Валерика привезли. Он был очень хорошенький, даже полненький, но совершенно беспомощный. Сидеть мог только в подушках. Даже зубки появлялись и тут же выпадали. Несмотря на то, что мою маму он видел редко, она целыми днями работала, ездила по командировкам, ее Валерик любил больше всех: видимо, принимал ее за свою маму. В нашей семье снова стало восемь человек, одних малышей трое: Слава, Сержик и Валерик.

В десятом классе требования были в школе уже намного серьезнее. Сейчас удивляюсь, как могла я в своем домашнем содоме хорошо учить уроки, получать одни «отлично», заниматься с Юлькой, ходить в Дом культуры на репетиции, вести общественную работу в школе (председатель учкома, вожатая, редактор стенгазеты).

А школьные дела у моей Юльки становились хуже. После того, как расскажу ей параграф своими словами и прошу повторить, она обещает рассказать «про себя». Но голова ее клонится, слышится ровное посапывание и даже храп.

— Юль, ты же спишь, — толкаю ее.

— Нет, я рассказываю, — отвечает.

— Юлька, но ты в голос храпишь.

И все-таки воевать с двойками по устным предметам было еще можно. Камнем преткновения стали контрольные работы по математике и сочинения по литературе. Домашние сочинения — полбеды: напишу свое, потом черновик для Юльки. Она перепишет своей рукой, я проверю ошибки да еще две-три оставлю специально, иначе учительница ей не поверит.

А война все продолжалась. Но бои уже шли за пределами Советского Союза. Красная Армия освобождала Литву, Латвию, Эстонию, Польшу. Поднялось настроение у всего народа.

В самом начале десятого класса к нам пришла новая ученица, Валя Рыгунова, дочь председателя райисполкома, только что переведенного в Турки из другого района. Валя была самой красивой девочкой в классе, а если точнее, самой красивой во всей школе. К тому же она была и очень коммуникабельной, сразу у нее появилось много друзей. Она сказала, что до десятого класса была отличницей и в нашем классе предпочтение отдала мне: часто приглашала к ним домой, где меня встречали очень приветливо, вместе с ней ходили в кино и на репетицию в Дом культуры. Природа наградила ее не только красивой внешностью, но и прекрасным голосом, она стала исполнительницей сольных песен и дуэтов. Обычно она пела дуэты со своей тетей, приехавшей с ними же. Работала ее тетя заведующей райо-но. Мать же Вали была учительницей, но не в нашей школе.

Дружба росла, мы чаще стали бывать друг у друга, я приходила к Вале с Юлькой и другими своими подругами, а Валя к нам, в нашу давнюю компанию. Мы становились близкими подругами, обменивались фотокарточками. Но меня удивляло, что Валя, бывшая отличница на протяжении всех прежних лет, на уроках отвечала слабо. Это, конечно, не мешало дружбе. Я всегда была дружна с Юлькой, которой учеба вообще давалась сверхтуго. Иногда хотелось предложить Вале помощь, но она такая развитая, находчивая, интеллигентная. Мне о помощи неловко было и заговаривать.

Учебников в школе не хватало, так один учебник по истории нам дали на пятерых. В эту пятерку вошли две Вали {Рыгунова и Иванова), две Федоровы (Рая и Юля) и я. Так как Валя имела отдельную комнату, то решили заниматься все вместе у Рыгуновых. Кто-либо один читал, остальные слушали. Но едва дочитав, Валя брала учебник, захлопывала книгу и говорила:

— По-моему, все тут понятно. Теперь, кто в кино?

Я восторгалась ее великолепной памятью. Неужели она запомнила все хронологические даты, места действий, имена героев? Две Вали уходили в кино, а мы втроем прорабатывали материал снова. Часто Валя прямо из школы приглашала меня к себе. Перекусив, садились за уроки. По физике, химии и другим предметам все было также, как с историей. Мы бегло прочитывали вслух параграфы. Я не запоминала молниеносно все многочисленные формулы, но мне было стыдно в этом признаться. Я продолжала восторгаться Валей, схватывающей все на лету, но стала чаще и чаще замечать, что на уроках она едва тянула на тройку, краснела, сердилась. Я после занятий с Валей закрепляла материал и дома, в дневник сыпались одни пятерки.

И в нашей дружбе появилась трещина. Валя уже не спешила ко мне навстречу со своей солнечной улыбкой, остроты сыпала и в адрес Раи Федоровой, прекрасной ученицы и умницы. Но мы все еще продолжали с Валей заниматься вместе случай от случая, хотя ее родные меня встречали заметно прохладнее. Как-то я раскрыла задачник.

— Перестань, не смеши, — сказала моя подруга, — завтра у кого-нибудь спишем.

И сколько я ни убеждала, что мы сможем решить сами, тем презрительнее становилась ее улыбка:

— Да брось ты, ей Богу. Спишем же в школе.

И я всерьез задумалась: как же она могла быть отличницей? И за все классные контрольные работы она получала только двойки.

Неужели в прежнем районе, где отец Вали был тоже председателем райисполкома, тетя — директором школы, а мать учительницей, ей так завышали оценки? А может быть, школа была слабой, не в пример нашей?

Валя отошла от меня, отошла сама. И даже вдруг невзлюбила меня, как Раю, за мои пятерки. Да и каково ей было сносить, ей, первой прежде во всем, упреки учителей, довольно ядовитые, хронические двойки и похвалы в мой и Раин адрес? Нас ей постоянно ставили в пример.

Я еще изредка пыталась приходить к Рыгуновым домой, еще не совсем догадывалась, что ее неуспеваемость так ранит родных. Но меня встречали неласково и всегда говорили, что Вали нет дома. Было обидно, но понимала, что им было больно и завидно. Однако в то время я не подозревала, что по поводу школьных неудач Вали разгорается в семье целое пламя, оно перерастет потом в «пожар», и Рыгуновы вынуждены будут покинуть Турки, отец возьмет новое назначение, Валя уйдет из семьи из-за упреков строгого отца и будет жить в Саратове с тетей, что учиться больше не будет нигде.

Но пока мы учились в одном классе, а вместо дружбы у Вали продолжала расти ненависть, зависть, а у всей их семьи — неприязнь ко мне: Валя жаловалась, что учителя ее унижают, а меня превозносят до небес.

Признаться, вскоре я по Вале горевать перестала, много занималась, бегала на репетиции в Дом культуры, куда Валя Рыгунова с тетей перестали и заглядывать.

Шла весна. Наша родная армия воевала уже на германской земле, загоняла фашистов в их собственное логово. Как же повеселел весь советский народ! Никто не пропускал сводок «От советского информбюро», все ждали знакомый голос Левитана.

Однажды рано утром я проснулась, но с постели еще не вставала. По радио раздался знакомый голос диктора. Он сообщал о том, что Великая Отечественная война окончена. Враг разбит. Победа за нами!!!

В страшной войне с Германией победил Союз Советских Социалистических Республик, сплоченная дружба, нерушимая дружба всех национальностей СССР, воспитанная социалистической идеологией.

Весь народ бежал на площадь. Бежала и я. Прошло столько десятилетий! Но запомнились даже мелочи: было сырое, но теплое утро, откос на горе от библиотеки к мостовой был глинистый и мокрый.

Казалось, что сбежались жители всех Турков. Начался митинг.

Это было 9 мая 1945 года.

Мир в нашем Союзе. Какое счастье! Каждая семья ждала с фронта своих сыновей, мужей, братьев, отцов. И победители возвращались в свои родные дома. Но сколько воинов полегло в боях! В марте был убит муж нашей Маруси, отец Валерика, он совсем недолго не дожил до победы. Бабушка Валерика прислала письмо с просьбой привезти ей внука, так как он — единственное ее родное кровное существо, — сын ее единственного погибшего сына. Она собралась покинуть Куйбышев и уехать в Азербайджан к сестре, надеясь, что это облегчит ей жизнь. Мама отвезла ей мальчика, старушка уехала к сестре. Но Валерик умер в возрасте пяти лет. У меня в школе приближались экзамены. Мои подружки Юля и Валя Рыгунова, как самые неуспевающие, к экзаменам на аттестат зрелости допущены не были. По закону на второй год в десятом классе тоже не оставляли. Можно было заниматься самостоятельно, а через год сдавать экстерном. Но коли дело не шло и в школе, то самостоятельную подготовку невозможно было и представить. Юльку мне было очень жаль, нам так мечталось вместе уехать учиться дальше. Рыгуновы, видимо, были в шоке. Отец Вали воспринял это событие как позор, срочно подал заявление об освобождении его от занимаемой должности и попросил перевода в другой район. Вскоре вся семья из Тур-ков выехала.