— Нет. Но... 

— Где ты такое видела? 

— В моей лаборатории. 

— Это человеческий укус. Откуда в нем может взяться слюна оборотня? 

— Ниоткуда. 

— Объясни. Только медленно. Для тех, у кого нет докторской степени. 

— Когда человека кусают, химия его организма меняется. Даже находясь в человеческом облике, он все равно другой. 

Ник пристально посмотрел на меня, и по тому, как сжались его губы, я поняла — он уже знает, что я собираюсь сказать. 

— Этот образец принадлежит оборотню в человеческом обличье.

— Ты можешь сказать, кому принадлежит эта слюна? — спросил Ник, указывая пальцем на микроскоп. 

— Только в том случае, если видела ее раньше и располагала записями. Но серьезно, каковы шансы на то, что здесь объявился мой подопечный? 

— Чертовски ничтожные, — согласился Ник. 

Разумеется, оборотни из подвала могли оказаться на свободе, но исчезновения начались в то время, когда они еще сидели под замком. 

— На теле доктора был след укуса? — спросила я. 

— Нет. И это наводит на мысль, что превращению в ведьмоволка сопутствует укус оборотня в человеческом обличье, — сказал Ник. — Что скажешь? 

Я посмотрела на труп, который по-прежнему лежал на полу, не исчезая. 

— Согласна.

— И мы по-прежнему не знаем, почему это происходит. 

— Нет. 

— Может быть, Лидия найдет книгу, которая все разъяснит. 

— В том числе и то, как одолеть этих тварей. 

— Было бы неплохо, да? 

— М-м-м, — промычала я, продолжая разглядывать доктора. — Думаешь, его убили из-за того, что он что-то обнаружил? 

— Если преступник хотел остаться неузнанным, почему же он не забрал улику? 

— Мы его спугнули. — Я наклонилась, вытащила из микроскопа предметное стекло и взяла со стола тетрадь с записями, попутно пояснив: — Прихвачу на всякий случай. 

— Возможно, мне следует отправить эти материалы в криминалистическую лабораторию. Это бесплатная услуга для всех правоохранительных органов США. 

— Не думаю. 

— Но... 

— Ты вообще представляешь, что может случиться, если к финансируемым из государственного бюджета ученым попадет слюна оборотня в человеческом обличье? 

— Сомневаюсь, что они это поймут. 

— Вот именно. И чего мы добьемся? 

— Ничего, — вздохнул Ник. — И вдобавок здесь повсюду будут шнырять агенты ФБР и задавать вопросы. 

— А потом их слопают оборотни, о чьем существовании они даже не подозревают. 

— Полный хаос. Я тебя понял. 

— Мы должны сами решить этот вопрос, как делали до сих пор. 

— Верно. — Ник поглядел на доктора. — Нужно, чтобы кто-то позаботился о теле. Нельзя его так оставлять. 

— Проклятье, — прошептала я. 

— В чем дело? 

Я указала рукой на доктора Уочри. 

— Непривычно как-то. 

— Смерть? 

Нет, к этому-то я как раз привыкла. 

— Стоило мне отвернуться, и приятный человек, с которым я только недавно познакомилась, убит. 

— О. — На лице Ника отразилось понимание. — Бывает. 

— Как ты с этим справляешься? 

— Задвигаю бесполезные эмоции подальше и концентрируюсь на том, что важно. 

— Важно? — Мой голос зазвенел, срываясь на крик. — Что может быть важнее убийства человека? 

— Найти убийцу и сделать так, чтобы он понес наказание. 

Весь мой праведный гнев улетучился, как воздух из лопнувшего шарика. 

— Убедил. 

— Мы справимся, — улыбнулся Ник. 

Слово «вместе» не прозвучало, но я все равно его услышала. 

— Давай найдем Бэзила, — предложила я. — Расскажем ему о смерти доктора. 

— И спросим насчет затерянных могил воинов оджибве. Я также хочу проверить список пропавших без вести. Если между ними обнаружится какая-то связь, у нас появится зацепка. 

Именно такой ход мыслей и объяснял, почему я держала Ника поблизости. 

Мой взгляд блуждал по его бицепсам под натянутой тканью футболки. И не только по бицепсам. 

Закрыв клинику на замок — нельзя, чтобы кто-то из жителей наткнулся на тело, — мы отправились в офис шерифа. 

Кабинет все еще пустовал. Ник подошел к столу и начал рыться в бумагах. 

— Эй, а тебе позволено так делать? 

— Я федерал. Мне можно все. 

— Именно такая позиция обычно и приносит вам неприятности. 

Ник пропустил колкость мимо ушей. Должна сказать, я находила его боевой настрой весьма привлекательным. Хотя в последнее время я не могла найти в Нике ни одной отталкивающей черты. 

— Ага! — Он взмахнул листком. — Список пропавших. 

Оглядевшись вокруг, Ник нашел копировальный аппарат, сделал копию документа и вернул оригинал в папку. 

— Он никогда не узнает, что здесь побывали. 

Только я открыла рот, чтобы спросить, к чему эти тайны, как дверь распахнулась. Мы с Ником обернулись, да так и застыли с приветственными улыбками на лицах, не узнав вбежавшего человека. 

Мне доводилось видеть выживальщиков в Монтане. Этот парень, вероятно, был одним из них. Борода, длинные волосы, джинсы, ботинки, фланелевая рубашка. Молодой — лет двадцати пяти, но точно не больше тридцати. И, может быть, даже хорош собой, если бы не вся эта грязь и патлы. 

— Мне нужен шериф, — объявил он. 

— Тот, который умер, или новый? — уточнил Ник. 

— Бэзил. 

— Его нет. 

— А вы кто? 

— ФБР. 

Он заметно обрадовался: 

— Я нашел тело. 

Черт! Еще одно? 

Ник схватил лист бумаги и ручку. 

— Где? 

— Около старого шоссе. На ферме Андерсона. 

Мы с Ником переглянулись. 

— Там, где нашли шерифа Стивенсона? 

— Да. Точно на том же месте. 

— Второе тело, брошенное на том же месте…. 

— Не брошенное. Там разрыли могилу. 

— Осквернители могил, — пробормотала я, стукнув себя по лбу. 

Единственным оправданием моей недогадливости служило то, что я сосредоточилась на поисках могилы воина оджибве, не имея представления о том, как она выглядит. 

— Что? — спросил Ник. 

— Поэтому-то шериф и оказался на старой ферме Андерсона. Он получил сообщение об очередном вандализме. — Я повернулась к пришельцу с гор: — Но мы не видели разрытой могилы. 

— Теперь она есть. На земле отпечатки лап — я бы сказал, собачьих. 

Возможно. Но как-то сомнительно. 

— Похоже, они не смогли удержаться, — продолжил он. — Труп совсем свежий. 

В комнате повисла тишина. 

— Вы хотели сказать «скелет»? — уточнил Ник. 

— Нет. Именно труп. Ему максимум две недели. 

— Можете предположить причину смерти? — спросил Ник. 

— Думаю, свою роль могла сыграть большая ножевая рана на горле. 

— Уверены? 

— Видел подобное не раз. 

Мы с Ником опять переглянулись. Мне вовсе не хотелось знать, где этот парень насмотрелся на подобные раны. 

— Надо пригласить другого медэксперта... откуда-нибудь, — пробормотал Ник. — Мы должны выяснить, кто был в той могиле. 

— Женщина, — деловито сообщил выживальщик. — Индианка. Довольно старая. 

— Черт! — прошипел Ник, а я пнула стол. Парень уставился на нас, как на сумасшедших. 

— Что ж, спасибо, что зашли. — Ник проводил его к двери. — Мы пришлем кого-нибудь, как только... 

— Найдем кого-нибудь, — договорила я. 

Ник закрыл дверь и повернулся ко мне: 

— Полагаю, под воином оджибве необязательно подразумевается мужчина. 

— Нет. Бьюсь об заклад, что это Кора. 

— Лидия сказала, что она скончалась. 

О перерезанном горле не упоминалось — для меня это стало бы первоочередной темой в любом разговоре о смерти бабушки. 

— Лидия много чего наговорила, — заметила я. — Нам лучше побеседовать с ней по душам. 

— Да уж. Между «бабушка скончалась» и «бабушке перерезали горло, а потом закопали труп в лесу» есть существенная разница. 

— Почему же доктор Уочри утверждал, что в Фэрхейвене никогда не случалось убийств? 

— Возможно, Кора умерла не здесь.