Ничто в мире не могло потрясти Джейсона больше, чем отступничество Паркер. После такого предательства он считал, что навсегда вычеркнет ее имя из памяти, но судьба распорядилась иначе. Три месяца спустя он получил приглашение на свадьбу доктора Дэвида Уилдинга и мисс Шерри Паркер.

Для Джейсона, который продолжал прилагать все силы к тому, чтобы найти Эми, этот брак явился фактом беспрецедентного предательства. И сейчас он едва выносил присутствие брата в своем кабинете. Если бы Дэвид не позвонил ему тогда и не сказал, что их отец умирает… Если бы Дэвид не решил, что любит вдову с ребенком… Если бы Джейсон не купился на жалостливую историю Дэвида…

– Чего ты хочешь? – Джейсон угрюмо смотрел на брата.

– Семью, вот что. Брак остепеняет мужчину, меняет его. Я хочу, чтобы ты приехал на рождественский обед. Шерри прекрасно готовит.

– У нее есть неплохая кухня, чтобы практиковаться, – сказал Джейсон, припомнив счет, который получил за пристройку сказочной кухни к дому отца. И кстати, еще одно несчастье: повар Джейсона покинул его ради попытки начать собственное дело, производство изысканной еды для младенцев. Джейсон полагал, что должен был бы порадоваться, узнав из достоверных источников о том, что у Чарлза дела шли не очень. Но злорадство не было ему свойственно. Чарлз, как ни странно, продолжал вызывать у него симпатию. Надменность и заносчивость его гениального повара не слишком способствовали налаживанию сотрудничества с банкирами, у которых надо было брать кредит. Так что из-за своего характера Чарлз так и не смог найти финансовые средства для обеспечения бизнеса.

– Ты все еще не можешь успокоиться? – огрызнулся Дэвид. – Черт, да я выплачу тебе деньги за эту проклятую кухню. Не знаю как, но я это сделаю.

Внезапно Дэвид опустился на стул напротив Джейсона.

– Чего ты хочешь от нас всех? От жизни? Неужели думаешь, что, если найдешь Эми, она вернется к тебе и будет жить в твоей золоченой клетке? Она не хотела быть пленницей, какой бы красивой ни была ее тюрьма. Неужели ты не можешь этого понять? Не можешь простить ее? Простить меня?

Джейсон не шелохнулся. Он в упор смотрел на брата. Как мог он объяснить, что в течение нескольких коротких дней он был счастлив? Заурядно, старомодно счастлив. Тогда, в течение того недолгого времени, которое он провел с Эми и Максом, он получал удовольствие от того, что покупал вещи для других людей, получал удовольствие от того, что делал. Он слушал, он смеялся. Эми умела…

Он должен заставить себя перестать думать о ней, иначе сойдет с ума. Не прошло и дня с того Рождества, когда бы он не вспоминал ее и Макса, не прикидывал, сколько сейчас ему и какой он стал. Сейчас он уже ходит, может, даже говорит.

А может, и нет. А вдруг Эми и Макс мертвы? В мире немало случается страшного и…

– Я понимаю, почему ты не сдаешься, – сказал Дэвид и встал. – Но эта черта и делает тебя сильным. И слабым тоже. Послушай, сегодня рождественский сочельник. Мне надо лететь домой. Я хочу, чтобы ты полетел со мной и…

– У меня другие планы, – с тем же мрачным выражением лица сказал Джейсон. Сегодня в его квартире будет полно людей, ибо сегодня прошел год с того момента, как он в последний раз видел Эми и Макса. Сегодня он будет отмечать годовщину. Он будет пить шампанское, пока не напьется, а завтра проснется в одиночестве.

– Ладно. Я пытался, – сказал Дэвид и направился к двери. – Если мы тебе понадобимся, ты знаешь, где нас найти. – Он хотел сказать еще что-то, но, взглянув на брата, лишь пожал плечами и взялся за ручку. – Я знаю, что ты еще скорбишь об Эми и Максе, но в этом мире есть еще люди. И дети тоже. Другие дети. – Не дождавшись ни слова от брата, Дэвид вздохнул и вышел из офиса.

Джейсон по селекторной связи передал секретарше:

– Позвоните Гарри Уинстону и велите ему послать мне подборку обручальных колец.

– Обручальных? – переспросила миссис Хакнел.

– Да! – рявкнул Джейсон и отключил связь.

– О, Джейсон, милый, – промурлыкала Доуни, обнимая Джейсона. – Эта вечеринка великолепна. – Даже слово «великолепна» она умудрялась выговаривать так, что оно звучало как мурлыканье ласковой кошечки. – Я никогда не видела, чтобы столько выдающихся людей одновременно собрались в одном месте.

Джейсон молча сидел в кресле, потягивая, кажется, уже пятый бокал шампанского. Он обвел взглядом комнату. Да, действительно, собравшиеся здесь люди были богаты и известны, подумал он, и красивы тоже. Женщины обладали тем особым лоском, который можно приобрести, только если много часов в день проводить в спа-салонах. Кожа и волосы их излучали здоровье, а на косметику они тратили столько, сколько стоит весь золотовалютный запас нескольких маленьких стран, вместе взятых.

– Что с тобой? – спросила Доуни, и легкая морщинка пролегла на ее безукоризненном лбу, который отнюдь не был безукоризненным, когда Доуни родилась. Он был «подтянут», как и большая часть ее тела «подтянута» и «нарощена». Доуни выглядела на двадцать семь, но Джейсон не удивился бы, если б узнал, что ей все семьдесят пять. – Почему ты так на меня смотришь? – спросила она. Доуни примостилась на ручке его кресла, ее стройное, мускулистое бедро было вполне в пределах его досягаемости.

– Я просто гадал, сколько тебе лет.

Доуни едва не подавилась шампанским. Джейсон заметил красные пятна – свидетельство гнева – на ее безупречно отштукатуренных щеках.

– Ты сегодня в мрачном настроении? – спросила она, поджав губы. – Почему бы тебе не подняться с кресла и не пообщаться со своими гостями? – И вдруг лицо ее прояснилось, словно она не могла позволить себе на него злиться. – Я знаю, как тебя развеселить. Я преподнесу тебе рождественский подарок, прямо сейчас!

– У меня достаточно галстуков, – сказал Джейсон.

– Нет, глупенький, это не галстук, это… – Наклонившись к нему так, чтобы грудь ее почти касалась его плеча, она стала нашептывать Джейсону на ухо, как собирается его соблазнить.

Джейсон отстранился и едва заметно улыбнулся.

– Тебе не кажется, что я должен остаться здесь, со своими гостями?

Он увидел в глазах Доуни обиду. Она встала и ушла, оставив его одного.

Когда Доуни ушла, Джейсон не знал, радоваться ему или выть от одиночества. «Черт бы побрал моего младшего братца!» – в который раз подумал Джейсон. У него все шло прекрасно, пока не появился Дэвид со своими разговорами о браке и семье. Его визит да еще тот факт, что сегодня был канун Рождества и годовщина исчезновения Эми, окончательно выбили Джейсона из колеи.

Он знал наперед, что сегодняшний день будет для него трудным, и поэтому нанял известного дизайнера по интерьерам, чтобы тот подготовил его квартиру к рождественской вечеринке и Джейсону ни о чем не пришлось бы беспокоиться. Джейсон должен был признать, что дизайнер превзошел самого себя и все было устроено по высшему разряду: изысканно и со вкусом. Хрусталь ловил свет, отражая и преломляя пламя свечей. Никакой пестроты – все было решено в серебристо-белой гамме.

Еда была великолепной, каждое блюдо – шедевр. По крайней мере так ему говорили. Сам Джейсон не притронулся к пище. Он только пил. Шампанское, самое лучшее.

Если все в его жизни великолепно, то почему же у него так паршиво на душе? Ну конечно, он потерял женщину, которую, как он думал, любил, но разве каждый день люди вокруг него не расстаются с любимыми? Впадают ли они после этого в депрессию, из которой не могут выбраться в течение года?

Джейсон понимал, что, если бы у него была хоть толика здравого смысла, он бы давно последовал совету, который давали ему все – от родного брата до наемных сыщиков. Как сказал один из детективов, «если бы у меня было столько денег, сколько у вас, я бы не стал переживать из-за одной женщины, а купил бы себе всех». Джейсон тогда сразу уволил хама, а слова его постарался забыть как можно скорее.

Однако сейчас, глядя на гостей в своей квартире, Джейсон вспоминал его слова. «Купи их всех», – сказал тот сыщик. И разве не то же, пусть иными словами, говорила ему Эми? Что Джейсон пытается купить себе семью.