По численности (в Москве около тысячи человек) нумизматов значительно меньше, чем филателистов. Последних по бывшему СССР было больше 200 тысяч, и государство их, в отличие от нумизматов, привечало как покупателей монопольно выпускавшейся им продукции.

Все клады провозглашались советским законодательством собственностью государства. Следовательно, коллекционеры античных монет автоматически рассматривались как расхитители народного достояния. Однако благодаря этим «муравьям» многое из того, что иначе попало бы в переплавку, как просто драгоценный металл, было сохранено для истории.

В свое время было несколько нашумевших «нумизматических» процессов. Последствия этих процессов затрагивали даже тех коллекционеров, которые сидели достаточно высоко. Так, одному союзному зам. министра, страстному коллекционеру, пришлось после надлежащего внушения подарить свою коллекцию государству, чтобы не расстаться с должностью.

— Посадили немногих, — вспоминает один из пострадавших, — однако одни коллекции пропали, другие вернулись не полностью. Часть наиболее редких монет подменили. Очевидно, в МВД тоже были коллекционеры...

Кстати, борьбой с коллекционерами монет занималось не только советское государство. Так, например, в США в 1924 году вышел запрет хранить монетное золото на руках. А в 60-х годах американских коллекционеров обвинили в том, что из-за них не хватает мелкой разменной серебряной монеты. Дело в том, что некоторые собирали центы, даймы и другие монеты запечатанными печатью банковскими мешками. Закончилось все переходом на более дешевые сплавы.

В 80-е годы, когда был принят закон о культурных ценностях, нумизматам разрешили иметь монеты в любом металле, но в одном экземпляре. Норма абсурдная, поскольку монеты отличаются не только номиналом, но и годом выпуска, штампом, качеством чекана, наконец, местом производства. Вслед за этим пошли подзаконные акты. Например, Владимир Крючков, возглавлявший тогда ПГУ КГБ, разрешил своим подчиненным собирать монеты стоимостью не выше 24 рублей. Почему не 25?

Впрочем, опаснее всего было собирать ордена и медали. Все они делились на три категории. Первая — царские и иностранные — воспринималась достаточно спокойно. Вторая — награды третьего рейха (например, медаль за 100 танковых атак) не рекомендовалось собирать по идеологическим соображениям. Третья — советские категорически запрещалось коллекционировать. На этом, кстати, погорел генерал КГБ Спол-ников, которому пришлось уйти в отставку из-за того, что купленный им орден Ленина оказался краденым. Кстати, цена ордена Ленина за последние два года выросла с 200—300 долларов до 800—1000.

Коллекционеры отнюдь не святые. В большинстве своем это люди с небольшим достатком, которые свою страсть могут удовлетворить, лишь занимаясь перепродажей. Хотя есть и исключения — иные собиратели имеют коллекции, не уступающие эрмитажным. Одна такая была продана в середине 70-х за 750 тысяч рублей. Впрочем, «киты» предпочитают не «светиться» и работают через своих агентов.

Со времен перестройки предметы коллекционирования активно вывозились за границу. Вывоз, по словам тех, кто этим занимается, идет либо через «окна» в российской таможне, либо через ближнее зарубежье, в основном Украину. Впрочем, сейчас по ряду направлений контрабанда перестала быть выгодным бизнесом. Цены в Москве на ряд монет поднялись до уровня мировых, и оказалось, что многие вывезенные на Запад предметы коллекционирования у нас можно продать существенно дороже. И, как это ни парадоксально, но на рынке уже появились особого рода «челноки», которые по заказу богатых коллекционеров теперь уже с Запада провозят редкие русские монеты.

— Причина возвращения русских монет, — считает нумизмат Михаил С., — коренится в том, что монет дореволюционной России в свое время вывезли за рубеж больше, чем способен переварить тамошний рынок. К тому же такого спроса на русские монеты, как у нас нет нигде. Здесь 70 из 100 коллекционеров собирают русские или советские монеты, а на Западе таких единицы. К тому же, подняв свой «железный занавес» Россия потеряла свою привлекательность для западных коллекционеров.

Сегодня за кордон предпочитают вывозить нашу мелочь. Причины этого вывоза — вне нумизматики. Просто в ряде западных стран советская мелочь может использоваться при покупке товаров в автоматах или автобусных билетов в силу их сходства с местными монетами по размеру и весу. Так, 20 копеек, например, соответствует 100 японским йенам, 50 копеек — швейцарскому франку, 1 рубль — 500 японским йенам, 2 немецким маркам или 5 швейцарским франкам. 20 российских рублей 1992 года равняются 2 немецким маркам, а 50 — 10 английским пенсам или 25 центам США. Курс, согласитесь, вполне приличный.

Нумизматы весьма противоречивые люди. С одной стороны, они обязательно должны похвастаться своей коллекцией, а с другой — скрывать свое сокровище от постороннего взгляда.

— Знаете, — сказал Михаил С. на прощание, — у нас есть еще одна нехорошая черта. Все нумизматы немножко жулики. Не зря в британских музеях запрещается знакомить с коллекциями без сопровождения служителя. Исключения не делают ни для кого. Знаете, искушение, когда у тебя в руках монета, ты чувствуешь ее своей и никто этого не видит, преодолеть невозможно...

На станции Суземка в поезде Киев—Москва таможенники обнаружили полиэтиленовый пакет, в котором было 255 орденов Отечественной войны, 190 — Красной звезды, 89 медалей «За боевые заслуги» и «За отвагу», ордена Славы, «Знак Почета», «Материнская слава» общим весом 15 килограммов.

Кто перевозил этот тайный груз — неизвестно. Однако известно, что на «черном» рынке орден Отечественной войны стоит 70 долларов США, Красной звезды — 25.

В Воронеже, не так давно отметившем годовщину освобождения от фашистов, цены на советские ордена и медали колеблются от 10 до 100 долларов, а солдатский железный крест третьего рейха стоит 15 долларов. Поскольку коллекционеры уже обзавелись наборами воинских наград, сейчас в городах нашей боевой славы, как сообщает газета «Воронежский курьер», идет в основном обмен орденов Красной Армии на фашистские и наоборот. Обменный курс таков: за орден Славы дают фашистский золотой крест.

В начале марта 1997 г. в петербургском городском суде завершился процесс по делу о кражах рисунков Павла Филонова и Константина Маковского из Государственного Русского музея. Организатор преступления, трижды судимый Моисей Поташинский получил 8 лет лишения свободы. Бывшему хранителю отдела рисунка Русского музея Татьяне Кароль, которая ему помогала, дали 6 лет условно.

В 1992 году к руководству Русского музея обратился представитель немецкой компании «Люфтганза» коллекционер Николас Ильин. Он заявил, что у него есть информация о кражах из запасников музея подлинных работ и замене их копиями. Тогда же Ильин передал музею два рисунка — «Мужчина и женщина» Филонова и «Камердинер за чайным столиком» Маковского, стоимость которых составляет около 30 тысяч долларов.

В музее за два дня проверили несколько тысяч рисунков. Экспертиза установила, что один из них — «Лесник с ружьем» Маковского — подделан. Впоследствии выяснилось, что был подделан и рисунок Филонова «Две женщины и всадники» (сначала специалисты признали его подлинником).

Следствие проводили сотрудники ФСБ. Они установили, что рисунки выносила младший научный сотрудник, хранительница фонда Маковского Татьяна Кароль. Она передавала их 61-летнему контрабандисту Моисею Поташинскому.

На допросах Кароль рассказала, что познакомилась с Поташинским в 1990 году. Он предложил ей вынести несколько рисунков Маковского для копирования. Кароль согласилась. Сначала она выносила только Маковского, а затем и Филонова. По заказу Поташинского рисунки копировала профессиональная художница. Ее имя не разглашается и к уголовной ответственности она не привлечена. В музей возвращались подделки, а оригиналы Поташинский продавал своему московскому партнеру..