– Точно. Из моих знакомых не самый добрый христианин.

– Его доклад не вселял надежды.

– Знаю, – сказал Чурба. – Но это было до люцерны. И до чистой воды. Забудьте про его доклад. Не обращайте внимания. Через год мы будем сидеть на этом самом месте и смеяться над этим самым докладом, ха-ха-ха. Хи-хи-хи.

– А не поторопились ли вы нанимать работников, мистер Ньюэлл? Дела обычно ходят по инстанциям. Иногда не одну неделю, а то и месяц…

– Но я не могу ждать, поймите. Гидеон и Генри просили задаток, я сказал, что сегодня специально иду к вам, чтобы получить хоть что-то, и они согласились. И не только они. Смит Вудманси облицует колодец камнем, а Джон Паркер эти камни притащит.

– Мне печально вас слушать, мистер Ньюэлл, – боюсь, наше учреждение не сможет так быстро удовлетворить ваш запрос. С деньгами в нынешнее время непросто. Ваша ферма не в лучшем состоянии. Мы бы рады помочь, но что, если лозоходец ошибся и там не будет воды для вашей люцерны? Или спрос на люцерну не продержится долго?

– Этот лозоходец никогда не ошибается. Он вам реку в скале найдет. Люцерна, говорят, новое и самое надежное средство от запоров, а у кого, скажите на милость, не бывает запоров?

– У нас банк, а не игорный дом, мистер Ньюэлл.

– Но Гидеон и Генри уже копают. Я должен заплатить этим людям. Вы слышите, что я вам говорю? Вы вообще меня слышите? Или вам уши серой заложило?

– Успокойтесь, пожалуйста.

– Успокойтесь? – кричал Чурба. – Успокойтесь?! Да там же под землей хорошая вода, может двадцать-тридцать футов. Дайте мне эту честную струю, а дальше я сам разберусь. Без нее Чурба Ньюэлл – мертвец. Успокойтесь?! А ну давайте сюда деньги, сейчас давайте.

Схватив служащего за плечи, Чурба стряс с него очки. Растоптал в блестящую пыль стекла в черепаховой оправе.

– Вы просто вывели меня из себя. – Чурба повалился обратно в кресло. Он сбросил с клеркова стола золотого орла. – Простите мне эту вспышку. Вы же видите, я не совсем нищий. Двадцать долларов покроют все, что я наломал, и еще останется. Если не возражаете, я отправлюсь сейчас в банк «Первый из верных», – может, там я найду руку, достойную пожатия.

– Мы не забудем ваше поведение, – сказал клерк.

– И не надо, – сказал Чурба.

На ферме Чурбы Ньюэлла, на пятачке позади амбара, Гидеон Эммонс и Генри Николе с размаху втыкали лопаты в мягкий клевер. Земля была как масло и распадалась комьями.

– Чтоб ему в мае нас позвать, – вздохнул Генри.

– В мае у него и денег-то не было, – ответил Гидеон.

– Я б тут колодец не ставил, – проворчал Генри. – Чует моя душа, милю прокопаем, пока помокреет.

– Может, так, а может, и эдак, – ответил Гидеон.

– Задаток он выложил?

– Только на сегодня. Ума не приложу, где он раздобыл денег. Может, помер кто.

– А на завтра?

– На завтра Чурба в Сиракьюс двинул, к банку подъезжать.

– Они ему и болячки не ссудят. Видал, какая халупа? А амбар? А старуха? У пацана голова что дыня. Пес не стоит собственного дерьма, не говоря про остальное.

– Мужик был в настроении, когда мы договаривались, – сказал Гидеон. – Зато нынче утром уезжал – как подменили. Прям уксуса напился. Может, у него с головой не того.

– Понятное дело, – ответил Генри. – Столько навалилось.

– Да уж, довелось помыкать.

– Камень, – сказал Генри. – Так я и знал. Еврейские штучки – содрал небось с Чурбы деньги, а про десять футов камня – ни гугу.

– Может, еврей камня-то и не приметил.

– Все он приметил, не волнуйся.

– Может, тут и не десять футов. Может, просто обломок какой тонкий, – сказал Гидеон.

– Сам увидишь, – ответил Генри. – Спорим на доллар, зря мы тут жопу рвем.

– Слыхал? Я тоже царапнул, – сказал Гидеон.

– Ньюэллово счастье, – ответил Генри. – Давай поглядим, что это нам свалилось.

Пока Генри тыкал лопатой, Гидеон залез в яму, встал на колени и принялся сдвигать в сторону комья суглинка.

– Твердый гранит, – сообщил он.

– Что я тебе говорил? – отозвался Генри. – Кончаем это дело. Что толку, Чурба все одно с пустыми руками домой заявится. Была мне охота слушать, как он станет уламывать нас докопать за Христа ради.

Гидеон счистил с камня горку красноватой глины:

– Чему удивляться, тут все плесенью поросло. Пара дюймов почвы, а остальное…

Гидеон Эммонс взвыл. Из расчищенного круга на него смотрело серое лицо.

– Что с тобой? – спросил Генри. – Змея, что ль, какая?

– Не, – отвечал Гидеон. – Что-то есть, но не змея точно. Разве что гнездо змеиное. Клянусь, это рожа, да только я таких рож отродясь не видел.

– Какая рожа, где?

– Прям на меня и пялится, – сказал Гидеон.

– Боже святый! – ахнул Генри. – Может, индеец какой дохлый.

– Не похож он на дохлого индейца-то, – сказал Гидеон. – На белого похож.

– Давай поглядим – вдруг кроме рожи у него еще чего есть.

– Бросай, Генри, лопату и лезь ко мне.

– Даже и не знаю.

– Глянь, какая башка. Что три моих. Был бы такой индеец, все б мы в вигвамах жили.

Генри и Гидеон стали горстями вычерпывать землю.

– Я ногу нашел, – сказал Генри. – Пальцы что твои жабы, даже больше. И коленка.

– Надо бы позвать кого, – сказал Гидеон. – Чтоб свидетель.

– Мы сами свидетели, – возразил Генри. – Я тебе, а ты мне.

– Пойду схожу за кем на всякий случай. Не нравится мне все это.

– В доме никого нет. Миссис Ньюэлл с пацаном в город уехали.

– Вон телега на дороге, – сказал Гидеон. – Кликни-ка его сюда.

– Погоди, – не послушался Генри. – Может, не надо никаких свидетелей? Может, стоит вытащить эту штуку да и отволочь в надежное место? Больно надо Чурбе Ньюэллу знать, что мы тут нашли.

– Это его земля, – сказал Гидеон.

– Что с того? Нашли же мы.

– Глянь, какая шея. А до спины вообще не добраться. В нем, должно быть, тысяча тонн вчистую, вдвоем не сдвинуть, даже если приспичит. Да и ни к чему это.

– Слыхал про Онондагскую низину? Этого каменного мужика умники отхватят по доллару за фунт.

– Хоть по два, все одно пойдет Чурбе, – сказал Гидеон. – И правильно. Гидеон Эммонс отродясь не воровал трупы и не собирается.

– Там на телеге Джон Хагенс, – сказал Генри. – Пусть едет своей дорогой. А мы с тобой потолкуем.

– Рука, – сказал Гидеон. – Я нашел согнутую руку.

– Ох, не нравится мне эта рожа, – сказал Генри. – Может, он приятель того прибитого?

– Тем более надо оставить Чурбе, – сказал Гидеон. – А ну, веди сюда Джона Хагенса.

– Если еще пойдет. Он же упрямый.

– Скажи ему, что мы нашли, но близко старайся не подпускать. В Онондагском округе такого отродясь не бывало. Смотри, какой живот, как все мускулы втянуты. Не знаю я, как он смерть принял, да и знать неохота. Не завидую я этому мужику, хоть он и громадина.

– Знаешь, чего подумал? Если он помер и его закопали, то как же он теперь целиком, а не скелет? – спросил Генри.

– Неужто не слыхал про окаменелости? – поинтересовался Гидеон. – И не читал нигде? В давние времена и не такое бывало. Кожа идет в камень. Тело в кристалл. Даже кочаны находят окаменелые. Обычное дело.

– Джон, Джон Хагенс! – крикнул Генри проезжавшей мимо телеге. – Стой! Иди сюда, мы тебе кое-что покажем, не пожалеешь!

– Генри, Гидеон, добрый вам день! – прокричал в ответ возница. – Я бы с радостью, да только в Кардифф мне надо, последние арбузы везу.

– Нельзя такое упускать, – сказал Генри. – Настоящая окаменелость.

– Здоровенный мертвяк! – крикнул Гидеон. – Застрял у Чурбы Ньюэлла в новом колодце.

– В новом колодце? – переспросил Джон Хагенс – Откуда у Чурбы Ньюэлла деньги на новый колодец?

Пара летучих мышей поднялась над лесом, покружилась и вновь нырнула в укрытие. Чурба Ньюэлл прищелкнул языком, подгоняя лошадь. Он хотел вернуться домой засветло. Этот забег он проигрывал. Красное солнце скользило за край планеты, а из сливовых облаков выкатывалась молодая луна.