— Я никогда не просила об этом, Джексон. Я могла просто оставаться Мэдди Монтгомери, официанткой в закусочной. Я никогда не знала, кто я. Ты помог мне узнать это. Ты помогал, пока я не поверила в саму себя. И тогда, в процессе, я узнала о вещах, о которых никогда не знала, как о хороших, так и о плохих. Это правда, я нашла своего внутреннего Ангела. Но кое-кто важный для меня однажды сказал, что сила героя не в его оружии или способностях, а в идее. Идея правоты, торжествующей не смотря ни на что. Он также сказал, что в защиту этой идеи, она подвергается себя смертельной опасности. После того, что произошло два дня назад, я знаю сейчас более, чем когда-либо, что эта идея есть и всегда будет. Я всегда буду больше человеком, нежели Ангелом. Я всегда буду полу-человеком, полу-Ангелом. Ангелы никогда в полой мере не примут меня в твоем мире. Ты знаешь это так же, как и я. Я никогда не смогу предать моего дядю Кевина или Гвен или память моей матери, — сказала Мэдди, слезы навернулись на ее глазах, — Я люблю тебя, Джекс, но ты должен понять — я выбираю смертных.

Лицо Джекса изменилось незаметно, когда слова Мэдди достигли его ушей. На мгновение он закрыл глаза, медленно, как будто принимая физический удар.

Тишина повисла смертельно ядовитой змеей в пространстве между ними.

Осторожно, сознательно, веки Джексона открылись. Было что-то недавно умершее и опасно в тех голубых глазах. Его сильные руки сжались в кулаки.

— Это из-за него, не так ли? — сказал Джекс. Его голос сочился болью и обидой.

— Джекс, ты не понимаешь. Речь не о Томе…

— Я понимаю, довольно ясно, Мэдди, — он прикрикнул на нее. — Ты сделала свой выбор.

Мэдди почувствовала, как ее тело пульсировало с грустью, когда она взглянула на фигуру рядом с ней, его ноздри раздувались.

— Что-то случилось с тобой за последние несколько месяцев, Джекс. Ты никогда не был таким… упертым.

— Кое-что случилось со мной Мэдди, помнишь? — выплюнул Джекс язвительно.

— Мне очень жаль, — сказала Мэдди, сопротивляясь подавляющей эмоция, которая просто хотела, чтобы она сломалась, упала на колени, просила Джекса простить ее. — Прости за… все.

Джекс не ответил. К настоящему времени солнце полностью поднялось над рваными вершинами холмов, купая весь Город Ангелов в золотом утреннем свете. Здания вспыхнули на солнце. Джексон бросил один последний взгляд на Бессмертный Город прежде, чем пойти к его машине. Мэдди стояла столбом на месте.

Джекс остановился перед тем как открыть дверь машины и повернулся к Мэдди.

— Ты хочешь знать, почему это по-другому? — спросил Джексон.

— Почему что по-другому?

— Ты спросила меня в закусочной. Наше несанкционированное спасение. Разница между тем, когда я спас тебя, и когда ты спасла девушку. В чем отличие?

— Я не знаю, Джекс.

Джексон глаза не моргали, когда он смотрел на Мэдди.

— Это было по-другому, потому что я любил тебя, — сказал Джекс.

Дверца машина закрылась с полым глухим стуком, когда Джекс сел в автомобиль. Рыча, спортивный автомобиль уехал, прокладывая свой путь вниз по Маллхоланд, подбросив пыль и гравий высоко в воздух, когда Джексон исчез.

Неоновая вывеска "Закусочная у Кевина" была отключена, а на плакате в окне было написано "ЗАКРЫТО". Сегодня закусочная не открылась. Как и ровная регистрирующая толпа папарацци и фургонов новостей через улицу, Мэдди сунула ключ в стальной замок и открыла стеклянную дверь. Звонок зазвенел. Мэдди вошла в ресторан.

Том встал и обнял ее. Когда их тела коснулись в течение сладостно-горького, болезненного момента, она просто хотела плакать. Она думала об Ангеле, и что она сделала ему.

Кевин встал из кабинки, где он и пилот сидели за двумя дымящимися кружками кофе, ожидая его племянницу.

— Это… это сделано, — сказала Мэдди, уткнувшись лицом в плечо Тома.

— Ты правильно сделала, Мэдди, — сказал Том, опуская глаза к ней с нежной заботой. — Ты все сделала правильно.

Шаги Джексона отражались в большом зале, когда почти прозрачная молодая женщина в золотом одеянии вела молодого Ангела в комнату. Совет Двенадцати встал со своих мест, когда он вошел. Его отчим, Марк, уже был там.

— Джекс, — сказал Марк, обнимая пасынка.

Лицо Джексона оставалось странно нейтральным.

Огромные экраны, установленные на передних стенах часовни, показывали непрерывное освещение противостояния между американским правительством и Ангелами, показывая военных и полицейских, готовящихся занять офисы NAS в Городе Ангелов и стране. Проблема была в том, что они понятия не имели, где находился Совет.

— Мы слышали хорошие новости о твоих крыльях, юный Годспид, — сказал Ури в его золотой одежде, кивая. — У нас была только надежда на эту новую технологию. И теперь она пришла как раз вовремя.

Габриэль вышел вперед, его прекрасные, нестареющие черты смотрели на Джексона.

— И так, ты уверен? — спросил Габриэль. — Это будет величайшее служение нам и твоим друзьям-Ангелам. Акт истинного героя, подобающий твоему отцу.

Джексон кивнул.

Образ Мэдди, положившей голову на плечо Тома, вспыхнул снова в его уме. Она делала это для него. Для Тома. Она оставила Джексона ради человеческого пилота. Ум Джекса стал темным и смертельным, пульсируя быстрым гневом и болью всякий раз, когда он думал об этом. Он покачал немного головой, чтобы избавиться от чувств.

Агент ADC, стоящий стороне, вручил Джексону сначала одну часть брони. Джекс надевал каждую секцию сознательно холодно. Проверяя каждый сустав, чтобы все швы были правильно выровнены.

Когда он закончил, Джексон отстранился и посмотрел на себя в зеркале во весь рост. Его широкие плечи были резко выражены, его мышцы были определены контурами гладкого панциря. Он выглядел грозно. Он был одет в гладкую, черную, современную броню Боевого Ангела.

— Вам подходит идеально, — сказал агент.

Джекс посмотрел на Габриэля и Совет. Капелька пота появилась на лбу. Он забеспокоился на мгновенье, мышцы на шее напряглись. Концентрируюсь.

Внезапно, острые как бритва, новые крылья Джексона раскрылись из-под боевой брони, на полные три метра, с огромным свистом. Они были больше, чем когда-либо. Известные крылья пылали синими, но на сей раз, они были построены частично с титаном, и золотые нити схем бежали и пылали повсюду.

Частично Ангел, частично роботизированная схема была видна только под странной, прозрачной кожей. Он становился все ярче и ярче с каждым его вздохом. Горячие на ощупь крылья изобиловали силой, их металл дымился. Они были ошеломляющими, совершенно пугающими.

— Твое Ангельское совершенство было запятнано и сломано, — сказал Габриэль, восхищаясь крыльями. — А теперь ты можешь отличаться с этими крыльями на спине. Не полностью Ангел. Но они могли бы сделать тебя лучше, чем усовершенствовать, сын мой.

Джексон повернулся к Габриэлю, холодный гнев звучал в его голосе.

— Все мы должны приносить жертвы. Как один из Годспидов, я теперь готов принести свою. Мы должны победить. Других вариантов нет. Они заберут наш образ жизни, если им дадут шанс. Мы не можем позволить им делать этого.

Рядом с Джексоном Марк медленно кивнул. Понимающе.

— Это верно. Все мы должны бороться за то, что мы хотим сохранить.

Шокирующие голубые глаза Джексона были далеко, огорченные.

— Я сделаю это. Я поведу нас против людей.

Было темно и холодно в конкретной яме, известной как Река Города Ангелов. То, что когда-то было фактической рекой, теперь было не чем иным как грязной цементной сточной канавой, пробегающая под растянутым Город Ангелов. Тяжелый туман висел в воздухе, образуя призрачные ореолы вокруг фонарей, которые подсвечивали покрытые надписями стены на берегу реки. Рои насекомых кружились вокруг огней бессонной ночью.

Сегодня вечером, как большую часть года, река была почти полностью суха, заставляя звук шагов Детектива Сильвестра и Сержанта Гарсии отзываться эхом в устрашающей пустоте, когда они карабкались вниз по мягко скошенному бетону. Вдвоем они тщательно пробились вниз по бетонному ущелью. Подошва обуви Сильвестра поскользнулась, когда он спустился к основанию, но он ухватился за выцветшее и искалеченное Колесо Обозрения.