Кинкар вскочил и подошёл к ней.
— Леди, попробуем! — если это решение, если он сможет получить знак без внутреннего конфликта…
Она улыбнулась ему.
— У меня много форм волшебства, Кинкар. Посмотрим, что могут дать знания. Держи Связь в руках и думай, что ты делаешь это ради нас и почему делаешь. Если всё пройдёт благополучно, мы внешне превратим тебя в послушного слугу зла.
Он уже надел одежду одного из стражников; одежду отобрали из добычи. Теперь Кинкар извлёк камень, своё наследство, доверенное ему владыкой Стира. Держа камень в ладонях, он прошептал слова власти и почувствовал ответное тепло талисмана. И закрыл глаза.
Сосредоточившись на Связи, он ждал. И лишь вздрогнул, почувствовав прикосновение ко лбу. Три черты. И ничего больше. Связь была спокойна, она не умерла, как он опасался.
— Всё? — спросила леди Асгар.
— Всё, — ответил лорд Диллан.
Кинкар открыл глаза и рассмеялся.
— Никаких перемен. Связь не изменилась!
Лорд Диллан облегчённо вздохнул.
— Ты права, Асгар. Он может идти. Отдай ей талисман, Кинкар, она его сохранит… — тут он замолчал, увидев, как Кинкар отрицательно покачал головой.
— Нет, лорд. Он меня не отверг. Поэтому я по-прежнему несу за него ответственность и не могу никому передать его.
— Но если его найдут у тебя, если только заподозрят, что ты его носишь… Результат будет хуже, чем ты можешь себе представить. На нашем Горте его нужно было хранить в тайне, хотя все почитают этот талисман. А здесь?
Однако Кинкар уже вернул камень на обычное место у себя под одеждой на груди.
— Всё это, наверное, правда, лорд. Но я знаю только, что не должен никому отдавать камень, если он не будет готов к этому. Такова природа Связи. Если бы я оставил его здесь, меня бы тянуло назад и я не смог бы завершил, своё дело. Он — часть меня, пока я хранитель, и кончиться это может только с моей смертью — или раньше, но по его желанию.
— Он прав, — в голосе леди Асгар звучала тревога. — Вы же знаете, мы так и не смогли установить, в чём тайна Связи. Это его долг и его судьба. А может быть… — она помолчала и добавила: — А может быть, и его спасение!
Вместе они вышли из зала во двор. Было ещё очень рано, и их никто не видел. Сим был осёдлан и стоял наготове. Капал подвёл ланга.
— Карту не позабыл? — спросил он, когда Кинкар взял повод и вскочил в седло. — Подумай ещё раз, молодой лорд, может, мне стоит надеть рабский ошейник и пойти с тобой рядом?
Кинкар покачал головой и чуть криво улыбнулся.
— Возвращайся в свою пустыню, Капал, и поднимай людей. Будь уверен, я не стану зря рисковать. А всё, что мы узнали от стражника, хранится здесь, — он поднёс руку ко лбу, но не коснулся его, вспомнив, что там нарисовано.
Пленник всё рассказал, и рассказал подробно. Лорд Диллан, лекарь больного разума, мог при желании заставить говорить любого. И всё, что рассказал стражник, теперь поступило в распоряжение Кинкара: пароли для прохода через посты, обычаи, манеры, всё то, что позволит ему благополучно добраться до города на низине У-Сиппара — и так же благополучно выйти из него.
Не прощаясь, Кинкар направил Сима в открытые ворота и выехал из крепости ясным утром прямо в ущелье, ведущее к низинам. И не оборачивался. Как уехал из Стира, так и теперь он оставил свой новый безопасный дом ради будущего. Это возможное будущее отчасти теперь зависело и от него.
Но утро недолго оставалось ясным. Ветер, трепавший полы плаща, был поразительно тёплым. А это для опытного охотника предупреждение об опасности. Возможно, наступала одна из неожиданных зимних оттепелей, когда землю заливают дожди, превращая её в болото. И дождь этот в секунды застывает в лёд, когда снова начинается холод.
Карта, составленная Капалом по собственным воспоминаниям и показаниям пленного, и которую сейчас восстанавливал в памяти Кинкар, свидетельствовала, что впереди его ждёт широкая открытая равнина, где горы и населённую местность разделяет обширная лесистая низина. Он собирался проехать на юг по её краю до одной из рек, потом вдоль реки отправиться к морю. Но, может, в связи с приближавшейся бурей лес предоставит ему лучшее убежище.
У этого Горта была иная история, чем у его собственного, ещё до появления звёздных кораблей. Это они узнали за последние два дня. На его родном Горте чужеземцы высадились, когда местное население ещё не вышло из варварства, Горт был миром кочевых племён, без городов, без деревень. Первые крепости появились под влиянием знаний звёздных людей. И потому в обычаях, законах, образе жизни ещё сохранилось многое от кочевников.
Но этот Горт уже далеко ушёл от первобытной жизни, когда на нём появились звёздные повелители, сокрушили развивающуюся цивилизацию и безжалостно истребили местных вождей, тех, кто строил такие крепости, как их теперешнее убежище, в соответствии со старыми обычаями и религией. На его собственном Горте звёздные люди пытались возвысить туземцев, здесь они действовали в противоположном направлении, старались низвести их до тупого рабства. Чтобы люди стояли ниже суарда, морда и ланга. Ведь это дикие животные, и их свирепая независмость возрождается с каждым поколением.
Здесь пришельцы не только не скрещивались с туземцами — они считали такую связь невероятно непристойной, святотатственной; именно поэтому Капалу труднее всего было понять, что большинство обитателей крепости — полукровки. Но это обстоятельство могло стать и преимуществом: истинных Тёмных было очень мало. В каждом поколении появлялась всего лишь горстка новорожденных, а смерти в несчастных случаях и на дуэлях друг с другом постоянно уменьшали число господ.
Каждый Тёмный находился в состоянии хрупкого перемирия со всеми остальными; их приближённые по любому капризу повелителя или из-за непонятного им оскорбления всегда были готовы к схватке. Тёмные боялись друг друга, и их страх не проходил ни во время битв, ни при разорении крепостей. Но при первых же признаках восстания — а таких восстаний, по словам Капала, было много — взаимное недоверие и ненависть чужаков забывались, они объединялись и расправлялись с восставшими. И в последние годы искры свободы едва-едва мерцали только в пустыне. А правители-чужаки методично уничтожали и эти остатки, один за другим, как человек топчет подошвами сапог насекомых, безнадёжно прячущихся в пыли.
Сим размашисто шёл по покрытой снегом равнине, гораздо более лёгкому пути, чем извилистые тропы в горах, и к середине утра эти горы превратились в слабую пурпурную линию на северо-востоке. Продолжал дуть устойчивый тёплый ветер, снег под его прикосновением таял, кое-где полосами показалась трава.
Но ланг не был доволен. Он всё время принюхивался к ветру и фыркал. И дважды без приказа всадника удлинял шаг. Они остановились передохнуть на вершине небольшого холма, и Сим испустил дрожащий крик. В отдалении по равнине двигались тени, и Кинкар ухватился за рукоять меча. Не в первый раз пожалел он, что пришлось оставить новый лук. Но эти далёкие ланги были без всадников. Табун диких животных. В тёплое время года неплохо было бы отловить их. Сим и ещё несколько подготовленных лангов отведут их в загон… Да, ведь так можно будет всех жителей крепости снабдить запасными верховыми животными!
Но доживёт ли крепость до наступления тёплого времени? Охотничий энтузиазм сменился дурным предчувствием. В последние дни ничего не говорили о новых вратах, о новых Гортах. После того, как все узнали о судьбе этого мира, такие разговоры сами собой прекратились. И Кинкар был уверен: звёздные повелители намерены исправить причинённое этому миру зло, прежде чем снова начнут пересекать время. А это означает, что мирной охоты на лангов не будет.
Кинкар потянул за ушные поводья, чтобы призвать Сима к порядку, и ланг снова двинулся своим размеренным, пожирающим расстояния шагом. Всадник был уверен, что тёмная линия на юго-западе означает край леса, который он искал. И он вовремя увидел лес, потому что теперь тёплый ветер стал прямо-таки горячим. Полосы снега встречались всё реже и становились меньше по размерам.
