— Выведите его! — приказал Сууд подчинённым с высокомерием звёздного повелителя, как он его понимал. И стоял, облизывая губы, пока двое остальных не связали Кинкару руки и толкнули к двери, заставляя двигаться.
Когда юноша проходил мимо Сууда, гигант протянул руку и остановил его. Его пальцы впились в тело, Сууд ощупал его, как человек, покупающий ланга. И невозможно было увернуться от этой хватки.
— Неплохое мясо, — заметил Сууд. — Небесным дьяволам достанутся не одни кости.
Двое его подчинённых нервно рассмеялись, словно хотели поддержать хорошее настроение офицера. Но никто из них ничего не добавил к словам Сууда.
Они спустились по лестнице и пересекли двор. Большинство тех, кто их видел, присоединялись к ним. И они направились не к внутренней части крепости, а к другим воротам, а оттуда вышли на дорогу, миновав три кольца стен со сторожевыми башнями и бастионами.
Крепость У-Сиппара располагалась не в центре города; она занимала узкий перешеек уходящего в море полуострова. Очевидно, те, кто первоначально сооружал город, не ждали опасности из океана, но хотели, чтобы между их домами и сушей существовала прочная преграда. И вот отряд вышел из крепости на широкое открытое поле.
Поле было заметено снегом, но сугробы хорошо сгладил ветер. Оно отлично подходило для военных маневров или для устройства зрелища. Кинкар подозревал, что его ждёт второе. По краям поля собрались гортиане, вооружённые всадники держали центр незанятым.
Когда отряд с пленником свернул с дороги, на поле прибыли последние зрители. От верхней части крепости вниз устремился летающий предмет. Без крыльев, не живой, но какое-то волшебство держало его в воздухе, и он парил на высоте человеческого роста, на высоте роста звёздных повелителей, над головами. Сделав круг, он пролетел над туземцами, которые упали на землю лицом вниз. Потом перелетел к Кинкару и его охране. В одном из кресел сидел лорд Руд, в другом…
Кинкар был предупреждён, но до этого момента не мог поверить! Это был лорд Диллан! Нет, свирепо сказал себе Кинкар, это не лорд Диллан из крепости! Лорд Диллан этого мира! Не будь он подготовлен, Кинкар выдал бы себя. Лорд Руд улыбался ему сверху вниз, и эта улыбка, весёлая, очаровательная, была холоднее зимнего воздуха, в котором дыхание вилось белым паром.
— Хороший предметный урок, брат, — заявил лорд Руд своему спутнику.
Но лорд Диллан наклонился и внимательно разглядывал Кинкара. И заговорил глубоким голосом, резко отличавшимся от голоса Руда:
— Он не слуга.
— На нём знак…
— Это не настоящий знак. Ты! — лорд Диллан обратился к Сууду и бросил гиганту небольшую шкатулку, которую достал из-за пояса. — Нанеси на ткань и попробуй стереть знак.
Сууд оторвал край рубашки Кинкара, окунул ткань в мазь и стал яростно тереть лоб пленника. Клеймо, выдержавшее дождь и небрежное обращение с того времени, как его нанесла леди Асгар, поддалось. Изумление Сууда перешло в торжество, а лорд Диллан — этот лорд Диллан — удовлетворённо кивнул.
— Как я тебе и сказал, брат, это не наш человек. Следует допросить его. Если кто-то посмел нанести этот знак, посмеет и на большее. А его преступление относительно незначительное. Ну и что с того, что его застали в обществе бежавших рабов? Разве преступники не собираются вместе, чтобы нам удобнее было схватить их? Или было что-то особенное именно в этих рабах?
Он пристально посмотрел на брата. Лорд Руд покраснел, но высоко поднял голову.
— Ты правишь в Ярте, брат. Я — в У-Сиппаре. Я тебя сюда не приглашал: ты приехал по собственному желанию. Во владениях другого лорда не стоит задавать вопросы об его правосудии. Это разбойник, он пришёл на мою землю, чтобы разузнать, как помочь отребью, скрывающемуся в горах. Я так поступлю с ним, чтобы его примеру никто не смел последовать. Сууд, готовься!
Под его управлением флаер поднялся выше в воздух, так что лорду Диллану пришлось схватиться за сидение; потом машина повернула в сторону и вновь неподвижно зависла.
Но Кинкару было не до действий лорда Руда и его брата, потому что стражники принялись срывать с него одежду. Куртку его разрезали, чтобы снять, не развязывая рук, так же поступили с рубашкой. Но вдруг тот, кто срывал её, остановился с округлившимися глазами и торопливо отступил.
Сууд тоже увидел талисман на груди Кинкара. Рослый человек стоял, шевеля губами, словно ему не хватало воздуха, тёмное пятно появилось у него на горле и поползло на щёки. На этих людях стояло клеймо, которое отлучает их от Связи, но страх перед талисманом у них сохранился так же, если не больше, как и у истинных верующих. И у Кинкара появилось ощущение, что он обладает над этими людьми властью, тем более что они сами отказались от всего, что символизирует Связь.
Но гигант был сильным человеком, гораздо сильнее того, кто срывал с Кинкара рубашку и уже обратился в паническое бегство. Младший стражник просто отбросил обрывки рубашки и слепо побежал по полю.
Его товарищ реагировал не так сильно, но тоже убрал руки подальше от пленника — Кинкар как будто превратился в раскалённый уголь — и отшатнулся, полными ужаса глазами глядя на молодого гортианина, словно ожидал, что тот вот-вот отбросит маскировку и предстанет каким-нибудь чудовищем. Однако когда рука Сууда медленно потянулась к талисману, чтобы сорвать круглый камень, и второй стражник громко закричал.
Только Сууд сохранил храбрость. Нужно быть очень уверенным в себе, чтобы командовать бандитами из крепости У-Сиппар. И своё положение на службе у лорда Руда он завоевал не только благодаря росту и огромной силе. Теперь ему предстояло иметь дело с человеком, против которого не решится выступить ни один гортианин из сотен, из тысяч. Сууд нёс клеймо, и тем не менее он готов был положить руку на Связь. Это был не просто головорез из бараков, он гораздо более опасен.
— Именем Лора, Лоя и Лис, — продекламировал Кинкар, — подумай, что ты делаешь, Сууд.
Мягкое тепло, которым ответил камень на упоминание Трёх Имён, подсказало Кинкару, что тот жив. Юноша не мог догадаться, что сделает талисман с заклеймённым, потому что, насколько ему известно, на Горте его рождения подобного просто никогда не бывало.
На краю шлема Сууда повисли маслянистые капли; он оскалился улыбкой черепа. Пальцы его приблизились. Вокруг все смолкли. Ветер стих; не было слышно ни одного удара ноги ланга по земле. Жители У-Сиппара застыли, но не от холода.
Сууд сделал последнее усилие. Он схватил камень и потянул, так что Кинкар пошатнулся, цепь врезалась ему в шею. Тем не менее цепь не порвалась, и камень снова упал на кожу Кинкара, опалив её нестерпимым жаром, но тут же мгновенно остыл.
Офицер Руда стоял неподвижно, согнув пальцы, словно всё ещё держал в них Связь. Ещё секунду простоял он так, потом, прижав к себе руку, заревел от боли и ужаса, как раненый зверь, потому что пальцы его почернели и сморщились, это больше не было человеческой рукой. Но будучи Суудом, он, даже страдая, стремился убить. Левой рукой он неуклюже выхватил нож и начал слепо рубить им, потому что слёзы заливали ему глаза.
Боль обожгла плечо Кинкара; потом острие ножа коснулось Связи. И на этот раз Сууд закричал, и крик его был слишком высоким и тонким для столь мощной глотки. Нож выпал у офицера из руки, он покачнулся, тряся головой, и поднял руки — одну чёрную, обожжённую, другую красную, словно освежёванную.
Он был сильно ранен, но слепая ненависть к Связи — к человеку, носителю этой Связи, — подавила все остальные чувства. Руки Кинкара были скованы, он еле двигался и вынужден был отступать, а гигант пытался своей тяжестью сотворить то, что не смог сделать ножом. Даже без рук он по-прежнему оставался для Кинкара грозным противником.
Судьба предводителя, должно быть, ошеломила остальных стражников. Никто из них не попытался вмешаться в то, что происходило на поле. А Кинкар был так занят необходимостью уворачиваться, что услышал свист только как далёкий звук, не имеющий смысла.
