В Космополисе Никталоп не долго ждал — Экатон и Кокрепс повторили без колебания слова Миниока…
И до утра авионы, гидропланы и подводные лодки оставались неподвижными под снопами света прожекторов Космополиса.
VII
Подчинение
Имея Банко в качестве помощника, Ксаверия приняла командование над телохранителями. Она им все сказала, все открыла. Дерзкую тиранию Киппера и Силлы она заменила своей улыбкой и умеренностью Банко. Сто чернокожих приветствовали криками молодую женщину.
Банко рассмешил их рассказом, как Никталоп-повелитель, для которого не существовало ночи, заменил под трапом ямы для авионов, в доме Киппера, бесчувственное тело Ксаверии захлороформированным телом негритянки, собственной матери Аббу, завернутым в такие же меха, как и Ксаверия.
После смерти Киппера, XV потеряли того, у которого мозги и нервы были созданы для сопротивления.
И час спустя после восхода солнца, безоружные XV и их люди были выстроены в каре на эспланаде, позади дворца Оксуса.
Разделенные на секции, расположенные каждая под командой одного из спутников Никталопа, руководимые Ксаверией, у которой Банко был послушным помощником, сто чернокожих стражей, вооруженных электро-зеркалами, наблюдали за флангами и за четырьмя углами каре…
На террасе дворца Оксуса, двадцать искусных механиков, под командой Клептопа, наводили на пленников огромное центральное электро-зеркало, которое могло уничтожить всю эту человеческую массу в три минуты.
Сэнт-Клер появился на краю террасы, в развевающемся пурпурном плаще Оксуса и важным, страстным голосом стал излагать принятые им меры.
Потом, среди красноречивого молчания этой толпы, под бледным небом, на котором подымалось в славе утреннее солнце, он сказал:
— XV помнят, как перед ними, в то время, когда они составляли судилище, я предлагал им законный союз, который усилился бы, благодаря нашей энергии. Под нравственным внушением Киппера, который теперь умер, и после речи другого брата, XV отбросили мое предложение. Кто, спрашиваю я, этот брат, который по моем уходе, говорил против меня перед судилищем XV-ти? Пусть он приблизится, пусть покажется, с ним первым я хочу говорить.
В рядах XV-ти, которые находились как раз перед эстрадой, заметно было движение, и вдруг один из них сделал три шага вперед.
Это был Кокрепс, тот, который недавно еще командовал гидропланами.
Он сильно ударил себя в грудь и сказал громким голосом:
— Это я, Кокрепс, я говорил против тебя!
— Хорошо, — сказал Сэнт-Клер невозмутимо. — Я — учитель. Если бы я питал к тебе хотя малейшее чувство злобы, одним движением я отнял бы у тебя жизнь, которую ты хотел отнять у меня. Но я вижу яснее и лучше ценю людей. Выбирай: или ты признаешь меня повелителем и сохранишь командование гидропланами, или ты объявишь бунт против меня, и я отправлю тебя на радиоплане на землю. Снабженный золотом, ты начнешь там новую жизнь. Решай сейчас же!
Кокрепс был удивлен. Он ожидал, что падет пораженный электро-зеркалом, которое он видел в двадцати шагах в руках стражи.
Он опустил голову и бледность его лица выдала его волнение. Когда он поднял голову, глаза его были влажны.
— Сэнт-Клер, — сказал он, — за пределами этой планеты, о победе над которой я всегда мечтал, богатство для меня безразлично… Ты не только сильнее, но и лучше нас… Я подчиняюсь, делай со мной все, что хочешь… — И повернувшись к неподвижной толпе, он закричал звучным голосом, привыкшим командовать: — Гидропланы, слушай! Три шага вперед, марш!
Треть армии отделилась от общей группы. Эта толпа людей сделала три шага вперед и снова раздался голос Кокрепса:
— На колени… на землю.
Все упали на колени.
— Повелитель, — сказал Кокрепс Никталопу. — Эти принадлежат тебе! И моей честью, от их имени и моего, клянусь подчиняться, уважать и верно служить тебе, как я служил Оксусу!..
Сэнт-Клер задрожал от радости, но лицо его сохранило бесстрастное выражение.
— Хорошо! — сказал он. — Кокрепс, веди этих людей к гидропланам, которые ты выстроишь в бассейне, пусть каждый займет свое место в Космополисе.
Маниок с экипажами подводных лодок и Экатон с авиаторами последовали примеру Кокрепса.
В девять часов утра все было кончено: Сэнт-Клер Никталоп, неоспоримый повелитель XV-ти, царствовал в Космополисе на Аржире…
Вечером, в парадном зале дворца Оксуса, перед Ксаверией и Никтолопом, на которых все смотрели как на супругов, товарищи Сэнт-Клера братались с XV-ю.
И тем, которые с некоторой тревогой спрашивали, что сталось с Оксусом, Сэнт-Клер отвечал:
— Через три недели вы снова увидите Оксуса, и я, и вы, и мы все отдадим в его руки нашу судьбу.
Тринадцать молодых девушек ходили счастливые среди мужчин и все радостно принимали их, ухаживали за ними, как будто дело происходило в Париже… Те же, которых не прельщала странность положения, думали с радостью о том, что скоро вернутся опять на землю.
Недоставало только одной Ивонны Сизэра. В комнате, где Коинос овладел ею, она пережила божественный, трагический и быстро протекший час… И если когда-либо, в своем безграничном счастье, Ксаверия хмурила брови под бременем внезапной грусти, то это бывало тогда, когда она вспоминала о своей безумной сестре. Но одного взгляда на Лео было достаточно, чтобы она опять вся просияла.
Три недели прошли в глубоком мире, прерываемом только веселыми праздниками.
И вдруг, в одну ночь, во время всеобщего сна, все были потрясены страшными раскатами тревожного звона.
И телефонографы кричали в комнатах, в дортуарах, в сторожевых постах, магазинах, арсеналах:
— Все на террасы! Все на террасы!..
Только дежурные часовые не покидали своих постов, потому что никакие тревоги не могли их сменить…
Когда пробило два часа, все террасы домов покрылись беспокойной толпой людей. На террасе дворца Оксуса находились сам Оксус и Сэнт-Клер, окруженные XV-ю. Около мужчин стояла Ксаверия, успокаивая обезумевших от страха девушек…
Ни один прожектор не был зажжен, но все глаза старались проникнуть во тьму ночи.
И вдруг в небе показались падающие звезды… Они быстро обратились в огненные шары, которые, скользя, опускались все медленнее и медленнее…
Тогда все прожекторы Космополиса зажглись и свет их направился на морской берег, на большое расстояние.
И на этом пространстве медленно и осторожно, направленные умелыми руками, огненные шары пристали к берегу.
Это были триста радиопланов со станции Конго.
Но самой большой радостью для Никталопа было то, что первый человек, который бросился в его объятия, был не Дамприх, которого он ждал, а его приемная сестра Христиана, дочь Моизэтты и Иктанэра, внучка Оксуса.
VIII
На марсиан
Если бы мы писали роман, а не изложение, несколько романизованное, исторических документов, нам было бы легко нагромоздить в этом месте нашего рассказа романические, трогательные и грандиозные сцены. Но мы описываем только факты.
Велика была радость всех вновь прибывших, а в особенности тринадцати девушек, бывших пленниц XV-ти, которые очутились среди более чем трех тысяч человек с их земной родины. Между этими людьми находилось более пятидесяти начальников или офицеров, которые не собирались более возвращаться к своим семьям, находя, что атмосфера Марса содержит благоухание цивилизованной любви, а не резкие запахи варварского стана…
Мы должны предоставить читателю соединить бывших пленниц и вновь прибывших браками по любви и вообразить все великолепие, всю оригинальность, гармонию жизни, богатой многочисленными сценами, ареной которых был Космополис.
Через месяц большое земное общество обосновалось на Марсе.
Космополис сам по себе был недостаточным убежищем, где в случае войны все могли укрыться.
Пока производились работы по приспособлению и устройству Космополиса, Оксус и Сэнт-Клер готовились к завоеванию Марса. В этом деле им помогали: штаб, состоявший из двенадцати прежних членов общества XV-ти и кроме того: Альфа, Дамприх и полковник Буттио, наконец, Камилль Фламмарион и Морис Реклю. Ксаверия часто принимала участие в прениях, сидя рядом с Никталопом.
