И мое сердце ушло в пятки.

Эйдан расслабленно прислонился двери.

— В чем ты хочешь исповедаться? — сказал он тихо. — В последнем взломе и проникновении?

— Скорее, в своем желании убить это трепло — Блэйка.

Уголок его рта приподнялся.

— Да, мы все через это прошли. Секреты — не его сильная сторона. Давай. Мама ищет тебя.

Он протянул мне руку, которую я приняла. Но как только он вытащил меня, мужской голос прогремел в церкви:

— Да, это потенциальная катастрофа!

Блэйк снова появился из-за угла и начал размахивать руками.

Эйдан запихнул меня назад и закрыл дверь.

Исповедальни не известны своей вместительностью. Крошечное пространство заставило нас с Эйданом прижаться друг к другу до неприличия близко. Он был сосредоточен на активности снаружи, а я была слишком занята тем, что рассматривала, как поднимается и опадает его грудь под футболкой, его широкие плечи, копну шелковистых волос, ресницы, обрамляющие темные глаза, которые — о, боже мой — только что заметили, как я пялюсь.

Я сердито посмотрела на него, чтобы скрыть свое смущение.

— Что ты делаешь?

— А ты что делаешь?

— Почему ты прячешься?

— Ты первая начала.

Он повернул голову, чтобы прислушаться к тому, что творится снаружи. Я изо всех сил старалась не обращать внимания на прекрасную линию его подбородка и тонкий запах сандалового дерева. Голос мужчины прямо за дверью привел меня в чувство.

— Уверен? Кажется, я что-то слышал.

— Не-а, тут ни души, — сказал Блэйк. — Понял? Ни души. Мы же в церкви.

Мужчина что-то пробормотал, а потом сказал:

— Насчет вчерашнего. Я слышал, что девочка Лэйхи была замешана.

— Попала под перекрестный огонь, — сказал Тристан. — Это совпадение.

— Прекрасно, — сказал мужчина. — Окружите кампус. Но держитесь от нее подальше, — я поймала взгляд Эйдана. Он осторожно пожал плечами. — И оставайтесь в стороне от ее семейки. Особенно ты, Тристан.

— Что особенного в семье Лэйхи? — спросил Джейдан.

Я задержала дыхание. Это мужик что-то знал?

— Конечно, нет, — быстро сказал человек. — Но контакт с внешним миром достаточно рискован, и поскольку они только переехали — на них обращают много внимания. Если что-то случится, то они вообще окажутся в эпицентре. Я разберусь с ними, если понадобится. Не говоря уже о том, что Аврора — привлекательная девушка, и из-за этого многие гормональные подростки любят совершать много ошибок. Вы можете подвергнуть опасности всю операцию. И я не хочу прибираться за вами.

Я была польщена. Меня грел комментарий про «привлекательную девушку» — господи, он что, какой-то супер-ассасин? Я почувствовала, как кровь приливает к лицу, и подпрыгнула, когда Эйдан заправил локон мне за ухо.

Он покачал головой и прошептал:

— Не о чем беспокоиться.

Конечно. А о чем именно мне не нужно беспокоиться — опасных гормонах или убийце прямо за дверью, готовом «прибраться», то есть убрать меня.

Ободряющая улыбка Эйдана не справилась со своей задачей.

— Теперь, — продолжил мужчина, — нам нужно еще кое-что обсудить перед тем, как мадам Каччиатори приедет сюда вынюхивать на следующей неделе, — их голоса затихли, когда они удалились в другую часть церкви, и я больше не могла разобрать слов.

Каччиатори. Охотник на Дивиникуса. Женщина в постоянно пополняющемся списке моих потенциальных убийц приезжала сюда. Не хорошо.

Я наклонилась ближе, пытаясь услышать разговор.

Эйдан обвил рукой мою талию и притянул ближе к себе.

— Ты дьявол в женском обличье. Знаешь, мои гормоны беззащитны против тебя. Я сейчас совершу очень глупую ошибку.

— Перестань. Я пытаюсь услышать, что они говорят.

Он уткнулся носом в мою шею.

— Какая разница?

Его слова завибрировали у меня под кожей. Это место грозило стать сауной. Мне нужен воздух. Я толкнула Эйдана в грудь. Не помогло. У него не было объемов Блэйка, но контур твердых мускулов под футболкой не давал его сдвинуть.

— Отстань.

— Ни за что, — его взгляд опустился вниз. — Теперь здесь нет Джейдана, чтобы принять на себя удар.

— Очень смешно, — я начала извиваться в кольце его рук, но перестала, когда поймала его взгляд — озорной, одна бровь изогнута, игривая улыбка на его губах.

— Хоть мне и нравится, куда все это ведет, но давай подождем, пока они уйдут.

Я нахмурилась.

— Что? Оу, — кровь стремительно прилила к моим щекам. Из-за моих движений мы только сблизились, и это значительно повысило шансы на физическую близость.

Я отвела взгляд от его глаз.

— Я не знаю, о чем ты.

— Твой румянец говорит об обратном.

— Просто… здесь просто жарко.

Его улыбка стала шире.

— О да, здесь жарко.

— Ой, заткнись, — в ужасе я оттолкнула его, и на этот раз он поддался. Теперь между нами была полоска воздуха, но его тлеющий взгляд пронизывал меня этими страстными, проницательными глазами. Мое сердце забилось быстрее не только от страха. Тепло поползло по шее, но я заставила себя встретиться с ним взглядом.

— Я закричу, — шепот помог скрыть дрожь в голосе.

— Тогда я найду способ превратить крик в стон, — его губы обещающе зависли около моих. — Есть идеи?

О, еще бы. Я определенно была в правильном месте, чтобы исповедаться во всех похотливых мыслях, которые крутятся в моей голове страстным, влажным клубком. У меня было несколько свиданий и один-два поцелуя в свое время, но никогда — настоящего парня. А парни никогда на меня так не действовали. Нужно взять себя в руки.

А так же свои чувства, а не сосредотачиваться на жеребце, стоящем на расстоянии поцелуя. Снова.

— Кто там был? — прошептала я, к своему облегчению. Я немного боялась, что мое подсознание возьмет контроль и я выпалю что-то типа «Поцелуй меня, придурок!».

— Отец Бэнкрофт.

— Мы прячемся от священника? — связанного с демонами, торгующего наркотиками, и временами ассасина-священника. Но все же.

— Кто сказал, что мы прячемся? — я заметила ленивую улыбку Эйдана, когда он опустил голову. Теплые губы задели мой висок и опустились вниз, щекоча мочку моего уха. Его соблазнительный голос проник мне в ухо и распространился по всем нервным окончаниям, которые у меня были. А о существовании некоторых я вообще не знала. Мое дыхание дрогнуло. — Может, я просто хотел побыть с тобой наедине.

— Остановись, — хриплый гнев в моем голове был настоящим, но я не уверена, на кого он направлен — на Эйдана или на всепоглощающую реакцию моего тела на его прикосновение.

Он поднял голову. Невинность в его взгляде плохо скрывала насмешку за чувственной улыбкой. Он тихо сказал заманчивым голосом:

— Зачем так стесняться? У нас уже был первый поцелуй.

Дерьмо. Не думай о поцелуе, не думай о поцелуе, не думай о…

— И последний, — выдавила я.

— Зачем лишать себя удовольствия?

Я надеялась, что на моем лице отразилось достаточно отвращения.

— Он не принес мне никакого удовольствия, — добавьте ложь к моему растущему списку грехов, в которых нужно исповедаться.

Он скептически изогнул бровь.

— Уверена?

— Да, — сказала я, впечатленная уровнем презрения в своем голосе. — Я уверена.

— Тогда я должен тебе еще один.

Мой разум чуть не выбило из равновесия.

— Что?

— Еще один поцелуй. Который доставит тебе удовольствие. Это будет честно, — он пожал плечами. — Ты застала меня врасплох, меня много что отвлекало, и по правде говоря, я не очень-то и старался, но на этот раз, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, — я уделю тебе достаточно внимания.

— О, нет, нет, нет.

Я откинула голову назад, насколько позволяло пространство, и врезалась лбом в его лоб. В ограниченном пространстве обе наши головы снова ударились о стены, а потом отскочили и еще раз врезались друг в друга.

Когда я видела, как это делают в фильмах, больно всегда было только тому, кого бьют. Так почему же, если я била, то именно я видела звезды и изо всех сил пыталась остаться в сознании? Вся моя голова взорвалась шипящей болью, словно она была Тихоокеанским огненным кольцом и все вулканы решили взорваться одновременно.