– Если я боюсь, ты же знаешь, как меня завести, верно? Чего не сделаешь ради куража, – сказал Джейсон, приподняв бровь.

Дэвид усмехнулся. Зубы его жемчужно блеснули в лунном свете. Затем он повернулся к брату спиной и легко взбежал по ступеням на террасу. На середине лестницы он обернулся:

– Только не ступай сюда, эта ступенька… О, прости, ты не ушибся? Дом нуждается в некотором ремонте.

Потирая голову в том месте, где отскочившая доска навеса террасы ударила его, Джейсон ответил брату кривой усмешкой.

– Да уж, в некотором ремонте. Все равно что сказать о Франкенштейне, что он нуждается в легком вмешательстве пластического хирурга.

Однако Дэвид уже не слышал брата. Он с энтузиазмом колотил в дверь, и уже через пару секунд она распахнулась. На пороге стояла молодая женщина. Джейсон не верил собственным глазам. Он от удивления рот раскрыл – эта женщина никак не соответствовала его ожиданиям.

Эми не была похожа на сирену. Она не была похожа на музу. Едва ли при виде ее вдохновенный поэт стал бы посвящать ей пылкие послания. Джейсон с трудом мог представить, чтобы мужчины, изнемогая от похоти, обивали порог ее дома в надежде на взаимность. Соперники, очевидно, существовали лишь в разгоряченном воображении Дэвида. У этой женщины были длинные темные волосы, которые давно бы следовало помыть. И эти волосы были убраны в хвост на затылке. На лице ее не было никакой косметики, кожа казалась болезненно бледной, в цвет слоновой кости, а на подбородке Джейсон заметил какие-то белесые пятна. Темные глаза ее занимали чуть ли не пол-лица и казались огромными, и по сравнению с ними рот выглядел крохотным. Что касается телосложения, то она была хрупкой и, судя по костям, выпиравшим из-под одежды, ее не мешало бы хорошенько подкормить. Единственное, что привлекало к ней внимание, была ее грудь: шары громадных размеров, отмеченные двумя большими влажными кругами в районе сосков.

– Проклятие! – сказала она, опустив взгляд на грудь, и быстро зашла обратно в дом. – Заходите, Дэвид, чувствуйте себя как дома. Макс, слава Богу, сейчас как раз спит. Я бы угостила вас джином, но у меня его нет, так что вы могли бы угоститься бренди пятидесятилетней выдержки, которого у меня, кстати, тоже нет.

– Спасибо, – весело сказал Дэвид. – В таком случае я думаю, мы выпьем шампанского.

– Тогда налейте мне ведерко. Я бы не стала отказываться, – донеслось из темного коридора.

Дэвид задорно взглянул на Джейсона, словно хотел сказать: ну разве она не самая остроумная девушка на земле?

Но Джейсон не смотрел на брата. Он осматривал помещение. Дом был весьма далек от того, что можно было бы назвать «домом твоей мечты». Дэвид нередко пенял брату на то, что он живет по большей части на борту своих частных самолетов и в принадлежащих ему отелях и посему оторвался от действительности и забыл о том, как живет остальной мир. Джейсон брезгливо поморщился. Рухлядь – именно это слово приходило ему на ум. Все в этом доме выглядело так, словно было свезено сюда за ненадобностью сердобольными соседями: ничего не сочеталось друг с другом, ничего ни к чему не подходило. Посреди комнаты стоял уродливый старый диван с рваной коричневой обивкой, омерзительное старое кресло, покрытое какой-то тряпкой с набивным рисунком, изображающим подсолнухи и банановые листья. Журнальный столик напоминал громадную деревянную катушку, которую какой-то сумасшедший выкрасил в грязноватый оттенок фуксии.

Но, как с удовлетворением подумал Джейсон, именно в таком месте, по его представлениям, должен был жить Билли Томпкинс. Если хозяйка никак не походила на составленный Джейсоном мысленный портрет жены Билли Томпкинса, то с домом он попал в самое яблочко.

Дэвид ткнул брата локтем под ребро и кивнул в сторону двери.

– Спрячь эту глумливую усмешку, – еле слышно прошептал он, и как раз в это время в комнату вошла Эми.

На ней была сухая, мятая рубашка, и с подбородка исчезли почти все пятна. Когда она заметила, что Джейсон уставился на нее, она провела тыльной стороной ладони по подбородку, убрав оставшиеся пятна, и, чуть заметно улыбнувшись, сказала:

– Детская рисовая каша. Если бы он съедал столько же, сколько остается на мне, он был бы похож на маленького жирного поросенка.

– Познакомься, это мой двоюродный брат Джейсон, – сказал Дэвид. – Тот, о котором я тебе рассказывал. Он был бы тебе искренне признателен, если бы ты позволила ему остаться у тебя до тех пор, пока не затянется его сердечная рана.

Это заявление настолько потрясло Джейсона, что он даже не нашел что сказать и лишь с недоумением уставился на брата.

– Да, конечно, я понимаю, – сказала Эми. – Пожалуйста, заходите и присаживайтесь. – Она посмотрела на Джейсона. – Сожалею, что Макс сейчас спит, но часа через три вы его обязательно увидите. В этом можете не сомневаться, – со смехом добавила она.

Джейсон заподозрил неладное. Тут пахло крысой. И этой крысой был его младший братишка Дэвид. Братишка, которого он, Джейсон, самолично вырастил. Братишка, которого Джейсон всегда любил и пестовал. Братишка, за которого он готов был умереть. И этот братишка, похоже, сыграл с ним очень злую шутку.

Давным-давно Джейсон понял, что, если подольше не раскрывать рта, можно узнать все, что тебе нужно, и даже более того. Много раз молчанием он добивался большего, чем могли бы принести слова, поэтому сейчас он предпочел поменьше говорить и побольше слушать.

– Могу я предложить вам чаю? – спросила Эми. – Если шампанского я позволить себе не могу, то чай мне вполне по средствам. У меня есть ромашковый чай с земляничным листом. Хотя нет, этот чай улучшает лактацию, а я не думаю, что кому-то из вас это может пригодиться, – сказала Эми, улыбаясь Джейсону с таким видом, будто он был в курсе всего того, что происходило.

И Джейсон действительно начинал понимать. Он успел заметить в этой комнате кое-что, чего не заметил раньше. На полу лежал плюшевый тигр. Тигр из «Винни Пуха». И еще на кресле с отвратительной цветочной накидкой лежала раскрытая детская книжка с картинками со страницами не из бумаги, а из закатанной в пленку ткани.

– Сколько лет вашему сыну? – спросил Джейсон. На щеках его играли желваки.

– Сегодня ему ровно двадцать шесть недель, – с гордостью ответила Эми. – Шесть месяцев.

Джейсон метал молнии взглядом. Он повернул голову к брату.

– Мы можем выйти и поговорить? – с угрозой в голосе спросил он. – Извините нас.

Поскольку Дэвид продолжал сидеть на старом коричневом диване, не делая никаких попыток встать с него, Джейсон схватил брата за плечи и стащил его с кресла. Джейсон всегда следил за тем, чтобы там, где ему приходилось бывать по работе, всегда имелся в наличии гимнастический зал, чтобы он мог поддерживать форму. Дэвид опрометчиво полагал, что пятнадцать часов в день на ногах – вполне достаточная нагрузка для тела. Сейчас Джейсону представилась возможность на деле доказать правильность своей позиции, ибо он явно имел над братом преимущество в силе. Джейсон не замедлил воспользоваться своим превосходством в физической подготовке и легко приподнял Дэвида за плечи, заставив встать.

– Мы вернемся буквально через минуту, – сказал Дэвид, улыбаясь Эми, в то время как Джейсон уже тащил его к двери.

Как только они вышли на улицу, Джейсон, злобно глядя на своего брата, произнес с тихой угрозой:

– Что за игру ты ведешь? И не смей мне лгать.

– Я не мог тебе сказать всего. Иначе ты удрал бы к своему проклятому самолету. Но я ведь тебе на самом деле не солгал. Я просто упустил кое-какие подробности. И разве не ты говорил мне, что никогда не следует спешить с выводами?

– Не пытайся обернуть против меня мое же оружие. И потом, я говорил об общении с незнакомцами. Я не думал, что мой собственный брат… Впрочем, к черту все это. Сейчас ты вернешься и скажешь этой бедной женщине, что произошла ошибка и…

– Ты нарушаешь клятву. Я знал, что так оно и будет.

Джейсон на мгновение прикрыл глаза, собираясь с духом.