Это его коллекция, его столетние записи, и как бы Кир ни ценил человеческий прогресс и технологии, ничто не может заменить эти вечные и выдерживающие любые испытания тома. Они имеют почти магическую власть над Киром, и именно поэтому вход сюда запрещён. Мы берём всю библиотеку с собой при каждом переезде в другой город. Меня передёргивает от воспоминаний о неприятностях, которые вызвал этот багаж из Барбадоса в Нью-Амстердам. Как минимум один человек умер из-за этих книг.
Я пробегаю пальцами по корешкам, останавливаясь на нужном, и вытягиваю с полки тоненькую книгу. Она закрыта на замок на манер дневника. Не нужно читать — мне уже известно, что внутри: формула для создания эликсира. Кир — сын алхимика — узнал способ приготовления эликсира, развязывающего серебряную цепочку связи тела и души. Он носит флакон на цепочке на шее, не снимая. Только пара капель превращает смертного в одного из нас: в Воплощённого, душа которого отвязана от конкретного тела, живущего вечным похитителем чужих жизней. Мы нуждаемся в эликсире лишь однажды — во время изменения.
Возможно, в настоящее время Кир знает формулу наизусть, но есть шанс, надежда, что он её забудет: последнее изменение в Воплощённого было более ста лет назад. Этот шанс — всё, что мне нужно.
Я сажусь за его стол и вытаскиваю кремовый лист из канцтоваров.
Дорогой Кир.
Я любила тебя когда-то всем сердцем и жила в различных телах, потому что не могла находиться вдали от тебя. Но года меняют нас…и не в лучшую сторону. Каждая смерть — это ещё одна капля в море убийства нашей любви, и так раз за разом. Я не могу убивать другого, чтобы жить. Когда моё нынешнее тело умрёт, я умру вместе с ним.
До следующей жизни,
Серафина.
Вернувшись в свою комнату, я сворачиваю записку и ложу её в карман платья, которое собираюсь одеть на сегодняшнюю вечеринку. Всё готово. Открыть дверь и закрыть, я просто должна пройти через это.
Вечерний туман настолько густой, что я не вижу ничего дальше двадцати футов от меня. Уличные фонари, светящиеся янтарным в тумане, напоминают мне минералы в огне. Кир однажды очаровал меня этим цветным огнём, подарив вместо привычного букета цветов. Бледный порошок на его ладони — маленький ключ к оттенку пламени. Словно магия: маленькое пламя горит то красным, то фиолетовым, словно кошачьи глаза плещутся в темноте. Но это лишь наука — бура, хлорид меди, сульфат натрия. Теперь мне это известно.
На часах было только десять вечера, когда мы с Шарлоттой приходим в «Изумрудный город», весь день подготавливаемый остальными. Вышибалы припугивают огромную толпу у дверей, проверяя список гостей. Джаред бросает на меня благодарный взгляд, давая проход среди народа. Меня пробирает дрожь в шёлковом платье устричного[13] цвета — современной версии моего наряда в тот самый день много лет назад. Я всегда ценила симметрию, а это словно дань моему первому Воплощению. Маленький ключик от автомобиля прикреплён к обратной стороне моего лифа, плоским кармашком выделяясь против моего сердца. На мне ни одной драгоценности, кроме ядовитого кольца, в секретном отсеке которого лежит последний подарок для Кира.
Второй шаг, и я внутри, поражённая басами и громкими голосами. Я медленно ступаю по лестнице в такт слабым ударам сердца. Шарлотта поддерживает меня рукой за талию.
— Сера, тебе нельзя так долго медлить с новым телом, — взволнованно шепчет она. — Ты сама себя толкаешь к краю.
— Ты знаешь меня, — говорю я, вынужденно смеясь. — Всегда живу до конца.
Кир ждёт нас у двери. Его глаза мерцают в попытке смотреть при низком освещении.
— Серафина, ты прекрасно выглядишь, — шепчет он, притягивая меня к себе. Я окружена его травяным запахом, его сильными руками. Воспоминания маскарадного бала всплывают в голове, но я с усилием заталкиваю их обратно. Ностальгия — мой враг этой ночью. Мне нельзя оглядываться в прошлое.
— Это удивительно, — говорит Шарлотта, приглаживая своё расшитое блёстками зелёное платье, — никогда раньше не была в «Изумрудном городе».
Интерьер клуба весь выполнен в оттенках зелёного: бархатная кушетка цвета влажной хвои, сложная стеклянная люстра зеленовато-жёлтого цвета, бирюзовые обои. Официантки следуют через толпу, разнося на подносах абсент и Мидори[14] в маленьких стеклянных стаканах.
Не так давно я любила такие вечеринки: танцы доупаду, скольжение через толпу, ловя взгляд Кира, когда мы вместе выбирали мою новую жертву. Бесспорно, в этом есть нечто захватывающее. Обещание, что я по свой прихоти могу изменить собственное тело. Что я могу выйти совершенно новым человеком, являясь новой личностью этого мира. Если бы от моих воспоминаний можно было бы избавиться с той же лёгкостью.
— Ты вписываешься в стиль со своим платьем, — говорю я Шарлотте. — Но в первой книге про волшебникаОза Изумрудный город таковым не являлся. Волшебник сделал так, что все носили очки с зелёными стёклами, и мир приобрёл цвета зелёной гаммы.
Кир хмурится, будто бы я оскорбила его выбор места проведения вечеринки. Я вкладываю свою руку вего.
— Думаю, мне полагается получить бокал шампанского.
Его лицо проясняется.
— Да, идём пить, и не забудьте... смотреть по сторонам.
Он заканчивает это заявление хитрой усмешкой и понимающим взглядом. Мой желудок переворачивается, но я заставляю себя вернуть ему улыбку.
Мы с Шарлоттой пересекаем танцпол, полный двигающихся в такт электронным битам тел. Ди-джей играет ремикс старой песни «Золотое Сердце» Нила Янга. По необъяснимой причине мне становится грустно.
Я пересекла океан из-за золотого сердца. И я старею.
Шарлотта смотрит на меня, убеждаясь, что я следую за ней.
— Давай потанцуем после этого? — ей приходится кричать, чтобы я её услышала. Я беру её руку и сжимаю. «Да».
Она заказывает у бармена две кислые Мидори с кусочками арбуза, и мы провозглашаем тост.
— За новые начинания и старых друзей, — произносит она.
— Сы-ы-ыр, — я улыбаюсь, и мы чокаемся. — Друзья навсегда.
Холодная арбузно-сладкая Mидори течёт по горлу, напоминая мне лето в Алабаме. Кир нашёл заброшенный сельский дом с блестящим красным сараем за ним и огромным участком с арбузами. Шарлотта и я проводили часы в прохладной тени сарая, окружённые запахами сушёного сена и лошадей, съедая арбуз за арбузом и загадывая желания на его семечках.
«Я хочу влюбиться».
«Я хочу жить вечно».
«Я хочу быть с друзьями до конца».
Сейчас у меня есть только одно желание для Шарлотты.
Внезапно я резко хватаю её за руку.
— Шарлотта, ты должна сказать Себастьяну о своих чувствах. Обещай мне это.
Улыбка Шарлотты колеблется.
— Сера, ты знаешь, что сказал Кир.
— Забудь про него, — но увидев её нарастающее удивление, я смягчаю тон. — Ты хочешь жить вечно без любви?
Кир появляется позади нас в баре, обнимая мою талию руками. Я немного поворачиваюсь, чтобы он не заметил записку в кармане.
— Я хочу познакомить тебя кое с кем, — шепчет он. Он уже сделал свой выбор. Это не займёт много времени.
Я тяжело вздыхаю и беру пустой бокал из его рук.
— Позволь мне наполнить его для тебя.
Он целует меня в шею, затем кивает девушке, стоявшей в одиночестве под люстрой; свет падает на кружевные узоры и блестящие каштановые волосы. Она выглядит почти так же, как и я, лишь с незначительной разницей.
Когда он уходит, я крепко обнимаю Шарлотту.
— Спасибо за то, что ты мой лучший друг, Шар. Это я хотела сказать.
Мои глаза наполняются слезами, когда я отпускаю её. Я поспешно смахиваю их.
— Моя чувствительная Серафина.
Она отбрасывает назад пряди моих волос, и её ладонь на секунду касается моей холодной щеки.
— Скоро я увижу тебя обновлённой.
Я тяжело сглатываю, увидев, как бармен ставит передо мной бокал с красным вином. Я беру его и продвигаюсь через толпу к девушке и Киру. Убедившись, что не замечена никем, я открываю потайной отсек в кольце и в один момент опустошаю содержимое в бокал. Сделав шаг вперёд, натыкаюсь на взгляд Кира. Довольный взгляд.
