Брат ведьмы пошевелил руками, поражаясь, какими сильными они стали. Он распрямил сгорбленную спину и ощупал лицо. Кожа больше не свисала складками, собираясь в морщины, а туго обтягивала щеки и скулы. Смех, сорвавшийся с губ, был снова звонким, а не по-стариковски скрипучим. Джоак глубоко вздохнул, наслаждаясь полноценной жизнью.

– Я снова молод!

– Помоложе, я бы сказал, – заметил Грэшим. – Ты выглядишь зим на тридцать.

Но Джоак отмахнулся от него. После месяцев, проведенных в дряхлой оболочке, он сам себе казался юным, как новорожденный младенец. Из горла вырвался невольный смех.

– Ну, теперь-то я свободен и могу уйти? – переспросил маг.

У Джоака мелькнула мысль, не отправить ли темного мага обратно в темницу. Но он отогнал ее. Грэшим сдержал свое слово, сдержит и он.

– Убирайся прочь. Никто не станет тебя искать.

Чародей отодвинул перегораживающую ворота жердь и выбрал коня – спокойного чалого мерина. Сняв с крюка оголовье, он ловко взнуздал животное.

– А как насчет твоего нового облика? Не боишься вызвать подозрения?

– Для того я и создал твоего мертвого двойника. Чтобы избавиться от расспросов. Во-первых, никто не станет тебя искать, а во-вторых, будет легко объяснить, почему ко мне вернулись украденные зимы.

Грэшим вскарабкался на забор, чтобы запрыгнуть на спину коня без седла и стремян. Направил его прочь из загона.

– Я вижу, ты вознамерился утверждать, что часть твоей похищенной молодости вернулась к тебе сама по себе после моей смерти. Как удобно…

– Уезжай и не возвращайся, – пожал плечами Джоак.

– Не бойся. Я и без того злоупотребил вашим гостеприимством, как мне кажется. – Грэшим оглянулся на парня. – Да! Чуть не забыл… Наслаждайся своей юностью, пока можешь!

– О чем это ты? – Джоак вдруг почувствовал, как сквозь ликование пробивается тоненький ручеек страха.

– Если захочешь оживить Кеслу, то потратишь жизненной силы ровно столько, сколько получил сегодня от меня.

– Что?.. – Джоак стиснул кулаки.

– Я – человек слова! – Грэшим поднял руку. – Что сказал, то сделал. Ты сможешь оживить подружку, но после вновь постареешь, вернувшись в то дряхлое тело, в котором страдал совсем недавно. Седая борода, согнутая спина, морщины… Но Кесла будет жить.

Брат Элены разжал пальцы. Он знал, что темный маг прав, хотя это и бесило его. Пока есть надежда вызволить Кеслу из песчаной могилы, все остальное значения не имеет. Отдать выторгованные годы за ее жизнь – не слишком высокая цена.

– Ты знаешь, на самом деле мне не слишком нравится видеть тебя таким несчастным, – вздохнул колдун. – Поэтому я тебе помогу. И совершенно бескорыстно, заметь. Подскажу, как и Кеслу вернуть, и молодость сберечь.

– И как же? – Джоак шагнул к нему.

– Пораскинь мозгами, мальчик мой. Как ты думаешь, почему я с таким рвением преследовал твою сестру? – брат ведьмы сморщил лоб. – Да из-за книги же! Кровавый Дневник! Он дает Элене бессмертие. Он – неисчерпаемый источник жизненной силы! Тебе нужно просто уничтожить его, и ты сможешь воспользоваться силой самостоятельно. И тогда тебя хватит на все – оживить Кеслу и вернуть себе молодость. – Грэшим отвернулся и ударил коня пятками. – Ты уже вырос, мальчик мой! Не останавливайся на полпути к мечте!

Джоак долго смотрел темному магу вслед. И не знал – благодарить его или проклинать. Вместо этого он развернулся и пошел обратно, твердо намереваясь прилечь и отдохнуть. Ему предстояло кое о чем поразмыслить, но сейчас он мог только наслаждаться широкими уверенными шагами, силой и крепостью ног.

Да, ему нужно было о многом подумать.

Стоя на опушке, Могвид смотрел, как брат Элены покинул загон с лошадьми. Свидетелем какого чуда он только что стал? Оборотень, присев за кустом, дождался, пока эл’вин верхом на лошади не скроется за поворотом лесной дороги, ведущей на запад, а потом выпрямился и повернулся к пещерам огров.

Так что же за магию он только что видел? Эл’вин прикоснулся к Джоаку, и тот помолодел на глазах – спина разогнулась, прожитые годы слетели, будто листва с дерева. Даже волосы потемнели. Были серебристо-серые, а стали темно-рыжие, такие же, как и у сестры.

Могвид нахмурился. Возможно, это была всего лишь видимость. Брат Элены преуспел в магии сновидений, хотя такого мастерства и трудно было ожидать от столь молодого годами человека. Даже шаги его стали уверенными и упругими. Разве использованием магической маски такого можно добиться?

Меняющий обличья покачал головой. Ладно, это не его заботы. Он явился сюда, когда луна только всходила, но еще не достиг должной твердости духа, чтобы сделать то, что намеревался. Но и ждать дольше уже нельзя. Могвид нырнул в густую тень под деревьями.

Посреди поляны лежал мешок, который он там бросил. Чаша из эбенового камня стояла на обломке скалы. Он не сумел разрушить Врата Духов, но это не удалось и демонам, в которых превратились призраки Триады.

Он закрыл глаза. После сражения, изнуренный, он провалился в беспокойную дремоту внутри разума Фардейла и очнулся, лишь когда солнце село. Он лежал рядом с Торн, обняв ее обнаженное тело. Не дожидаясь, пока она проснется, Могвид сбежал. По всему выходило, что дочь старейшины и его брат не просто помирились, разобравшись с их общим прошлым, но и вновь воспылали страстью друг к другу. Дрожа от отвращения, он спрыгнул с мягких шкур. Вспоминая их безмолвный разговор – разум с разумом – в туннелях, он радовался, что проспал то время, когда их тела слились в одно.

Обхватив себя за плечи, Могвид смотрел в черную чашу. Если он хочет освободиться от Фардейла, ему придется выдержать встречу с тьмой, которая таилась в глубине чаши. Оборотень опустился на колени. Из-за пазухи выудил полоску окровавленного полотна. Ни’лан перевязывала ею глубокую царапину на предплечье, полученную в схватке у Врат Духов, но после чудесного исцеления выбросила. Глазами Фардейла Могвид видел, где лежала тряпица, и после пробуждения не поленился сходить и принести ее. Кровь стихийника должна пробудить магию чаши.

И все же он не решался. Закрыл глаза. Ощущения взгляда, сверлящего затылок, не было. Это хорошо. Фардейл, по всей видимости, спал без задних ног, накувыркавшись с дочерью старейшины.

«Спи, пока спится, братец. Теперь пришла моя пора устраивать свидания в темноте».

Он кинул окровавленную ткань в чашу, а затем уселся на корточки и стал ждать. Холод медленно пробирался под его плащ. Могвида пробирал озноб. И вот сам воздух, казалось, заледенел, подобно старой могиле. Зловоние вываливающихся внутренностей и гниющих ран наполнило его, темный туман с мучительным стоном поднялся над камнем.

Могвид отполз на шаг. Его кишки скрутило в тугой узел, а к горлу подступила горькая желчь.

Голос, столь же темный, как эбеновый камень, и такой же холодный, как самая бездонная пропасть, донесся из туманного облака:

– Ты снова позвал меня, маленькая мышка. Ты, который уже не единожды подводил нас…

– Я… Я… – Могвид боролся с внезапно отнявшимся языком. – Что я мог поделать?

Щупальца тумана выдвинулись из облака. Си’лура попытался увернуться, но они стремительно охватили его кольцом. Он съежился, откуда-то зная, что холодное прикосновение темной дымки высосет жизнь из его тела.

– Я преподам тебе урок. Ты расплатишься за ошибки.

Могвид сжался в комок. Нечто шевелилось в тумане. Существа более темные, чем сам мрак. Он изо всех сил зажмурился – вид чудовищ, казалось, сводил с ума. Но не мог закрыть уши, чтобы избавиться от их бессвязных криков. Звуки разъедали барьер рассудка в его голове.

– Не надо! – закричал он. – У меня есть сведения, чтобы искупить мои ошибки!

– Говори немедленно, или ты погиб! – древний голос пробился сквозь завывания тварей.

Оборотень опасливо приоткрыл один глаз. Туман отступил, но все еще окружал его плотным коконом, удерживая в ловушке.

– Я… знаю, когда ведьма атакует… Я знаю их силы… Количество воинов…