И там Эми в первый раз увидела Рафаэля. Ему было примерно семнадцать лет, и в глазах его была – нет, не вселенская грусть, а вселенская ярость. И еще на лице его виднелся свежий шрам, не иначе как от ножа.

Эми искоса взглянула на молодого человека, после чего схватила сына за руку и рванула к двери, но Джейсон встал у нее на пути.

– Не смотрите на меня так, – сказал он. – Этот парень – все, что я смог раздобыть за такое короткое время. Тот художник из Сиэтла должен был привезти помощников с собой, а этот парень на принудительных общественных работах.

– Принудительных? – Эми едва не завизжала. – Вы хотите сказать, что он здесь отбывает наказание?

Джейсон виновато пожал плечами, и Эми прижала к себе Макса.

– Вы не можете взять и все бросить лишь потому, что парень немного похож на разбойника…

– На разбойника? Да он так и выглядит, словно сошел с плаката «Их разыскивает полиция». Как вам пришло в голову привести сюда этого типа, когда здесь ребенок?

– Я вас с ним наедине не оставлю. Я не буду отходить от вас ни на минуту. И при мне будет пистолет.

– А, ну это совсем другое дело, – с сарказмом сказала Эми.

Она больше ничего не сказала, потому что Рафаэль, подвинув ее плечом, пошел к лестнице. Когда Джейсон перехватил его за руку, парень сказал ему что-то на языке, который Эми не понимала, и Джейсон, к ее удивлению, ответил ему на том же языке.

– Послушайте, Эми, вы его обидели, и теперь он хочет уйти. Но если он уйдет, ему придется несколько месяцев провести в тюрьме. Вы хотите взять это на свою совесть?

Эми готова была разрыдаться, потому что знала, что ее совесть такого груза не выдержит.

– Конечно, я не хочу, чтобы его отправили в тюрьму. К немалому удивлению Эми, парень широко улыбнулся и вернулся в библиотеку.

– Он и не собирался уходить, – пробормотала себе под нос Эми. – Он просто решил меня напугать.

Джейсон засмеялся, поднял Макса на руки и понес его наверх, в библиотеку.

И это было только начало, думала Эми, глядя на огонь в камине и доедая последний кусочек кекса. После этого началась такая суета, что думать о ком-то или о чем-то, кроме работы, стало просто некогда. Как только Эми начала переносить свои рисунки на стены, она совершенно перестала бояться Рафаэля. Девицы в нарядах, едва прикрывавших тело, шли в библиотеку непрерывным потоком, откровенно рисуясь перед Рафаэлем. Но Эми вынуждена была отдать ему должное: парень оказался на высоте и все свои силы отдавал работе, а на девиц не обращал ровным счетом никакого внимания.

И Эми тоже не отвлекалась от дела. Макс в одночасье стал совсем другим. Таким она его просто не знала. Он уверенным шагом зашел в комнату, которая, как сказал Джейсон, теперь была его комнатой, и Дорин, словно верный оруженосец, проследовала за ним, нагруженная пакетами с кисточками и прочим художественным скарбом. Дверь закрылась за ними, и Эми не видела своего сына до конца дня.

Как же она ошибалась в собственном сыне! Она всерьез боялась, что, если Макса разлучат с ней больше чем на три часа, у него случится истерика, а вышло так, что Макс забыл о ее существовании, словно не мог дождаться того момента, когда сможет отделаться от своей матери на всю оставшуюся жизнь.

– Не ревнуйте, – вдруг произнес у нее за спиной Джейсон. – Макс, вероятно, признал в Дорин человека, равного себе по интеллекту.

– Я не ревную! – огрызнулась Эми. – И перестаньте говорить гадости о женщине, которую любите.

К немалой досаде Эми, Джейсон не сделал привычной попытки опровергнуть ее утверждение насчет Дорин. Вместо этого он сказал:

– В ней есть другие достоинства. – Причем сказал нарочито громко, чтобы Эми наверняка его расслышала. И едва он произнес эти слова, Дорин вошла в комнату, и все мужчины разом повернули головы в ее сторону.

– Идите к черту! – сказала Эми и, задрав нос, вышла из комнаты. За спиной она услышала негромкий смех Джейсона.

Да, Макс, судя по всему, нисколько не скучал по своей мамочке. Если ему что-то было нужно от Эми, он отправлял к ней Дорин в роли своего эмиссара.

– Он хочет знать, что едят обезьяны, – сказала Дорин во время своего первого путешествия из «Запретной зоны», как Эми про себя стала называть владения Макса.

– Откуда мне знать? – бросила Эми через плечо. – Я всего лишь его мать.

– Растительную пищу, – сказал Джейсон. – Листья с деревьев.

Дорин вернулась в студию Макса, но через минуту пришла опять.

– Он хочет, чтобы ему показали на картинках то, что едят обезьяны.

Когда Эми открыла рот, чтобы что-то сказать, вмешался Джейсон.

– Позвольте мне, – сказал он и ушел. Вернулся он с книгами, в которых рассказывалось об обезьянах и их рационе. Некоторые книги были на японском языке.

Дорин отнесла книги в комнату Макса, но вскоре снова вышла оттуда с одной из них.

– Он говорит, что хочет, чтобы ему еще принесли таких книжек. Я не знаю, что он имел в виду, но он сказал: «Потому что она кажется мне такой же, как все остальные».

– Японское искусство, – сказал Джейсон и удалился. Вернулся он с громадной стопкой книг.

Дорин, забирая у него груз, сказала:

– Он очень странный ребенок.

В четыре часа появилась Милдред с тремя корзинами еды и сказала, что забирает Эми на ленч.

– Время ленча давно прошло, – заметила Эми, придирчиво разглядывая лошадиную морду, которую только что нарисовала. Цвет ей не очень нравился.

– Время прошло, а ленч-то был? Ты ела? – спросила Милдред.

Эми не ответила, и Милдред без лишних слов взяла ее под руку и потащила к выходу.

– Но я…

– Они мужчины. Они не будут работать, когда у них перед глазами еда, поэтому у нас есть примерно тридцать семь минут, чтобы спокойно пообщаться.

– Но Макс…

– Похоже, он прекрасно поладил с Дорин. Насколько я вижу.

Эми поморщилась:

– И давно ты за нами наблюдаешь?

Милдред ничего не сказала до тех пор, пока они не уселись за столиком в кафе через дорогу и пока им не принесли их заказ.

– Я пробыла там всего несколько минут, но Лиза Холдинг заходила в библиотеку чуть пораньше, чтобы взять книгу по патологической психологии, с которой ей постоянно приходится иметь дело, потому что она обручена с сыном банкира, но она питает симпатию к Рафаэлю, поэтому она зашла, чтобы на него посмотреть, и она рассказала своей двоюродной сестре, которая рассказала моей парикмахерше, которая рассказала мне, что…

– Рассказала тебе обо всем, что происходит, – закончила за нее Эми.

– Конечно. Мы все горим желанием узнать, что происходит между тобой и Джейсоном.

– Ничего не происходит. Нет, честное слово, абсолютно ничего. Все мужчины тут так запали на Дорин, что работа останавливается всякий раз, как она выходит из той комнаты и заходит в нее. Даже мой сын. – Эми остановилась, чтобы перевести дух.

– Ревнуешь, – сказала Милдред, кивнув. – Мне знакомо это чувство.

– Я не ревную. Может, хватит мне говорить, что я ревную? Что вы все заладили одно и то же?

– Джейсон сказал тебе, что ты ревнуешь?

Эми взяла стакан с колой и начала пить, чтобы только не отвечать на вопрос свекрови.

– Когда Билли был маленьким, мы в первый год его жизни никогда не разлучались, а потом моя сестра взяла его на полдня, и после этого Билли наотрез отказал мне в праве укладывать его в постель.

Эми ничего на это не сказала, и Милдред спросила:

– Так как у тебя дела с Джейсоном? Он уже сделал тебе предложение?

Эми ничего не сказала. Она опустила глаза на сандвич у себя на тарелке.

– Я знаю, что для тебя это игра, но я не хочу повторить ту же ошибку, что совершила в последний раз.

– Ты хочешь со мной поговорить? – тихо спросила Милдред. – Я умею слушать.

– Я хочу узнать Джейсона. Я хочу проводить с ним больше времени. Я допустила большую ошибку, когда вышла замуж в первый раз, и не хочу допускать ее вновь. – Эми подняла на Милдред умоляющий взгляд. Ей хотелось с кем-то поговорить, но она прекрасно понимала, что эта женщина приходилась Билли матерью. – Я не хочу думать о том, на что была бы похожа моя жизнь, если бы я все еще была замужем за Билли. И если я и успела что-то узнать о Джейсоне за это время, так это то, что он умеет лгать. Врет на пять с плюсом. Он лгал мне, когда говорил, что он гей, когда объяснял, почему хочет пожить у меня и почему ему так нужен дом. На самом деле все, что я о нем узнала от него самого, было ложью. – Эми перевела дыхание. – И вот сейчас мне говорят, что он искал меня два года, но что он на самом деле знает обо мне, о моем сыне? И что он за человек? Разыгрывать других он умеет, это верно, но как он отреагирует, если разыграть его самого?