Ледяной смех ответил на его попытку предать соратников.

– Маленькая мышка, я прекрасно осведомлен обо всем, что происходит в горах. Мы ждем ведьму и приготовили для нее западню, из которой ей не выбраться уже никогда.

Снова раздался смех, и нестройные голоса забормотали в темноте.

Могвид знал, что находится на волосок от гибели – его задуют, как свечу.

– Ли’чак! – воскликнул он в отчаянии, вспомнив истинное имя Темного Властелина.

Хихиканье, все еще доносившееся из чаши, резко оборвалось. Голос, казалось, зазвучал сразу со всех сторон:

– Никогда не произноси это имя!

Отросток тумана хлестнул его по щеке, будто плеть.

Боль пронзила оборотня, будто кожа лопнула до кости, а в рану влилась кислота. С жалобным криком Могвид упал на бок, зажимая раненую щеку. И вдруг понял, что кожа невредима. Ни рубца, ни царапины, хотя боль оставалась нестерпимой и отступала слишком медленно.

– О-они знают о тебе все, – проговорил он через силу. – Не только истинное имя.

– Какое это имеет значение?

Но впервые Могвид уловил оттенок сомнения в голосе демона. Тут уж была его вотчина. Оборотень всю жизнь пребывал в страхе, растерянности, сомнениях. Уж кому разбираться в этом, как не ему? Приступом неуверенности следовало воспользоваться.

– Они знают все об эбеновом камне и сердце-камне, – соврал он. – Ведьма из Врат все им рассказала. Они знают, что ты делал около Врат, когда произносил клятву.

Ответом на эти слова была тишина. Могвид сел, расправил плечи. Он знал, какой силой обладают раскрытые тайны, даже если они предположительно раскрыты. С юных лет Могвид закрывал свое сердце от всех окружающих, прятал все сокровенные мысли. Он хорошо знал, каково это, когда твои тайны становятся всеобщим достоянием. И неважно, кто ты – простой человек, король или владыка тьмы.

– И за то, что я сообщил тебе такие важные сведения, – развивал оборотень свой успех, – я прошу самую малость. – Он низко склонил голову. – Прости мои прошлые прегрешения и позволь вновь служить тебе. Я стану твоими глазами и ушами в стане врагов. Я узнаю их преимущества и слабые стороны… как они знают твои, – продолжал Могвид, умело торгуясь. – Позволь мне раскрыть для тебя их сердца. Вот и все, что я прошу в обмен на мое освобождение из этого тела, ставшего для меня темницей.

Долго, очень долго царила тишина. Но си’лура знал, что он не один здесь.

– Тогда докажи мне свои слова, – наконец произнес голос. – Скажи, где самое уязвимое место в сердце ведьмы?

Могвид соображал быстро. Он знал, что нуждается в убедительном ответе. И хотя возможная ложь нисколько не тяготила его, понимал, что вынужден приправить ее правдой.

– Ее слабость такая же, как и у всех женщин, – ответил он после мимолетного колебания. – Чтобы посильнее навредить ей, не стремись причинить вред ей самой. У ведьмы есть слабости, легкое прикосновение к которым позволит поразить ее в самое сердце. – Он задержал дыхание, чтобы придать словам значимость.

– И где же оно? – ядовито осведомился голос.

– А мы договорились? – надавил Могвид. – Мои тайны в обмен на мою свободу?

– Вначале дай мне попробовать свою стряпню, мышь! Ответь на мой вопрос, и, возможно, мы сторгуемся. Так, где же слабое место ведьмы?! – Могвид снова помешкал, но на этот раз не для пущей значимости, а осознавая, что перешагивает определенную черту. – Говори или умрешь немедленно! В чем ее слабость?

– Эр’рил… – оборотень склонил голову. – Воин из стандийских равнин. Только он стоит между ведьмой и ее гибелью. Убей его, и ты поразишь ее насмерть.

Могвид ощутил черный комок, поселившийся в груди. Но не от Темного Властелина, а от собственного поступка. Теперь он перешагнул грань, откуда вернуться не сможет.

– Брат моего помощника… – прошипел голос из тумана.

Оборотень нахмурился, а потом вспомнил, что демон-колдун Шоркан – брат Эр’рила из Станди.

– Видишь, и я могу рассказать кое-что интересное, – продолжал он. – Как пример того, что глаза и уши в ближайшем окружении ведьмы могут быть полезны.

Кольцо тумана вокруг него распалось и возвратилось к чаше из эбенового камня.

– Ты дал мне нечто, над чем стоит поразмыслить, – вновь раздался голос. – Этим ты заслужил еще несколько дней жизни. Но чтобы освободить твою плоть, нужно заплатить более высокую цену.

Могвид выругался про себя, а вслух спросил:

– Какая? Назови цену.

– Ты должен не только стать нашими глазами и ушами… Но и нашими руками тоже.

– Как это? – брови Могвида приподнялись.

Вместо ответа из темноты над чашей возникло нечто черное. Оборотень с ужасом уставился на плавающее в облаке тумана яйцо, лежащее в чаше, будто в гнезде. Размером оно было с два кулака. Серебряные прожилки разбегались по отшлифованной поверхности. Эбеновый камень.

Могвид сразу догадался, что же кроется внутри яйца. Он слышал много рассказов о яйцах из эбенового камня, найденных в А’лоа Глен, о мерзостной кладке, которую прятали в подземельях замка, из-за которой стали одержимыми Сай-вен и Хант. Перед ним находился их младший братишка.

– Что я должен с ним сделать? – спросил он в пустоту.

Из чаши донеслись слегка приглушенные слова:

– Ты возьмешь его и посеешь там, где мы тебе прикажем.

Могвид подумал, что из-за малого размера в этом яйце сидит лишь одна тварь со щупальцами. А может, и что-то другое, еще более мерзкое. Один лишь вид яйца поверг его в дрожь. Для кого оно предназначалось? В последнем разговоре демон, прячущийся в чаше, назначил жизнь Тол’чака в качестве цены за освобождение. И теперь опять?

– Где я должен его посеять?

Услышав ответ, оборотень охнул и отшатнулся. Ледяной ужас пробрал его до костей. Лучше бы это был Тол’чак!

– Зачем? – переспросил он. – Это же бессмысленно.

– Тебе, маленькая мышка, это знать необязательно. Твое дело – пойти и выполнить поручение, платой за которое станет твоя свобода. Только так ты сумеешь ее обрести.

Могвид долго не решался. Но разве у него был выход?

– Я исполню все, – кивнул он.

– Если ты второй раз потерпишь неудачу, твои мучения будут бесконечными.

Оборотень потер след от прикосновения тьмы на щеке. Да, это не пустые угрозы. Этой ночью он стоял в шаге от мучительной смерти. Но зато получил еще одну попытку и, возможно, разрушит магические кандалы. На этот раз он ее не упустит. Просто не посмеет.

И вдруг тяжкий груз спал с его сгорбленных плеч, а пустоту в душе заполнило тепло. Глянув на чашу, он понял, что Темный Властелин ушел. Портал между мирами закрылся.

Облегченно вздохнув, он уселся прямо на землю перед эбеновым гнездом. Выполнить задание Черного Сердца будет непросто, но он не должен сплоховать. Для того чтобы освободиться от постоянного присутствия брата-близнеца, придется изгнать страхи из своего сердца.

Могвид бережно уложил и чашу, и яйцо в мешок, прикрыв их небогатым скарбом. Несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и зашагал прочь из леса.

Уже на опушке он услыхал громкие голоса, доносящиеся от входа в пещеру. Стремясь к теплым кострам и свету от очагов, он ускорил шаг. Через разверстую пасть пещеры Могвид заметил Эр’рила и Элену, а с ними и большинство их соратников, которые собрались внутри.

Мерик увидел оборотня и поманил его рукой. Могвид хоть и нахмурился, но повиновался. Все столпились вокруг Джоака. Из толпы доносились изумленные возгласы.

– Ты выглядишь лет на пятьдесят моложе, – пробормотал Арлекин, обходя вокруг парня.

– А чувствую себя еще моложе, – улыбнулся брат ведьмы.

Опомнившись, Могвид тоже притворился удивленным. Он-то уже видел чудесное преображение, но сейчас выгоднее было казаться потрясенным.

– Это смерть Грэшима так благотворно на тебя подействовала? – угрюмо буркнул Эр’рил.

– Я могу только предполагать, что это так, – Джоак пожал плечами, указывая на носилки с безжизненным телом темного мага, которое сторожили два огра. – Думаю все же, что без какой-то связи здесь не обошлось. Моя юность и его смерть…