«Я пришел к тебе с приветом…» Я пришел к тебе с приветом, Рассказать, что солнце встало, Что оно горячим светом По листам затрепетало; Рассказать, что лес проснулся, Весь проснулся, веткой каждой, Каждой птицей встрепенулся И весенней полон жаждой; Рассказать, что с той же страстью, Как вчера, пришел я снова, Что душа все так же счастью И тебе служить готова; Рассказать, что отовсюду На меня весельем веет, Что не знаю сам, что буду Петь, – но только песня зреет. <1843> «Я долго стоял неподвижно…» Я долго стоял неподвижно, В далекие звезды вглядясь, — Меж теми звездами и мною Какая-то связь родилась. Я думал… не помню, что думал; Я слушал таинственный хор, И звезды тихонько дрожали, И звезды люблю я с тех пор… <1843> «Облаком волнистым…» Облаком волнистым Пыль встает вдали; Конный или пеший — Не видать в пыли! Вижу: кто-то скачет На лихом коне. Друг мой, друг далекий, Вспомни обо мне! <1843> Узник Густая крапива Шумит под окном, Зеленая ива Повисла шатром; Веселые лодки В дали голубой; Железо решетки Визжит под пилой. Бывалое горе Уснуло в груди. Свобода и море Горят впереди. Прибавилось духа, Затихла тоска, И слушает ухо, И пилит рука. <1843> «Я говорил при расставаньи…» Я говорил при расставаньи: «В далеком и чужом краю Я сохраню в воспоминаньи Святую молодость твою». Я отгадал душой небрежной Мою судьбу – и предо мной Твой образ юный, образ нежный, С своей младенческой красой. И не забыть мне лип старинных В саду приветливом твоем, Твоих ресниц, и взоров длинных, И глаз, играющих огнем. Август 1844, Франкфурт-на-Майне Серенада
Тихо вечер догорает, Горы золотя; Знойный воздух холодает, — Спи, мое дитя. Соловьи давно запели, Сумрак возвестя; Струны робко зазвенели, — Спи, мое дитя. Смотрят ангельские очи. Трепетно светя; Так легко дыханье ночи, — Спи, мое дитя. <1844> «О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной…» О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной, Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный, Перстам послушную волос густую прядь Из мыслей изгонять и снова призывать; Дыша порывисто, один, никем не зримый, Досады и стыда румянами палимый, Искать хотя одной загадочной черты В словах, которые произносила ты; Шептать и поправлять былые выраженья Речей моих с тобой, исполненных смущенья, И в опьянении, наперекор уму, Заветным именем будить ночную тьму. <1844> «Уж верба вся пушистая…» Уж верба вся пушистая Раскинулась кругом; Опять весна душистая Повеяла крылом. Станицей тучки носятся, Теплом озарены, И в душу снова просятся Пленительные сны. Везде разнообразною Картиной занят взгляд, Шумит толпою праздною Народ, чему-то рад… Какой-то тайной жаждою Мечта распалена — И над душою каждою Проносится весна. <1844> «Недвижные очи, безумные очи…» Недвижные очи, безумные очи, Зачем вы средь дня и в часы полуночи Так жадно вперяетесь вдаль? Ужели вы в том потонули минувшем, Давно и мгновенно пред вами мелькнувшем, Которого сердцу так жаль? Не высмотреть вам, чего нет и что было, Что сердце, тоскуя, в себе схоронило На самое темное дно; Не вам допросить у случайности жадной, Куда она скрыла рукой беспощадной, Что было так щедро дано! <1846> «Я плакал во сне; мне приснилось…» Я плакал во сне; мне приснилось, Что друг мой во гробе лежит, — И я проснулся – и долго Катилися слезы с ланит. Я плакал во сне; мне приснилось, Что ты расстаешься со мной, — И я проснулся – и долго Катилися слезы рекой. Я плакал во сне; мне приснилось, Что ты меня любишь опять, — И я проснулся – и долго Не в силах я слез был унять. <1847> |
