Джейсон так здорово сымитировал интонации Эми, что она запустила в него подушкой.

– Вы ужасный человек, – со смехом сказала она. – Из меня получился бы отличный адвокат. Вы знаете, я ведь на самом деле умная.

– Да, очень умная, но у вас есть порочная склонность влюбляться в паршивых овец.

– Если бы у меня не было такой склонности, вам негде было бы провести Рождество, – выпалила она в ответ.

– Это верно, – сказал Джейсон, ухмыляясь. – И я вам за это благодарен. – И, сказав это, посмотрел в ее глаза и понял, что хочет ее поцеловать.

– Думаю, мне лучше пойти спать, – тихо сказала Эми и направилась к двери, ведущей в спальню. – Макс встает рано, а дел завтра полно. – На пороге она оглянулась: – Я не хотела, чтобы вы подумали, будто я сделала вам одолжение, позволив остановиться у меня. По правде говоря, вы сделали это Рождество чудесным для Макса и для меня. Мы оба получаем громадное удовольствие от вашего общества.

Джейсон только и мог, что кивнуть в ответ. Он не помнил, чтобы кто-то говорил ему, что получил удовольствие всего лишь от его общества.

– Спокойной ночи, – сказал он, а сам еще долго сидел перед потухающим камином, размышляя о том, где он находится и что делает.

Запах разбудил Джейсона. Этот запах был ему знаком, но он не мог понять, что это за запах. Он принадлежал далекому прошлому и смутно напоминал ему что-то. Следуя причудам своего носа, Джейсон встал с постели, натянул мятые брюки и пошел на свет. Он застал Эми на кухне. Макс сидел на высоком стуле, его лицо и руки были испачканы кашей, и повсюду на кухне была разложена мокрая одежда. Рубашки, штаны, белье свисали с люстры, висели на дверных ручках, над плитой. И посреди всего этого стояла Эми над гладильной доской. В руках у нее был утюг, которому место разве что в музее.

– Который час? – спросил Джейсон.

– Около пяти, я думаю, – ответила Эми. – А почему вы спрашиваете?

– Сколько вы уже не спите?

Эми повернула рубашку на гладильной доске, разложив для глажки мятый рукав.

– Да почти всю ночь. Маленький негодник иногда путает день с ночью.

Зевая и потирая глаза, Джейсон сел за стол рядом с высоким стульчиком Макса и протянул ему сушеный персик. Без слов он обвел рукой комнату, увешанную мокрой одеждой. Прошло немало лет с тех пор, как Джейсон вырос, но, когда он был ребенком, отец его вот так же раскладывал одежду для просушки, и этот запах он забыть не мог.

– А что случилось с сушильной машиной?

– Она сломалась примерно год назад, а на то, чтобы отдать ее в ремонт, у меня не было денег. Но стиральная машина работает отлично.

Джейсон встал, прогнулся, потирая копчик, затем зашел к Эми за спину и выключил утюг из розетки.

– Я должна закончить. Это же…

– Идите спать, – тихо сказал Джейсон. – И ни слова возражений. Идите в кровать. Спите.

– Но Макс… И одежда, и…

– Идите спать, – приказал Джейсон тихим голосом, и на какой-то миг ему показалось, что Эми готова расплакаться от благодарности. С улыбкой он подтолкнул ее к двери, и она поспешила к себе в спальню и закрыла дверь.

– А теперь, – сказал Джейсон, – проверим, помню ли я, как это делается. – С этими словами он включил утюг в розетку и принялся доглаживать рубашку.

В восемь зазвонил мобильный. Джейсон прижал его к уху плечом и, продолжая гладить, ответил на звонок.

– Я разбудил тебя? – спросил Дэвид.

– Конечно, – сказал Джейсон. – Ты же знаешь, какой я лентяй. Нет! Макс, оставь это в покое! Так чего ты хочешь, братишка?

– Я хочу побыть наедине с Эми. Помнишь? Ради этого все затевалось. Хочу выбраться с ней в город. Сегодня вечером и завтра. Я даже достал билеты на бал «Беллрингерс»[2].

Джейсон хорошо знал, что бал «Беллрингерс» – ежегодный рождественский бал, устраиваемый самыми влиятельными людьми штата, – единственное мероприятие, которое стоит посещать во всей западной половине Кентукки, и что достать туда билеты практически невозможно.

– И кого тебе пришлось убить, чтобы достать билеты?

– Я не убивал, я спасал. Я спас жизнь председателю одного комитета. В любом случае он добыл для меня билеты. Я собираюсь сделать предложение. Джейсон? Джейсон? Ты меня слышишь?

– Прости, – сказал Джейсон, возвращаясь к телефону. – Макс потянул лампу за шнур. Так что ты говорил?

– Я сказал, что завтра хочу попросить Эми о том, чтобы она стала моей женой. Джейсон? Ты слушаешь? Что там сейчас делает Макс?

– Ничего не делает, – рявкнул в ответ Джейсон. – Он отличный ребенок и не делает ничего плохого.

Теперь замолчал Дэвид.

– Я не говорю, что он делает что-то плохое. Просто дети его возраста имеют склонность вечно во что-то вляпываться. Это нормальный процесс роста, и они будут…

– Не надо говорить со мной менторским тоном. Прибереги его для своих пациентов, – проворчал Джейсон.

– Эй, парень! Что-то у тебя сегодня с утра плохое настроение. Кстати, а где Эми?

– Я мог бы сказать тебе, что это не твое дело, но, если тебе так надо знать, она спит, а я присматриваю за Максом. И глажу заодно, – добавил Джейсон, догадываясь, что Дэвид упадет в обморок от такой информации.

– Что ты делаешь?!

– Глажу. Паркер залила грязью одежду, которую мне отправила, так что Эми все перестирала, а я сейчас глажу. Ты находишь в этом что-то неприличное?

– Ничего, – тихо сказал Дэвид. – Просто я не знал, что ты умеешь гладить, и все.

– А кто, по-твоему, гладил тебе одежду, когда ты был ребенком? – огрызнулся Джейсон. – Папочка? Ха! Ему надо было зарабатывать деньги на пропитание, так что мне приходилось… Не важно. Что ты хотел мне сказать? Подожди, я должен взять Макса.

– Джейсон, дорогой, – несколькими минутами позже сказал Дэвид, – я бы предпочел пообщаться с Эми лично. Я хочу провести с ней время сегодня и завтра вечером, так что думаю, мне следует самому ее об этом попросить.

– Она занята.

– Между вами что-то происходит? – спросил Дэвид. – Ты и Эми… Вы ведь не…

– Нет, – быстро ответил Джейсон. – Уж чего мне совсем не хочется от жизни, так это повесить себе на шею взбалмошную, витающую в облаках дурочку. Тот, кто женится на ней на свою голову, приобретет кучу проблем. Удивительно, как это она шнурки научилась завязывать. Она даже себя прокормить не может, не говоря уже о ребенке, и…

– Ладно, ладно. Картина мне ясна. Так что ты думаешь?

– О чем?

Дэвид тяжко вздохнул.

– Ты думаешь, все пройдет гладко, если я заберу Эми сегодня вечером и завтра? Ты сможешь посидеть с ребенком два вечера подряд?

– Я могу сидеть с ним вечно, – со злостью сказал Джейсон. – Конечно, ты можешь забрать Эми. Я уверен, что она с удовольствием пойдет с тобой.

– Я думаю, что сам должен ее об этом спросить.

– Я не собираюсь ее будить только для того, чтобы ты мог поговорить с ней по телефону. К которому часу она должна быть готова сегодня?

– К семи.

– Ладно. А теперь дай трубку Паркер.

– Она… Она еще не встала.

Джейсона так ошеломила эта информация, что он оставил утюг лежать на рубашке плашмя, пока не запахло паленым.

– Черт, – сказал он, подняв утюг. – Разбуди ее, – приказал Джейсон и удивился тому, что его секретарша почти немедленно ему ответила.

На то, чтобы оправиться от шока, Джейсону понадобилась пара секунд. После чего он велел Паркер раздобыть еще два билета на бал «Беллрингерс».

– Вы знаете, что это почти невозможно, – сказала она, и Джейсон пережил еще одно потрясение. Что случилось с его секретаршей? Для нее никогда не существовало ничего невозможного.

– Раздобудь билеты, – раздраженно повторил он. И вообще, что случилось с миром? Вначале два его вице-президента без спроса влезают в его личные дела, а теперь Паркер заявляет ему, что то, о чем он просит, слишком трудно исполнить. Если бы ему был нужен тот, кто не может исполнить неисполнимое, он бы не держал Паркер у себя в штате и не платил бы ей такое большое жалованье. – Мне понадобится фрак из моей нью-йоркской квартиры, – продолжал Джейсон, – и Эми понадобится что-то подходящее из одежды. Как называется тот магазин на Пятой авеню?