— Надеюсь, ты не долго ждал, — сказал он.

— Не слишком долго, детектив, — сказал Джекс. — Я мог взять твой номер у отчима, но… я не хотел, чтобы он знал об этом визите.

Детектив открыл дверь в свою квартиру и пошарил в темноте в поисках выключателя.

— Пожалуйста, проходи и присаживайся.

Джекс вошел в скромную квартиру и оглядел стены, которые дали ему и Мэдди убежище почти год назад, после того, как Сильвестр спас их от демона в школе. Он опустился на диван, держа в руках небольшой конверт.

Сильвестр положил ключи и тайскую еду на столик. Притащил стул из кухни и сел.

— Что я могу для тебя сделать, Джексон? — спросил детектив.

Джекс предложил ему небольшой конверт из толстой бумаги, положив его на журнальный столик.

— Внутри zip-архив и DVD. На диске находятся все заявления полученные следственным Комитетом Ангелов, а на DVD — видео наблюдение снаружи Администрации Ангелов в вечер взрыва.

Сильвестр выпрямился.

— Я думал, Ангелы сказали, что нет уцелевших видеозаписей?

Джекс посмотрел на него.

— Спасибо, Джексон, — сказал Сильвестр. Он открыл конверт и осмотрел черную флэшку. — Но почему ты это делаешь?

— Потому что, после того, что ты сделал для меня и Мэдди в прошлом году, я доверяю тебе. И я думаю, что неважно, кто решит эту проблему. Пока ее можно решить. Я не уверен, есть ли что-нибудь, что ты можешь использовать.

Но ты сможешь увидеть то, что не увидели мы. — Он глубоко вздохнул. — Как я уже говорил, мой отчим не знает, что я здесь. Я взял достаточно информации из его ноутбука. Он думает, что для меня хорошо иметь… хобби, я думаю. — Голос Джекса стал горек на мгновение. — Так как я не могу никого защитить прямо сейчас. Но он видит это, как просто хобби. Он не понимает, что я ищу цель. Или что-то в этом роде.

Сильвестр молча кивнул, его уважение к молодому Ангелу росло.

— Я даже не представляю себе, что это такое. Но я не в состоянии спасать, еще не могу летать, я чувствую себя таким беспомощным… бесполезным, я думаю. Как человек, который не должен там быть. Теперь я только в тягость. — Глаза Джексона становились мрачными и задумчивыми.

— Я уверен, что это не правда, Джексон, — сказал Сильвестр.

Джексон ничего не ответил. Он оглядел квартиру. Вырезки из газет. Карту. Кучу книг в гостиной. Одержимость Сильвестра.

— Детектив… — Джекс медленно начал. Он жестом показал вокруг. — Почему ты делаешь это?

Лицо детектива было серьезным. Почти изможденным.

— Марк кое-что упоминал о твоем прошлом, когда мы виделись в прошлый раз. Это было, когда ты был Ангелом? Я знаю, ты говорил мне в прошлом году, что самовольно спас, и потерял свои крылья. И я знаю, — гримаса боли прошла по лицу Джексона — что ты чувствуешь, когда не можешь летать. Но что случилось? Слухи и дискредитация, и потеря крыльев. Что на самом деле произошло?

Сильвестр испустил вздох. Вытащив очки, он протер их белой рубашкой, которую надел под измятую и спортивную куртку.

— Это кажется таким далеким теперь, — сказал Сильвестр. — Хотя я думаю об этом каждый день. Мне трудно говорить об этом.

Джекс посмотрел на детектива.

— Может быть, это поможет сделать что-то хорошее.

— Возможно. — Детектив пошел на кухню и вернулся со стаканом виски. — Я был Хранителем. В то же самое время твой настоящий отец и отчим, оба также становились Хранителями. Это было прекрасное время для Ангелов. Каждый год все больше политиков входило в Защиту, и NAS почти не управляли этим, как теперь. Не так корпоративно. Это был Золотой Век для Ангелов в Америке, по моему мнению.

— Я жил в доме на Лорел Каньон. Не совсем доме, скорее особняке.

Джекс невольно поднял бровь, когда он оглядел нынешнюю скромную квартиру детектива.

— Да, я тоже когда-то жил, подобно Ангелам, Джекс, — сказал Сильвестр. — Мои бонусы с каждым годом становились все больше и больше. Я был молод, всего двадцать два, двадцать три. Я любил Ангельскую жизнь, и она любила меня. У меня была девушка, я был влюблен. Сильвия. Она должна была пройти Инициацию.

Я не очень-то общался с людьми. Я вообще застрял на Ангелах и Ангельских событиях. Так же, как мой отец, и как его отец учил его. Но тогда ребенок изменил мою жизнь. Ей было одиннадцать, может, двенадцать. Это было, когда я был еще новичком-Хранителем. Она была дочерью моей экономки. Ее отец оставил семью, переехал в Техас, когда она была еще ребенком. Она и ее мать жили в гостевом домике в моем поместье.

— Пенелопа… так ее звали… мы иногда играли в шахматы. Она выигрывала половину времени, и я не поддавался ей. Она была умная. И она заставляла меня смеяться. У меня никогда не было никаких братьев и сестер и было… весело… когда малышка смеялась рядом. Я и сам был почти ребенком, честно говоря. Я часто помогал ей делать уроки. Спустя некоторое время, я начал думать о ней как о члене моей семьи. И что-то в той девочке заставило меня задуматься, только чуть-чуть, о той эгоистичной Ангельской жизни, которой я жил.

Сильвестр остановился, чтобы сделать глоток виски. Он посмотрел на его искаженное, янтарное отражение в дне бокала до начала следующей части.

— Это был прекрасный день. Самый прекрасный день, который ты мог пожелать в Городе Ангелов. Особенно в те дни, когда загрязнение было гораздо хуже.

— Пенелопа и ее мать, Мария, должны были поехать к родственникам в Восточный Лос-Анджелес. Они настояли на том, что поедут на автобусе, даже при том, что я предложил отвести их. Я думаю, что Мария была бы смущена, что я увижу, где их семья жила. — Сильвестр покачал головой. — Это — то, что Ангелы вызывают у других людей.

— Что случилось? — спросил Джекс.

— Водитель автобуса был на автостраде, когда у нее случилась диабетическая кома. На шестидесяти милях в час автобус полетел к переходу, по которому они шли.

— У меня было видение. Смерть Пенелопы и ее матери. Это было жестоко, выжгло мой разум. Я увидел ее частоту мгновенно. Она умирала под сокрушительной тяжестью автобуса, когда он опрокинулся на эстакаду и дорогу. Она была, конечно, не под Защитой. Мария могла работать и спасать в течение тридцати лет и ни разу не позволила влезть в политику Защиты. Теперь я знаю, вот почему мой отец не хотел, чтобы я общался с людьми. Не потому, что он был снобом.

— Прежде, чем я понял то, что я делаю, мои крылья открылись. Я вырвался через окно дома и полетел к скоростному автобусу на автостраде. Я был там, Джексон. Я успел вовремя. В тумане, я был рядом с автобусом, готовый спасти, когда автобус рухнул на бетон, как папье-маше, и полетел прямо вниз по улице.

— Но я… — голос Сильвестра прервался на мгновение под тяжестью эмоций. — Я заколебался. Всего на мгновение.

Джексон вздрогнул.

— Я думал о последствиях. О несанкционированном спасении. Потери крыльев. Я колебался. Вместо… вместо того, чтобы просто спасти ее. Я думал о ничтожном себе. Вместо того, чтобы думать о красивой девушке. Это было только мгновение. Но этого было достаточно.

— Автобус начал рушиться от удара об асфальт и сложился, как аккордеон. Я рванул и воспользовался временем, чтобы заморозить аварию. Это взяло все, что было во мне. Куски бетона повисли в воздухе, огромные искры летели из-под смятого автобуса на улице, застывшие в пространстве.

Испуг застыл на лицах тех, кто стоял на улице. Я все еще помню это, ясно, как вчера. Я ворвался через автобусное окно и нашел Пенелопу и ее мать. Они застыли. Ее волосы плавали за спиной. Шрапнель и сумки, и очки, и кровь плыли там, также. Все застыло как на фотографии. И было уже слишком поздно. Нижняя половина Пенелопы была уже раздавлена.

Но у нее был странно спокойный взгляд на лице. Я просто смотрел вниз на ее ноги и нижнюю часть туловища, искореженную металлом, и я начал плакать. Автобус слегка начал двигаться, моя хватка времени начала уменьшаться. Я разорвал металл, нагнулся и вытащил Пенелопу и ее мать из обломков, когда автобус полностью разбился и упал.