Я не могла открыть глаза, но папа держал меня за руку, гладя пальцы.

Бип-бип-бип. Бип.

— Нет, вот увидите. Она выйдет из нее. Выйдет. У нее же неукротимый…

— Дух Лэйхи, — слабо закончила я.

— О, Боже мой! Видите! Видите!

Звуковой сигнал резко ускорился на сердечном мониторе. Самая прекрасная машина в мире.

Я подняла брови, чтобы помочь векам открыться. Это сработало. Вроде как. Как только я справилась с суперклеем, склеивающим их, меня встретило изобилие размытых цветов. Цветы, растения и воздушные шары заставляли каждый сантиметр комнаты. Но ничего не могло затмить сияющее лицо папы. Он что-то бормотал с неудержимой радостью.

Он сжимал мою руку до боли, но я не жаловалась. Я бы сжала его так же сильно, если бы были силы. Мои слезы бежали непрерывным потоком.

Он обнимал меня. И целовал. Кричал «Джемма!», и когда моя мама не появилась, он побежал к двери и почти свалился с ног и стащил меня с кровати, потому что забыл отпустить мою руку. Я засмеялась, когда он не решался отойти и отпустить мою руку, громче крича:

— Джемма! Джемма! — Он сказал медсестре и всем, кто столпился у двери: — Приведите ее мать! — после еще одного безумного «Джемма!» он снова начал душить меня. Я надеялась, что никогда не перестанет.

Глория стояла у изножья моей постели, улыбаясь, ее глаза слезились.

— Спасибо, — сказала я вслух.

Я знала, что в теперешнем состоянии папа не подумает ничего странного. Мама протолкнулась через толпу с несколькими не очень цензурными словами, нескольких людей опрокинула на пол и рухнула на меня, что-то бормоча и всхлипывая.

— Забудь об этом, — Глория подмигнула и вылетела через потолок.

Новая драка в дверях. Возвышаясь над всеми, Блэйк отбивался от толпы, Эйдан и Тристан следовали за ним.

Забыть? Если бы я только могла.

Возня привела мне на кухню, где я проглотила две таблетки обезболивающего без воды. Моя семья была на ранчо Блэйка, на барбекю и танцах хойдаун вместе с Чародеями и их семьями, которые настояли на помощи — присмотреть за детьми, приготовить еды и так далее, что позволило маме с папой проводить двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю в больнице. И в последнюю минуту я притворилась уставшей и не пошла на вечеринку. Одно очко в пользу инвалидности.

Я провела три дня в коме. Никто не знал почему. Тристан с Логаном притащили медсестру, когда я отключилась. Ни одного упоминания о Матиасе.

Я продолжала изображать ничего не подозревающую. Как я могла объяснить? Тристан магическим образом отослал мой разум, мою душу или что там еще в какое-то альтернативное измерение, где меня почти съели заживо, но меня чудом спасла моя ярковолосая, поющая попсу голосом сопрано ангел-хранитель? И тогда мне одна дорога — в психушку.

Так что, они предположили, что это было как-то связано с взрывом. Каждый анализ, известный медицине, ничего не показывал. Никаких повреждений головного мозга — никаких, кроме моих обычных, заметил Люциан. Все заинтересованные были в восторге, когда я проснулась от вечного сна и за каждым моим движением наблюдали.

Мои родители запретили посетителей, и даже отказали мистеру и миссис Ишида, которые хотели лично выразить бесконечную благодарность за спасение жизни их дочери. Вместо этого они купили все в мамином магазине. Подчистую. В буквальном смысле. Моя комната и больничная палата теперь превратились в дендрарий.

Дома мама с папой положили надувной матрас в моей комнате, планируя меняться по сменам и быть со мной. На самом деле, каждое утро я просыпалась, и они все там были — Орон пускал слюни папе на грудь, Луна и Люциан завернутые в одеяла на полу, а Селена у меня под боком. Не учитывая еще и Хельсинга у моих ног. И в течение дня мое окружение было не слишком-то разнообразным.

Хоть я и ценила семейный кокон Лэйхи, с другой стороны, было полезно побыть одной. Прошло чуть больше недели с взрыва, а я все еще не понимала, как произошла моя маленькая прогулочка в Мир Ожидания, я лишь знала, что за это в ответе Чародеи. В частности, Тристан. Встретиться с ними? Не очень-то хотелось бы.

Я открыла холодильник. Пусто. Шкафчики? Прямо как у Матушки Хабборд. Признаюсь, я капризничала и была раздражена. Обезболивающее начинало работать не сразу, и моя левая рука все еще болела в том месте, где та… штука вгрызлась в нее. Заживало не сразу, даже с моими сверхъестественными способностями.

Я проверила морозилку. Бинго.

Сидя на стуле с ложкой и квадратным контейнером, я баловала себя. Ну, пыталась. Я несколько раз с трудом отковырнула мороженного, в настоящее время каменного, и отставила его в сторону. Из сверкающей расписной стеклянной вазы для фруктов я взяла зеленое яблоко, чтобы устоять перед будущим нападением на мороженное, и порезала его ножом на кусочки. Я медленно жевала, хрустящие кусочки разбрызгивали великолепный кисло-сладкий вкус на моем языке.

Легкий ветерок через прозрачную дверь донес до меня пьянящий аромат цветущих бутонов. Солнце светило на дворе, подчеркивая яркие цвета плодов стараний маминого добросовестного садоводства. Голубая сойка нырнула в фонтан. Не пейзаж, а идиллия из какого-то сборника рассказов, пока боковым зрением я не заметила темные фигуры.

Страх охватил меня — холодный, густой, плотный. Зрение закружилось в психоделическом калейдоскопе.

Следующее, что я помнила — это как Чародеи заполонили мою кухню, а единственный звук — протяжный, утихающий звон. Остальные парни глазели на Матиаса, который смотрел вправо от себя, кровь приливала к его щекам. В дюйме от его лица кончик ножа вонзился в дверную раму, ручка все еще пошатывалась после удара.

Я посмотрела на свою ладонь. Ладонь, на конце протянутой руки. Она была пуста, но момент назад я держала тот самый нож. Я не помнила, как бросаю его.

Все головы повернулись разом. Все глаза — ко мне. Все — ошеломленные.

— Дааа лаааадно, — Блэйк нарушил тишину, улыбка расползалась на его лице. — Офигеть, детка.

Матиас выхватил ручку ножа. Раздался вой. Вспышка серого, и Хельсинг выпрыгнул из ниоткуда, вонзаясь когтями и зубами в плечо Австралийца. Нож полетел на пол. Матиас замахнулся кулаком, но Хельсинг уже спрыгнул на табурет, рыча на Австралийца и размахивая хвостом.

Блэйк усмехнулся и, осторожно взглянув на Хельсинга, наклонился за ножом.

— Если тронешь моего кота…

— Мы пришли с миром, детка.

Матиас сжал челюсть и стер капельки крови после нападения Хельсинга. Темные кудри упали ему на лоб, когда он поднял взгляд. Оникс закружился в водовороте и поглотил его ртутные глаза. В комнате потемнело.

Я ткнула в него дрожащим пальцем.

— Хватит.

Эйдан схватил мистера Австралию за бицепс.

— Помни, Матиас. Кома.

Боль отразилась на прекрасных чертах Матиаса, на мгновение он стал казаться юным и уязвимым. Он отмахнулся от Эйдана.

— Словно я могу забыть, — сказал он подчеркнуто. Чернота исчезла. Глаза, которые он поднял на меня, были серебристо-голубыми и грустными. — Никто не тронет тебя.

— Она видит, как меняются твои глаза, — прошептал Джейдан. — Невероятно.

— Это не нормально, — сказал Логан.

— Да, точно, — Словно тот факт, что их глаза меняли свой цвет, и те жуткие вещи, что они делали в эти моменты, были нормальными. — Уходите. Сейчас же, — я попятилась, врезалась в шкаф, протянула руку за новым оружием и в итоге стала размахивать игрушечным поездом Орона по имени Томас. Он пискнул в моей дрожащей руке, и это отняло у меня пару очков запугивания.

Блэйк поднял нож.

— Хорошая попытка, но, кажется, ты хорошо дала себя понять, размахивая вот этой штучкой, как ниндзя, — Блэйк изобразил несколько приемов карате. — Очень впечатляюще для такой маленькой девочки. Как ты это сделала?

Джейдан заговорил ровным голосом:

— Аврора, тебе нужно перестать так часто дышать.