Причём от Крыстонов может быть ещё больше вреда, потому что они тоже охотятся за знаниями Демонов, какие нужны нашему народу. Так говорит Гаммаж. Кто захочет, чтобы в небе появились Летатели, управляемые Крыстонами, чтобы с этих Летателей Крыстоны ловили себе в пищу наших детей, Выбирающих, воинов?
Фуртиг поддал ногой остатки смирительной паутины, показывая, как Крыстоны будут ловить. До всех дошло, что он имел в виду, и вопли протеста стали ещё громче. Воевать с Лайкерами — это понятная сторона жизни, к тому же здесь противники уважают друг друга. Но Крыстоны другие: при одной мысли о них во рту появляется отвратительный привкус. К тому же в некоторых легендах говорилось, что когда-то Люди и Лайкеры жили вместе, будучи вынужденными находиться в рабстве у Демонов в Логовах. Но Крыстоны для обоих народов — Людей и Лайкеров — от века были просто добычей.
— Значит, ты говоришь, Демоны опасней Лайкеров? — заговорил Ха-Ханг. — Но наших воинов убивают не Демоны, а Лайкеры. И кто такой для нас детёныш Клыкастых?
Челюсть Ха-Ханга с одной стороны когда-то лишилась переднего клыка, а уши его были исполосованы шрамами. Совершенно ясно, что это Старейшина-воин, а не Старейшина-мудрец, решил Фуртиг.
В ответ на речь Ха-Ханга Фал-Кан разразился аплодисментами:
— Отменно сказано!
Фуртиг понял, что они проиграли. Причём нельзя сказать, что Старейшины неправы, проявляя осторожность. Он и сам не знал, чью сторону занять до того самого момента, как не услышал про схваченного детёныша Клыкастых. К тому же тогда, на мостике между Логовами, во время облёта их Демонской машиной, Фуртиг испытал такой ужас, что теперь хотел рассказать каждому из собравшихся, насколько страшна атака Летателя с воздуха.
Да, клан может укрыться в Пещерах. Но что если Демоны выставят патруль, и Людям невозможно будет куда-нибудь выйти из Пещер? Что если Летатель сядет прямо на скалы перед входами в Пещеры? Фуртиг наконец проникся идеями Гаммажа: от Демонов можно ожидать чего угодно.
Но тут встала Выбирающая из Пещеры Фал-Кана. Она сама состояла в родстве с Гаммажем.
— Дело не только в том, как защитить Пещеры и как укрыться в них. У нас тоже есть малыши. И если мы не сможем защитить их, как не сумели защитить самки Клыкастых…
— Клыскастые живут на равнине, а мы в Пещерах! — рыкнул Фал-Кан.
— Так вот, если мы не сумеем защитить, — продолжала Выбирающая, — то, по-моему, надо прислушаться к тому, что говорит Выбирающая из Логова. Наши дети не смогут вечно жить в Пещерах. Пусть Выбирающая из Логова расскажет, как они там заботятся о своих детях, как защищают их. Пусть расскажет, какие у них есть знания, чтобы лучше воевать. Ведь это интересно каждому воину.
На этот раз Фал-Кан не стал перебивать её речь.
И Лили-Ха начала рассказ. Она говорила не о сражениях, не о том, какая в Логовах нужда в воинах. Она просто рассказывала о жизни в Логове, какой она видится Выбирающей. Она рассказала о том, какие методы лечения были открыты, как Выбирающие, ожидая малышей, проводят время в оздоровителях, как дети, рождённые в оздоровителе растут крепкими и очень умными, развиваясь чрезвычайно быстро. Лили-Ха рассказала, как пополняются запасы пищи, рассчитанные на случаи неудачных охот: в Логове не бывает голода. Она рассказала столько, чтобы Выбирающие поняли: в Логовах каждая из них может сделать свою жизнь интересной и не столь тяжёлой.
Многое из того, что упоминалось в рассказе Лили-Ха, Фуртиг видел в Логове собственными глазами. Но были и детали, какие могла рассказать только Выбирающая, адресуясь к другой Выбирающей. Таких речей Выбирающие обычно не ведут прилюдно, поэтому Старейшины недовольно заёрзали, думая, не указать ли на нарушение обычаев. Однако Выбирающие — а кто чтит обычаи прилежней Выбирающих! — завороженно слушали. А вскоре и воины, как заметил Фуртиг, увлеклись описанием жизни в Логовах.
Лили-Ха говорила прекрасно, это признали все. В первом ряду среди Идущих-к-Выбору сидела Ю-Ла. Она то и дело переводила взгляд с почти безволосого лица Лили-Ха на Выбирающих из клана. Фуртиг в свою очередь тоже смотрел — то на Лили-Ха, то на Ю-Ла. И вдруг он поймал взгляд Фоскота!
Наверное, Фоскоту не было в новинку то, что рассказывала Лили-Ха. Потому что Фоскот абсолютно не слушал. Подавшись вперёд, он неотрывно глядел на Ю-Ла! И на лице его появилось выражение, весьма знакомое Фуртигу. Точно так же он сам, оказавшись среди Тех-Кого-Не-Выбрали, смотрел, как идёт мимо Фас-Тан. Помахивая хвостиком и глядя сквозь них, она шла и как бы говорила: вы, Те-Кого-Не-Выбрали, не существуете для меня, вас нет в моей жизни.
Ю-Ла… Но ведь она ещё совсем ребёнок! Ещё целый сезон, прежде чем она встанет в ряд с Выбирающими. Фуртиг посмотрел на Ю-Ла с непривычным удивлением. Нет, она уже не ребёнок. Это он заметил ещё в момент их встречи по возвращению в Пещеры. Однако то, что Ю-Ла выросла, не произвело на Фуртига особого впечатления.
Но ведь она скоро станет Выбирающей! Фуртиг представил, как налетевший демонский Летатель забирает Ю-Ла, и чуть не зарычал вслух. Он сжал кулаки и зацарапал воздух, словно у нею на руках были надеты охотничьи когти.
Однако времени обдумать эту тему у него не оказалось: Лили-Ха умолкла, зато заговорила Старшая Выбирающая.
— Сёстры по крови! Нам предстоит очень многое обдумать. Старейшины, Воины и Те-Кого-Не-Выбрали! Народ Пещер пока не может дать точного ответа, что делать: одно или другое. Мы не готовы решать.
Никогда в жизни Фуртиг не слышал, чтобы Выбирающая говорила так смело. Но Старейшины, наверное, слашали такое, потому что ни один из них не возразил против принятого Старшей Выбирающей решения. Слушавшие начали расходиться. Выбирающие держали путь в Пещеры. Лили-Ха направилась к Старшей Выбирающей.
Фуртиг и Фоскот принялись собирать разложенное для демонстрации оружие. Собрав его, они последовали в темноту, шагая бесшумно и не привлекая к себе внимания. Стоявший на освещённом лампой пятачке часовой сделал вид, что не заметил ни Фуртига, ни Фоскота.
Фуртиг шёпотом спросил:
— Как ты думаешь, Лили-Ха сумела убедить их?
— Откуда я знаю, что у этих женщин на уме, — ответил Фоскот, потуже затягивая завязки на сумках. — Но если случается, что под угрозой жизнь всего народа, и особенно детей, то решения принимают Выбирающие. И если Выбирающие Пещер решат, что в Логовах безопаснее, чем в Пещерах, то всё племя должно будет отправиться к Гаммажу.
Понимает ли Тан, что находясь здесь, в медицинском отсеке, Айана получает некоторое преимущество? Айана присела на кушетку. Она понятия не имела, сколько времени проспала. Но проснувшись, девушка поняла, что страх и отчаяние больше не мучают её. Может быть, она оказалась такой беспомощной перед Таном именно потому, что её вырастили, воспитали и обучили с целью быть его половиной и взаимодополнением?
Впрочем, если её готовили к этому, то подготовка не удалась. Отныне и навеки она, Айана, будет сама собой, будет думать и решать самостоятельно. Она — не приложение к Тану.
«Как же я могла… — думала Айана, вспоминая годы на Эльхорне, полёт на корабле, — как же я могла… Словно спала, а потом проснулась. Но ведь и Тан изменился!» И теперешний раскол между ними произошёл не столько из-за перемен в ней, сколько потому, что переменился он.
Она помнила его смелым, не боящимся трудностей, целеустремлённым и любознательным. Теперь все эти черты усилились и стали отрицательными, превратившись в нетерпимость и жестокость, которых раньше не было и в помине. Словно долгий путь к миру, который они искали, повлиял на него в худшую сторону. А может, и на неё повлиял?
Но если это так, то как чувствуют себя Джейсель и Масса? Переменились ли они в результате полёта? Если да, то получается, что их единой, тщательно притёртой друг к другу команды больше не существует. Как же им теперь работать, как выполнять обязанности?
