– Похоже на то Роберт, дай мне свой крафтпистоль и эгиду.

– Зачем?

– Я хочу сложить их в лодку, а лодку пустить по каналу.

– Зачем? Мы же тогда будем совершенно беззащитными.

– Возможно. Но наше магическое снаряжение излучает запах, который ведет нашего преследователя. И если он сюда пожалует, нас не спасет никакое оружие.

Они поспешно сложили магическое снаряжение в лодку и с помощью Паоло обрубили концы, позволив лодке свободно плыть по течению. Затем, пригнувшись, вошли в дом и оказались в маленькой, но чисто прибранной комнате.

– Сэр, пожалуйста, закройте полностью задвижку алхимического фонаря, – попросил Франклин Паоло.

– Ну конечно.

Стало темно, но зато в тусклом свете занимавшегося утра можно было различить канал и часть улицы. Прошло несколько минут, и тут Франклин выдохнул:

– Смотрите.

Нечто похожее на гигантскую стеклянную линзу плыло по воздуху в их направлении. Паоло пробормотал что-то по-итальянски, не то слова молитвы, не то проклятия. Приблизившись к воде, линза остановилась, словно в растерянности, затем двинулась вслед за лодкой.

И только тут Бен облегченно вздохнул. То же сделали и Паоло с Робертом.

– Grazie, господин Форсетти, – сказал Франклин.

– Что это было, мистер Франклин? – Голос Форсетти звучал не столько испуганно, сколько зло. – Ифрит какой или дьявол? Я-то думал, что вся эта нечисть осталась в Старом Свете. Это там ведьмам и колдунам живется вольготно, я от них-то сюда и сбежал. Вот уж восемь лет, как я обосновался в Америке и ничего подобного здесь не видел. И вот тебе на. Что это было?

– Это наш новый король привез с собой. Боюсь, у него много подобных штучек припасено.

Паоло сурово сдвинул брови:

– И что мы теперь будем с этим делать?

Франклин улыбнулся, ему понравилось слово "мы". Ход мыслей итальянца вселял надежду и вместе с тем напомнил ему, почему он так болезненно относится к вопросу, есть ли в колониях король или нет. Венецианцы прибыли в Чарльз-Таун вместе с торговыми кораблями. Они поселились в заболоченной южной части города, и постепенно здесь образовалась процветающая итальянская колония. В Малой Венеции можно было легко забыть, где ты на самом деле находишься, здесь можно было разгуливать целый день, так и не услышав английской речи. Это действительно был маленький уголок Италии.

Но итальянцы сразу же становились американцами, как только им что-то угрожало.

По крайней мере, Паоло своим примером это продемонстрировал. Франклин готов был жизнью поклясться, что остальные преобразятся подобным же образом, невзирая на то, кто посягает на их мир и покой – католики, пресвитериане или язычники.

– Пока ничего, господин Форсетти. Хотя в самое ближайшее время я хочу встретиться с вами. А вы до той поры, не поднимая шума, расскажите о виденном сегодня соседям, но только тем, кому доверяете. Не нужно, чтобы королю Джеймсу раньше времени стало известно о том, что я видел одну из его игрушек. Вы меня понимаете?

– Ну конечно же, – ответил итальянец. – Я счастлив, что вы удостоили меня честью и заглянули в мой дом.

– Буду рад видеть вас в своем доме. Приходите, когда пожелаете.

– Благодарю вас, сэр.

– Это я вас должен благодарить. Но сейчас нам пора идти.

– Храни вас Аллах.

И тут Франклин вспомнил, где он видел Паоло, и еще вспомнил, что не все итальянцы католики.

– Иншалла, – ответил Франклин.

Именно Паоло, командир небольшого отряда янычар, много лет назад научил его этому слову.

Шлепая по дороге босиком, Франклин сказал Роберту:

– Мне совсем не нравятся ни король, ни его подводные корабли.

Когда Франклин вернулся домой, Вольтер не спал, читал при свете алхимического фонаря. Увидев Бена, он удивленно вскинул брови.

– Доброе утро, сэр, – сказал француз.

Франклин устало опустился в кресло и кивнул в ответ.

– Должен заметить, ваш обед у нового короля изрядно затянулся.

Франклин подавил накатившую злость, вызванную неуместной колкостью француза, и снова кивнул.

– О, кажется, вам пришлось подарить ему свои башмаки и кафтан? А вы, сэр, убеждали меня, что англичане и колонисты всей душой любят свободу и независимость.

Франклин поднялся, подошел к небольшому шкафу и открыл створку. Когда он повернулся к Вольтеру, в руке он держал крафтпистоль. Лицо француза некоторое время сохраняло веселое выражение, которое сошло с него только тогда, когда Франклин вновь уселся в кресло, продолжая держать наведенный на него крафтпистоль.

– Послушай, – сказал он, – если тебе не нравятся мои шуточки, ты так и скажи.

– Дело не в твоих шуточках, Вольтер, хотя я должен признаться, они мне не по душе. Я хочу знать, кому ты служишь. Я был знаком с тобой короткое время, и было это очень давно. А сейчас я чувствую, что не доверяю тебе.

– Да, это понятно, – сказал Вольтер. – Ты с ранней юности отличался склонностью доверять таким людям, как, например, Василиса…

– Ты тоже ей доверял.

– Доверял? Нет, я просто оказал всем плохую услугу тем, что недооценил ее способности. Но, согласись, она нас обоих оставила в дураках. Кстати, ты не знаешь, где она сейчас и что с ней стало?

– Не знаю, – буркнул Франклин. – Это ты симпатизировал московитам, поэтому скорее ты мне можешь о ней рассказать.

Вольтер вздохнул:

– Я уже поведал тебе свою историю. До меня дошли слухи, что в Америку отправляется корабль, и я решил перебраться сюда, где, похоже, люди не совсем утратили остатки здравого смысла. Я не подчиняюсь вашему королю и не состою на службе у русского царя. Если ты и этим моим словам не веришь, то я искренне не понимаю, что еще я могу сказать.

– Ты знал о флотилии московитов?

Вольтер развел руками:

– Я же говорил тебе, я слышал разговоры о каких-то кораблях, но ни одного из них не видел. Вначале я недоумевал, как мог Джеймс рискнуть пересечь океан на одном парусном судне и почему его благодетели не предоставили ему воздушный корабль? Я стал сомневаться, действительно ли русский царь поддерживает его. Но ты хочешь сказать, что корабли все-таки существуют? Ты видел их?

Франклин минуту-другую внимательно изучал лицо Вольтера, затем опустил крафтпистоль.

– Бог тебе судья, если ты лжешь, – проговорил он. – Вот что я тебе скажу, так, для сведения. Правительства европейских стран – это многоглавый дракон: отрубил головы, и дракон мертв. В Америке все не так.

– Как это надо понимать?

– А так, друг мой. Если тебя прислали сюда убить меня, то это мало что изменит. Дела и без меня будут идти своим ходом.

– Какие дела?

Франклин покачал головой:

– Скоро сам все узнаешь, а я пошел спать. – Но на лестнице он неожиданно остановился. – Вольтер, мне хочется верить тому, что ты рассказал. У тебя здесь есть будущее. Мы нуждаемся в твоем остром уме и добропорядочности, которой, верю, ты обладаешь. Но пока мои подозрения не развеялись, я не разрешаю тебе покидать мой дом. Пожалуйста, отнесись к этому с пониманием, и если это причиняет тебе неудобства, то вини в этом не меня.

– В таком случае я прямо сейчас уйду.

– Не получится, – ответил Франклин. – Если выйдешь, мои агенты обязательно будут тебя сопровождать: вдруг ты раскроешь себя как шпиона. Твое положение от этого не станет более комфортным.

– Так теперь я не смогу свободно перемещаться по городу?

– Только со мной или в сопровождении тех людей, которых я сам назначу. Но обещаю, что это ненадолго. Когда мы полностью убедимся в твоей лояльности, ты получишь полную независимость.

Вольтер посмотрел на Франклина долгим, пристальным взглядом и вздохнул:

– Независимость и свобода не одно и то же. Что из них мне достанется, если я выберу твою сторону?

– Либо все, либо ничего, – ответил Франклин и пошел наверх.

К радости Бена, наступивший день прошел без неприятных неожиданностей. С утра он работал в лаборатории, затем состоялась сходка членов Тайного союза. Они вновь подвергли допросу Улера, но тот ничего нового к тому, что Франклин уже знал о подводных кораблях, добавить не смог.