Но они не замечали бури, поглощенные только друг другом, в кольце рук и слиянии сердец.

Эр’рил наконец-то разорвал поцелуй, спускаясь губами к ее шее, потом к груди. Под его ласками девушка выгнулась и вскрикнула.

– Элена… – одновременно простонал и он.

На мгновение воин поднял голову, чтобы поймать ее взгляд. Он будто взлетел на самый гребень волны и готовился рухнуть в бездну. Их глаза встретились. Эр’рил искал хоть какой-то знак, способный его удержать, остановить. Но увидел лишь разделенную страсть, жаркое пламя, расплавившее все преграды между ними.

Они не нуждались в словах, и тем не менее Элена прошептала:

– Не спасай меня… Просто люби…

– Отныне… – ответил он, входя в нее. – Отныне и навеки.

В лиге от них на скалистом утесе Грэшим, сидя на чалом мерине, пристально следил за раскачивающимся на ветрах кораблем. Он изучал противника.

В ночном мраке стальной киль «Феи ветра» казался полосой огня. Молнии на краткий миг освещали зарифленные паруса и блестящие от дождя мачты. Судно поднималось и опускалось, будто поплавок, пляшущий на бурных волнах. На корме чародей различал озаренную ярким голубым сиянием фигуру – это, по всей видимости, капитан изо всех сил противостоял урагану. Остальные скрылись от непогоды на нижних палубах, дожидаясь рассвета.

Колдун улыбнулся, когда порыв ветра рванул ветви дуба, под которым он остановился, и окатил его водой. Грэшим поднял посох и высушил волосы и одежду маленьким заклинанием, одновременно установив магический щит, ограждающий от ветра и сырости.

Как приятно вернуть себе силу! Он глянул на тварь, скорчившуюся под брюхом его коня. Струйки дождя сбегали по серой шерсти коротышки-гнома, а заостренные уши прижимались к черепу. Рукх дрожал. На его боках ясно проступили ребра, а ходил он, слегка прихрамывая. Слуга немало потрудился, чтобы пересечь чащобу и встретить хозяина там, где было приказано.

Освобожденный Джоаком, Грэшим проскакал почти пять лиг на закат, пока не оказался за пределами досягаемости книги. Там он ощутил, как оковы, наложенные Чо, свалились. Будто что-то лопнуло, и колдун понял, что свободен, магия вновь повинуется ему.

Вернув силу, Грэшим с легкостью определил, где скрывается Рукх, и нашел гнома. Тварь все еще хранила его посох. Несмотря на то что оружие оставалось всего-навсего пустотелой костью, чародею не пришлось тратить время на изготовление нового. Грэшим с радостью воспользовался старым, наполнив его магией – лесоруб и его семья оказались богатым источником силы. С помощью Рукха он перелил их кровь в посох. Самый младший из детей, мальчишка трех зим от роду, даже нес в себе малюсенькую искру стихийной магии. Оживленный этой питательной жидкостью, посох вновь обрел магическую силу. И лишь после этого Грэшим позволил гному обглодать мясо с костей лесоруба – для Рукха это стало первым приличным обедом за последние полмесяца.

Восстановив силы, они направились на запад, вслед за Тенью Осоки, ведьминым мечом. Грэшим использовал толику магии, чтобы его конь не скакал, а мчался, как ветер, через лес. Он стремительно преодолел перевал, сократив расстояние до движущихся армий, и повис у них на хвосте, оставаясь невидимым благодаря волшебству. В сумерках корабль элв’инов оказался совсем рядом.

Как Грэшим и рассчитывал, его магия никуда не делась. Однажды разорванное заклинание Чо не могло восстановиться самопроизвольно. Чтобы вновь связать его с книгой, потребуется новое волшебство, но… Чего-чего, а этого он не допустит никогда.

– Скоро я обрету свой меч, – пообещал темный маг, глядя в ночь.

Замысел его отличался предельной простотой. В суматохе завтрашнего сражения он использует темный портал, чтобы попасть на корабль, схватит меч и уйдет восвояси прежде, чем кто-либо обнаружит пропажу. Этой ночью он решил не испытывать удачу. Накануне сражения враги будут предельно осторожны и бдительны. Нет, для успеха ему нужно терпение, много терпения. Ошибка могла дорого стоить. А ведь, завладей Грэшим Тенью Осоки, никто не сможет противостоять ему – ни Шоркан, ни даже сам Темный Властелин.

Маг облизал губы. Благодаря способности волшебного меча разрушать любое заклинание его никто не сможет поразить. После пяти веков он наконец-то обретет желанную свободу.

Вспышка молнии разорвала небосвод от края до края. Выхваченный серебряным сиянием из тьмы возник застывший, как на картинке, мир.

«Фея ветра» висела в ночи ярким фонарем. Грэшим прищурился. Настроенный на магическое восприятие, он ощутил некое коренное изменение в окружающем мире, словно разрыв в волшебной ткани бытия. От неожиданности он затаил дыхание.

Молния погасла, погрузив мир во тьму, оставив за собой лишь бесконечные раскаты грома. Окружающий Грэшима лес казался гораздо чернее, чем мгновение назад.

Несмотря на защитное заклинание, Грэшим задрожал. Что-то изменилось в тот миг… Но что именно?

Развернув коня, он направился в лес. Определенно, этой ночью не стоит совать нос, куда не просят. Ничего, завтра наступит очень скоро.

Рассвет Элена встретила, лежа в беспорядочно скомканной груде одеял и мехов, слушая завывание ветра и раскаты грома. Угли в маленькой жаровне прогорели полностью и больше не освещали каюту. Эр’рил всю ночь оставался рядом с ней, заснув перед самым восходом солнца.

А она уснуть не могла. Просто лежала рядом с мужчиной, которого любила. Его кожа согревала ее, его дыхание, касаясь щеки, успокаивало, а сердце билось в едином ритме с ее собственным. Как же ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно, но она понимала, что рано или поздно мир призовет их снова.

Она смотрела в темноту, прислушиваясь к теплой боли внизу живота, пытаясь вспомнить все, что произошло.

Когда они соединились этой бурной ночью, Эр’рил был очень осторожен, несмотря на всепоглощающую страсть. Потеря девственности сопровождалась краткой болью и вскриком, заглушенным губами стандийца. Потом он начал медленно двигаться в ритме, который постепенно захватил ее, – вначале нерешительно, а после с нарастающим наслаждением. Эти мгновения казались бесконечными, вечными, волна удовольствия захватила ее, вырвавшись наружу криком восторга и свободы, невероятной смесью боли и счастья. Эр’рил ответил рыком, который громом прозвучал в ее ушах.

И в этот самый миг молния расколола мир. Ослепительный свет ворвался в оконце, озарив все серебряным сиянием. Несмотря на закрытые глаза, Элена видела вспышку и в ней Эр’рила, замершего над ней с лицом, будто серебряная маска, с приоткрытым ртом и удивленно поднятыми бровями.

В ослепительную долю мгновения мир вокруг нее разлетелся на осколки. Она потерялась в серебристой паутине всего живого. Разум Элены рванулся наружу, в то время как тело задыхалось в объятиях Эр’рила. Она слышала тысячи голосов, разделяла чувства всех живущих, видела мириады лиц – слишком много, чтобы запомнить, но каждое различала до невозможности четко. И в центре бесконечной паутины что-то огромное обернулось, ощутив ее присутствие. Некогда Чо советовала остерегаться этой беспредельности. Но сейчас, на волнах страсти, Элену подхватила некая сила и повлекла прочь из тела в переплетение нитей.

Казалось, спасения нет.

Но молния в небе потухла, сопровождаемая таким ударом грома, что корабль содрогнулся от мачт до киля. Элена вернулась в тело, на кровать, в объятия Эр’рила.

Стандиец упал на нее, поцелуем возвращая к действительности. Элена была чересчур потрясена, чтобы говорить. Слезы хлынули из ее глаз. Она оказалась на волосок от гибели, развоплощения в мгновения наивысшей страсти.

Эр’рил не догадался, что вызвало ее слезы, целуя ее, будто обычный любовник.

– Я люблю тебя, – прошептал он на ухо.

Но тысячи голосов из паутины еще звучали в ее рассудке, заглушая его слова. Элена прижалась к нему.

– Держи меня, – попросила она. – Не отпускай.

Он подчинился, обхватывая ее руками и ногами. Так они и лежали. Элена вдыхала аромат его пота, ощущала дыхание, погружаясь в зыбкую дремоту.