– Я знаю его номер, – тихо сказал Джейсон, не сходя с места. Он продолжал смотреть на Эми во все глаза.

– Так звоните! – сказала она и повернулась, чтобы уйти, прижимая к себе извивающегося Макса.

Она прошла в гостиную, уложила Макса на две подушки на диване, подложив руку ему под голову, затем рассерженно расстегнула ночную рубашку и достала грудь. Макс стремительно ухватился за сосок. Он лежал и пристально смотрел на мать снизу вверх, очевидно догадываясь, что тут происходит что-то необычное.

– Послушайте, я… извините меня, – сказал Джейсон, повернувшись к Эми спиной. Она чувствовала его смущение, вызванное тем, что он присутствовал при кормлении. Стащив со спинки дивана детское одеяло, Эми прикрыла себя и большую часть младенца.

– Дайте мне еще один шанс, – сказал Джейсон, по-прежнему стоя к ней спиной. – Я был… – Он с трудом смог выдавить: – Я был не прав. Я поступил неправильно, оставив ребенка одного на кровати. Но… хм… я хотел как лучше. Я услышал, что он не спит. Вы спали, и поэтому я вынул его из манежа и принес в свою комнату. Я просто хотел дать вам поспать пару лишних часов, вот и все.

Насколько могла судить Эми, каждое слово давалось ему ценой ожесточенной внутренней борьбы. Можно было подумать, что он еще ни разу в жизни ни перед кем не извинялся. Нет, даже не так. Судя по его тону, можно было подумать, что он в своей жизни ни разу не совершал ничего такого, за что пришлось бы просить прощения.

– Вы просите меня, чтобы я еще раз рискнула жизнью своего ребенка? – спросила Эми спокойно, глядя на его спину.

Джейсон медленно повернулся к ней лицом, увидел, что она прикрыта, и сел в кресло с жутковато-веселенькой накидкой.

– Обычно я… я не бываю так неосторожен. Обычно мне приходится одновременно вести несколько дел и отслеживать ситуацию сразу по нескольким направлениям. Как правило, мне удается справляться с теми проблемами, что подбрасывает жизнь. Я бы даже взял на себя смелость заявить, что умение одновременно решать несколько вопросов и при этом находить оптимальные решения для каждого – моя сильная сторона и предмет моей гордости.

– Не надо лгать. Мне это ни к чему. Дэвид все мне рассказал. – Когда она произнесла эти слова, лицо Джейсона приобрело странный оттенок лилового, и Эми утвердилась в своем решении как можно быстрее избавиться от этого типа.

– И что вам рассказал доктор Дэвид? – тихо спросил Джейсон.

Что-то в нем было такое, что ее немного пугало. Она была в большом долгу перед Дэвидом, но она не собиралась возвращать долги кому бы то ни было, рискуя жизнью и здоровьем своего малыша.

– Он сказал мне, что вы гей и что вы не успели оправиться от разрыва с вашим партнером, который разбил вам сердце, и…

– Он сказал вам, что я гей? – тихо переспросил Джейсон.

– Да, я знаю, что это ваш секрет и что вы не хотите, чтобы об этом знали окружающие, но он был вынужден мне об этом рассказать. Вы же не думаете, что я пустила бы в свой дом незнакомого мужчину традиционной ориентации? – Она прищурилась и пристально на него посмотрела. – Или думаете? За кого вы меня принимаете? – Поскольку он не дал немедленного ответа, Эми сказала: – Вам лучше уйти.

Джейсон бровью не повел. Но при этом он смотрел на нее так, словно бился над какой-то очень серьезной проблемой. Эми вспомнила о том, что Дэвид говорил, что его кузену не к кому прийти в гости, не с кем провести Рождество.

– Послушайте, я сожалею, что с вами так вышло. Нельзя назвать вас непривлекательным мужчиной, и я уверена, вы найдете кого-то, кто…

– Другого любовника? – спросил Джейсон, приподняв бровь. – Теперь я у вас спрошу: за кого вы меня принимаете?

При этих словах Эми покраснела и опустила глаза на Макса, который продолжал жадно сосать грудь. Глаза младенца были широко открыты. Он, казалось, ловил каждое произнесенное здесь слово.

– Извините, – сказала она. – Я не хотела никого оскорбить. Для меня все люди равны. Простите меня.

– Только если вы простите меня.

– Нет, – сказала она. – Я не думаю, что из того, что предложил Дэвид, выйдет что-нибудь путное. Я не… – Она вдруг замолчала и вновь опустила глаза на Макса. Он больше не сосал молоко, но отпускать ее сосок он тоже не хотел. Макс считал свою мать большой живой соской.

– Вы мне не доверяете? Вы не хотите простить меня? Что вас не устраивает?

– Вы мне не нравитесь, – выпалила Эми не подумав. – Простите, но вы сами спросили. – Засунув палец Максу в угол рта, она помешала ему тянуть ее за сосок, убрала от груди и запахнулась – и все это одним ловким движением. Эми подняла малыша вертикально и закинула себе на плечо, но ребенок вывернул голову, пытаясь увидеть, есть ли в комнате кто-нибудь еще.

– И почему я вам не нравлюсь?

В этот момент Эми решила, что сполна оплатила свой долг Дэвиду.

– С тех пор как вы вошли в мой дом, вы только и делаете, что морщитесь и ухмыляетесь. – Эми понесло. – Пусть мы и не можем позволить себе носить костюмы, сшитые на заказ, и покупать золотые часы, но мы делаем все, что можем. Я думаю, что где-то на жизненном пути вы растеряли память о том, что такое быть… частью народных масс. Когда Дэвид упрашивал меня пустить вас к себе в дом, я думала, что мы можем помочь друг другу, но теперь я вижу, что вы считаете, что вдова Билли Томпкинса вам не чета. – Последнюю фразу она произнесла сквозь стиснутые зубы. Не прошло и недели со дня ее приезда в Абернети, как она поняла, какого мнения жители этого города о ее Билли.

– Понимаю, – сказал Джейсон. Он продолжал сидеть в кресле с таким видом, словно не собирался не то что уходить из дома, а даже с кресла вставать. – И что, как вам кажется, я должен был бы сделать, чтобы реабилитироваться в ваших глазах? Как я могу доказать, что достоин доверия и могу выполнить эту работу?

– Понятия не имею, – сказала Эми, сражаясь с Максом, который всеми двадцатью двумя фунтами своего тела боролся за то, чтобы встать к ней на колени. Однако с чувством равновесия у него пока были проблемы, и он мотался из стороны в сторону, как кусок вареной макаронины.

Внезапно Джейсон наклонился и забрал у нее ребенка, и при этом Макс восторженно взвизгнул.

– Предатель, – пробурчала себе под нос Эми, наблюдая за тем, как Джейсон подбросил его вверх, а потом опустил на колени. Макс схватил Джейсона за щеки. Эми хорошо знала, что Макс может причинить сильную боль, выражая свою симпатию. Пару раз после таких вот любовных хваток у нее оставался синяк на щеке.

Когда Макс начал недовольно визжать, Джейсон сказал ему: «Утихни», – и малыш повиновался. Сидя у Джейсона на коленях, довольный жизнью, Макс улыбался своей матери.

Эми совсем не нравилось быть одинокой матерью, и ей было очень больно оттого, что у Макса нет отца. Все вышло совсем не так, как она планировала. При всех его многочисленных недостатках Билли был хорошим человеком, и из него бы получился хороший отец. Но судьба распорядилась иначе, и…

– Чего вы хотите? – устало сказала Эми, когда заметила, что Джейсон на нее смотрит.

– Хочу, чтобы вы дали мне второй шанс. Могу я спросить вас, миссис Томпкинс, ваш сын что, ни разу не падал, когда вы за ним присматривали?

Эми покраснела и отвернулась. Она не знала, как такое могло случиться, но Макс при ней один раз упал с кровати и один раз с кухонной стойки. Во второй раз он был накрепко пристегнут к прочному пластиковому сиденью, и он упал на спину, оставаясь привязанным к нему, и был похож на черепаху в панцире.

– Да, два раза. Случайно.

– Понимаю. Ну что же, этим утром я допустил свою первую и единственную оплошность. Могу вас в этом уверить. Я думал, что он спит, и, поскольку он занял все пространство кровати, я лечь не мог. И поскольку спать мне было негде, я решил сделать несколько звонков. С моей стороны было ошибкой исходить из предположения, что он спит, и спит крепко, но я не пренебрегал своими обязанностями намеренно. Что еще вам Дэвид обо мне наговорил?

– Что вам сейчас негде жить и что вы вернулись домой, чтобы залечить сердечную рану, – сказала она.