Макс, предатель, сидел на коленях у Джейсона со спокойным достоинством короля, восседающего на троне, и задумчиво перебирал пальцы на руках постояльца.

– Вы заметили, я, кажется, нравлюсь вашему сыну?

– Мой сын ест бумагу. Какой с него спрос?

И впервые за все время Джейсон улыбнулся по-настоящему. Улыбка едва промелькнула, но он улыбнулся. Неужели этот человек способен улыбаться? Зрелище было столь же неожиданным и немного жутким, как если бы фигуры, высеченные в скальном грунте горы Рашмор, вдруг затрещали бы, растягивая в улыбке каменные рты. У него, случаем, лицо не треснет?

– Можно я буду с вами честен? – спросил Джейсон, наклонившись к ней. – Я ровным счетом ничего не знаю об уходе за младенцами. Я ни разу в жизни не сменил ни одного подгузника. Но я хочу научиться, и мне действительно необходимо где-то остановиться. И еще, я думаю, мне хотелось бы изменить ваше мнение обо мне. Я могу быть очень симпатичным, если сделаю над собой усилие.

– Значит ли это, что вы и готовить не умеете?

– А Дэвид сказал вам, что я умею?

Эми кивнула, подумав о том, что ей следовало бы потребовать, чтобы он ушел сию же минуту, но Максу, похоже, он действительно понравился. Как раз в этот момент Макс начал извиваться, и Джейсон поставил его к себе на колени – любимая поза Макса. В книжках, посвященных уходу за детьми, она прочла, что дети начинают вставать только в возрасте полугода и старше, но Макс делал попытки встать, выворачивая ее руки из суставов, гораздо раньше. Может, если Джейсон присмотрит за малышом, она сможет принять душ? Настоящий душ. Чтобы можно было дважды промыть шампунем волосы, а потом нанести на них кондиционер и дать ему впитаться. О, блаженство! Она, возможно, даже сможет побрить ноги! А потом втереть увлажняющий лосьон в кожу. Кожа ее стала сухой и шершавой, как наждачная бумага.

Она всегда успеет его уволить. Уж после того, как примет ванну, точно. Не может быть, чтобы этот мистер Уилдинг был таким уж плохим человеком, если его настоятельно рекомендовал сам доктор Дэвид.

– Вы не будете возражать, если я приму ванну?

– Означает ли это, что вы даете мне второй шанс?

– Возможно, – сказала Эми и улыбнулась. – Вы ведь не допустите, чтобы что-то случилось с моим малышом, верно?

– Я буду охранять его ценой собственной жизни.

Эми хотела сказать что-то еще, но передумала, махнула рукой и побежала в ванную. Через секунду за дверью уже послышался шум воды.

– Ты покойник, – сказал Джейсон в трубку. Макс висел у него на руке как мешок с картошкой. – Братик, ты покойник.

– Послушай, Джеймс, меня тут ждут пациенты, их не меньше двадцати, так что говори по существу. За что ты собрался убить меня на этот раз?

– Ты назвал меня геем. Ты сказал ей, что я гей. Она думает, что я только что разошелся со своим партнером.

– Но разве ты не понимаешь? Я же не мог сказать ей правду! – запальчиво возразил Дэвид. – Если бы я сказал ей, что ты мой брат вполне традиционной ориентации, у которого денег куры не клюют, и ты согласился мне помочь только для того, чтобы я мог беспрепятственно за ней приударить, она вряд ли бы согласилась поселить тебя у себя.

– Ну что же, радуйся. Она и так не согласилась. Она меня уволила.

Дэвид задержал дыхание.

– Уволила? Тебя?

– Да, но я уговорил ее дать мне второй шанс.

После секундной паузы Дэвид начал хохотать.

– Понятно. Она предоставила тебе возможность сбежать, но ты оказался слишком гордым, чтобы принять такой дар, поэтому применил всю свою силу убеждения, чтобы получить эту работу, а теперь не знаешь, что с ней делать. Верно? Скажи мне, что ты ей сказал, чтобы ее убедить?

– Я нравлюсь ее ребенку.

– Что? Я плохо слышу. Знаешь, сегодня мы делаем прививки от гриппа, так что народу полно и все кричат. День пенсионеров. Мне показалось, что ты сказал, что Макс тебя полюбил.

– Именно. Я нравлюсь ребенку.

– С чего бы этот ужасный ребенок проникся симпатией к тебе? – Дэвид почти кричал в трубку. – Он никого не любит. Он тебя еще не покусал? Только не говори мне, что он позволяет тебе брать его на руки. Он только у Эми на руках не орет.

– Как раз сейчас я держу его на руках, – злорадно констатировал Джейсон. – И знаешь, что я тебе скажу, Дэйв? Я думаю, что твоей Эми я тоже нравлюсь. – Джейсон отключился. Пусть его вероломный братишка осмыслит сказанное. Отчего бы не доставить ему пару приятных минут?

Убрав телефон, Джейсон посмотрел на висящего у него на руке младенца.

– Мне так почудилось, или от тебя действительно несет, как из помойки? – Макс вывернулся и ухмыльнулся Джейсону, показав два нижних зуба. Вдруг Джейсон живо представил, каково это: кормить грудью зубастого младенца, – и зябко поежился. – Храбрая леди – твоя мама. А теперь давай-ка, парень, попробуем продержаться еще пару минут. Она сейчас должна выйти из ванной.

Но Эми не вышла ни через две минуты, ни через пять, ни через десять. А Макс начал хныкать. Джейсон положил ребенка на пол, но тот задрал вверх руки и ноги и заскулил, не переставая жалобно смотреть на Джейсона своими большими глазами.

– Я убью своего братца, – процедил Джейсон.

Кажется, эти слова стали его постоянной присказкой.

Затем он принялся искать то, во что он сможет переодеть младенца. Не то чтобы он знал, как менять ребенку подгузники, но он ходил в кино и время от времени смотрел телевизор. Почему в этом доме нет высокого шкафа с откидной дверцей, куда можно положить малыша, и где на полках сложены пеленки, подгузники и все прочие необходимые вещи? С другой стороны, если он будет думать не торопясь, то Эми успеет выйти из ванной.

Однако вода продолжала литься, а Макс скорбно смотрел Джейсону в глаза. Разве дети не плачут по поводу и без повода? Но этот парень был крепкий орешек, и даже полные штаны не могли заставить его закричать.

– Ладно, парень. Сделаю что смогу.

Оглядевшись, Джейсон заметил под столом коробку с памперсами и решил, что сделает это сейчас или никогда.

После ванной, которая, наверное, была самой долгой ванной в мире, Эми надела старый банный халат с не поддающимися никакой стирке пятнами от клубники и, вытирая полотенцем волосы, пошла искать сына. Она была уверена, что получила бы титул самой плохой матери в мире, если бы таковой существовал, за то, что оставила ребенка на попечении человека, которого собиралась прогнать за нерадивость. Хотя, возможно, Макс лучше, чем она, разбирался в людях, потому что малыш, несомненно, полюбил этого мужчину. А ведь он их терпеть не мог и выносил лишь немногих женщин. В общем, Эми было над чем задуматься.

Картину, что открылась ее взгляду, надо было увидеть собственными глазами, потому что иначе поверить в то, что такое возможно, нельзя. Джейсон в рубашке ручной работы и очень дорогих шерстяных брюках разложил Макса на кухонной стойке, колдуя над памперсом, очевидно, пытаясь разобраться в том, как его следует надевать. И все то время, пока он возился с этим подгузником, Макс не спускал с него глаз, внимательно следя за его движениями. Он лежал смирно и не ерзал, как это всегда бывало, когда Эми меняла ему подгузники.

Зажав руками рот, чтобы не рассмеяться, она наблюдала за ними до тех пор, пока риск быть замеченной не достиг опасной отметки. Тогда она торопливо ретировалась в свою спальню, чтобы не спеша переодеться.

Тридцать роскошных минут она потратила на то, чтобы одеться, расчесать влажные волосы и даже немного подкрасить глаза. После чего вернулась в гостиную, где на диване сидел полусонный Джейсон. Макс тем временем тихо играл на полу. Макс не вопил, требуя накормить его завтраком, не требовал к себе внимания. Он был похож на главного претендента на звание «Идеальный младенец».

Может, ей и не стоит увольнять Джейсона.

– Проголодались? – спросила она, и Джейсон испуганно вздрогнул. – У меня не так уж много запасов, но все, что найдете, – к вашим услугам. Несколько дней уже не ходила за продуктами. Трудно туда добраться – машины-то у меня нет. Обычно свекровь берет меня с собой за покупками по пятницам, но в прошлую пятницу она была занята, так что… – Эми замолчала, осознав, что слишком много болтает.