи. Он кивнул и что-то сказал на своем языке одному из воинов ямакро.

Первым нашелся с ответом Парментер:

– Направятся к ковета. Но это опасная затея, генерал. Вдруг индейцы нас обвинят в грабежах?

– Скажите, вождь, кого они будут обвинять? – спросил Джеймс Томочичи.

Почти не задумываясь, старик ответил:

– "Красных мундиров".

– Вот именно. Индейцы будут сражаться, желая отомстить за нанесенные обиды, покрыть себя славой и получить добычу. Именно в таком порядке. "Красные мундиры" будут разорять их деревни, с них и спрос будет. Возможно, от этих стычек нам не много пользы выйдет, но, по крайней мере, привлечет ковета на нашу сторону.

– Или это повредит переговорам, которые Франклин должен был с ними вести.

– К настоящему моменту Франклин либо уже договорился, либо потерпел фиаско, – сказал Оглторп.

– Ковета – ненадежный союзник. Им может не понравиться, что мы ступили на их земли.

– Шанс представился, и им надо воспользоваться.

– Тут вот еще о чем надо подумать, сэр, – произнес лейтенант Смолз. – Если мы двинемся на запад, мы же слишком далеко уйдем в сторону от маркграфства и сильно оторвемся от наших основных сил. Как же мы будем возвращаться назад?

– Ну, джентльмены, – торжественно произнес Оглторп, – сейчас нужно не о возвращении думать, а о том, как не допустить "красных мундиров" на юг. А то, если мы соберемся домой, боюсь, нам придется продираться прямо сквозь них.

Губернатор Новой Москвы, с громкой фамилией Римский-Корсаков, был человек нервный, невысокого роста, с окладистой бородой и совершенно лысым черепом. На губах губернатора застыла беспокойная улыбка.

– Я вынужден настаивать на том, чтобы вы отступили, – повторил он в третий раз. Голос его, передаваемый магическим зеркалом, немного дрожал.

– Это совершенно невозможно, – ответила Адриана. – Мы не отступим ни при каких обстоятельствах, поэтому имеет смысл перейти к более конструктивному разговору. Люди, чьи приказы вы исполняете, – изменники, незаконно захватившие трон. Мы прибыли от имени царя, и мы не намерены поворачивать обратно.